Ордер на возмездие - Воронин Андрей Николаевич. Страница 36

– За все.

– Поконкретнее, Николай, – Бахрушин специально избегал называть майора по званию, это бы сразу подчеркнуло официальность в отношениях и обозначило бы дистанцию.

– Леонид Васильевич, – майор развалился в кресле, почувствовав себя важным человеком, – представьте себе субъекта в военной форме, очень скромного, который даже чай пьет на людях из алюминиевой кружки. Живет с женой в гарнизоне в скромной трехкомнатной квартире, естественно, служебной.

– Что ж, уважаемый субъект, не зря у него на погонах три звезды, – вставил Бахрушин. Майор подался вперед и горячо зашептал:

– А в то же самое время его дочка ездит на мерседесовском джипе девяносто пятого года выпуска. И зять ездит на таком же джипе. А самое интересное, что с виду эти джипы абсолютно одинаковы, черненькие, и даже цифры в номерах идентичные, разница только в буквах. Так что соседи думают, будто у них одна машина. Ты можешь себе представить, чтобы обыкновенная учительница английского языка и обыкновенный переводчик зарабатывали столько денег, чтобы ездить на джипах и имели задаром такие отношения с ГАИ, что те им выдали похожие номера?

– Сложно.

– Но это еще не все, – майор покачал пальцем, – их отпрыск, внук полковника Мешкова, посещает престижную школу, где один месяц обучения стоит пятьсот баксов. И учится он там уже пять лет, с первого по пятый. Я уже не говорю о старшей дочери, – вздохнул майор, – те на джипах не ездят, у них «Шевроле».

– Почему?

– Наверное, просто не любят машины с высокой посадкой. И квартиры у них с турецким евроремонтом, – хохотнул майор. В этом хохотке была и нотка зависти, потому что кабинет, в котором сидел особист, не ремонтировался уже лет десять, хотя и выглядел довольно пристойно, если пристойностью можно считать строгость интерьера.

– Что ж, отец за детей не отвечает. Может, они крутятся, зарабатывают?

– Да-да, зарабатывают, семечки продают, – передразнил Бахрушина майор.

– Его, наверное, прощупывали, проверяли?

– Естественно, у него все в полном ажуре, комар носа не подточит. На складах идеальный порядок, солдат гоняет нещадно, пьяным никогда на службе не был замечен.

– Ты и в самом деле, человек проницательный, – напомнил Бахрушин.

Эта фраза тут же вызвала еще одно откровение майора:

– К Мешкову напрямую это отношения не имеет, но один из прапорщиков, который служил в его части, был в прошлом году сбит в Москве машиной. Прапорщик тот был в стельку пьян.

– Я бы удивился, если бы прапорщик был, – отозвался Бахрушин, – в стельку трезв.

– Интересно то, Леонид Васильевич, что в кармане у прапорщика лежали три тысячи долларов.

– Интересно, – хмыкнул полковник, – кто ж это их обнаружил, да не присвоил?

– Авария всегда собирает много народу. Свидетели, при них пачку себе в карман не засунешь. Номера на купюрах оказались серийные, одна за другой шли, так что собрать подобную коллекцию по одной бумажке прапорщик не мог.

Расплатились с ним за что-то. Но черта с два докажешь. Проверили мы, конечно, склады…

– И обнаружили что-нибудь?

– Самое смешное, нашлись излишки: два ящика патронов и двести килограммов взрывчатки. Дело так и повисло.

– Что ж, спасибо, – Бахрушин поднялся. – Если что интересное узнаешь, звони, буду благодарен.

Теперь Бахрушин примерно представлял, с кем собирался встретиться Матвей Толстошеев, – ни в одном из складов, которые находились в распоряжении Мешкова, запчастей для автомобилей не хранилось, тем более, для легковых иномарок.

Черная «волга» с военными номерами, за рулем которой сидел сержант в «парадке», покинула военную часть. Через семь минут она уже была у дома полковника Мешкова. Тот торопливо выбежал из подъезда и буквально юркнул на заднее сиденье.

– Сержант, гони в город, – коротко бросил он, нервно закуривая дешевую сигарету.

Даже сержант-водитель курил сигареты лучше, чем его шеф. Курил Мешков нервно, часто стряхивая пепел.

Когда машина была уже в городе, солдат задал вопрос:

– Теперь куда, товарищ полковник?

