Терновый Оплот (ЛП) - Каннингем Элейн. Страница 6

Поклонение героизму в темных глазах Дага боролось с ужасом. Он видел, как его брат хватается за окровавленный меч. Даже Дагу было ясно, что Берну не хватит ни мастерства, ни силы, но юноша бросился в атаку с пылом, который испугал двух мечников и не оставил никого из них невредимым. Третий нападающий растянулся на спине, его голова склонилась в сторону, а глаза распахнулись от удивительного осознания того, что смерть может иметь безбородое лицо.

Неудивительно, что семейное кольцо носит именно Бьерн, подумал Даг испытывая скорее восхищение, а не зависть. Их отец дал Бьерну кольцо не потому, что тот был старшим из пятерых детей, но и потому, что он был самым достойным.

Кольцо.

И снова страх Дага отступил, на этот раз перед мрачной целеустремленностью. Ему и семи не было, но он кровью и костями ощутил важность этого кольца. Он думал, что поступил бы также, даже не слышь он никогда рассказов о Самуларе, благородном Рыцаре Тира и собственном дальнем предке. Кольцо должно быть в безопасности, даже если дети Самулара оказались в беде. К этому времени Даг понял, что для каждого из них больше не будет никакой безопасности и никакого спасения.

Прокравшись за дом, он скользнул за ограду, оставшуюся от летнего садика их соседей. Упав на четвереньки, он бросился между длинными рядами увядающих лоз туда, где брат стоял и сражался, как истинный наследник крови Самулара. Он услышал победный крик налетчика и увидел смертельный удар.

Сделав резкий болезненный вдох, Даг затянулся дымным воздухом, пытаясь вскрикнуть от ярости и ужаса. Но все, что сорвалось с его губ — это придушенное хныканье. Тем не менее, он неуклонно двигался вперед, пока не приблизился к Бьерну.

Брат лежал неподвижно, на уединенном клочке пропитанной кровью земли. Теперь, когда мальчик перестал сражаться, налетчики больше не обращали на него внимания. Они бросили его и отправились обыскивать несколько оставшихся домов. Даг понял: они ищут потомков Самурала. Это было единственное сокровище, хранившееся в этой маленькой, спрятанной деревеньке. Он слышал, как кричит в своем доме человек, оскорбляя солдата, убившего двух маленьких девочек ударом, предназначавшимся только для их матери. Смерть Бьерна тоже должна быть ошибкой. Мужчины пришли за детьми, а на восхищенный взгляд Дага, Бьерн был совсем взрослым человеком. С мечом в руках и молитвой к Тиру на губах, Бьерн, должно быть, обманул налетчиков.

Даг взял обмякшую руку брата. Он потянулся к семейному кольцу, постоянно опасаясь, что рука Бьерна сейчас сожмется, и мальчик попытается защитить и сохранить то, что по праву принадлежало ему. Даже после смерти. Но доблестный Бьерн действительно умер, оставив сражения младшему брату — мальчик живого ума, но, конечно, хилого телом. Даг был слишком хрупким и тощим, чтобы нести бремя и славу служения Тиру.

Но если он умел быстро соображать, то обязан использовать это, как воин использует в бою свое оружие. Быть может, мысль была простой, но она накрыла Дага, силой и весом не уступая пророчеству. На мгновение, пред ним пронеслись позабытые годы. Даг понял то, что только чувствовал в первые мгновения своего выживания в налете: это озарение будет определять и формировать его жизнь. Затем, внезапно, годы отступили и взрослый исчез. Но решимость успокоила ребенка, заставила его сосредоточиться.

Даг снова потянул кольцо. Наконец, оно соскользнуло с пальца Бьерна. Первой мыслью Дага было удрать с ним в лес, но он инстинктивно понимал — такое быстрое и очевидное бегство привлечет к нему внимание. Он не сможет обогнать мужчин и их лошадей. И он не посмеет унести кольцо с собой, потому что рано или поздно его наверняка схватят. И что же тогда ему с ним делать?

Ответ пришел к нему в виде одинокого красного листа. Он плыл по воздуху, дрейфуя так же легко