– Видишь вот тот перекресток? Там и остановишься.

– Потом? – спросил сержант.

– Потом поедешь в часть. Никого по дороге не брать. Ты меня понял, сержант? Почую, что в салоне духами воняет, пойдешь туда, откуда ко мне попал.

– Так точно, товарищ полковник!

Выбрался Мешков из автомобиля вальяжно, не торопясь. На прощание благосклонно махнул рукой, дескать, поезжай. Черная «волга» с военными номерами скрылась за поворотом. Полковник Мешков купил на перекрестке газету, пробежал глазами название передовой статьи. Затем немного потоптался, подошел к другому газетному киоску и купил пачку самых дорогих сигарет.

– Ну вот, теперь порядок.

Он тут же распечатал сигареты и закурил. Теперь в городе, среди штатского населения, полковник все делал неторопливо, основательно, с чувством собственного достоинства. Хотя одет он был скромно: и плащ, и ботинки, и костюм – не ахти какие.

Темно-синий «Бьюик» остановился и дважды просигналил. Мешков вздрогнул.

Заднее стекло медленно опустилось, и Мешков увидел, как Матвей Толстошеев махнул рукой.

Полковник забрался на заднее сиденье.

– Ну, здорово, здорово, – протягивая руку, произнес Матвей Толстошеев.

– Здравствуй, Матвей Иосифович. Как ты?

– Я ничего. А ты?

– Тоже.

– Сейчас поедем, поговорить надо. На переднем сиденье, рядом с водителем сидел верзила-охранник. Мешков к подобным субъектам в салоне автомобиля Толстошеева уже привык. Он понимал, что пока о деле Толстошеее говорить не станет, так, пустой разговор, чтобы убить время. И действительно, разговор пошел ни о чем.

Мужчины перепрыгивали с одной темы на другую, ведя разговор то о газетах, то о женщинах. Все это продолжалось до тех пор, пока, наконец, автомобиль остановился у платной стоянки, у небольшого ресторана. Этот ресторан принадлежал бандитам, они были его настоящими хозяевами, хотя у заведения, как и положено, имелся официальный управляющий, маленький, шустрый, с аккуратными усиками, бывший бухгалтер цирка.

– Пойдем, – сказал Матвей Иосифович. – А вас я вызову, в случае чего.

Будьте где-нибудь неподалеку.

Охранник хотел пойти за хозяином, но тот движением руки дал понять, что в сопровождении не нуждается. Двое здоровенных парней на входе в ресторан, выполнявших функцию то ли вышибал, то ли швейцаров, то ли охранников, угодливо стали расшаркиваться, завидев приближающихся Толстошеева и Мешкова.

– Добрый вечер, Матвей Иосифович, – осклабившись на все зубы, пять из которых оказались железными, произнес дюжий детина, прижимаясь спиной к мрамору стены, угодливо и любезно пропуская Толстошеева с гостем.

– Не теряйся, – сказал Толстошеев своему спутнику, – у меня здесь место прикормленное, все свои. Никто посторонний к нам не сунется, беседовать можем по душам.

И у Мешкова, и у Толстошеева приняли верхнюю одежду. Толстошеев даже не обернулся, когда сбрасывал плащ, он был уверен, одежду подхватят, даже не дадут коснуться пола. Тут же появился холеный и добродушный метрдотель, с насквозь лживыми глазами, которые пытался спрятать под дорогими очками.

– Как всегда, Матвей Иосифович?

– Разберемся по ходу, – махнул рукой Толстошеев, важно проходя в зал и направляясь к столику, за которым он любил сидеть.

Столик был удобный, в углу зала, всего с двумя стульями. Столик окружали живые цветы – глицинии, увившие деревянную решетку.

Мешков и Толстошеев уселись. Тут же появился метрдотель, за ним стояли два официанта, выглядывая из-за спины начальника на важных гостей. Хотя чем занимались Толстошеев и Мешков, официантам и метрдотелю было неизвестно. В этом ресторане ценились только деньги и связи, а то, что Толстошеев находился на дружеской ноге с хозяином ресторана, знали все – от гардеробщика до поваров.

– Давай всего лучшего, – сказал, глядя на черную бабочку метрдотеля, Толстошеев.

– Пить что будете?

От этого зависела закуска по разумению метрдотеля. Не станешь же подавать к шампанскому соленую рыбу.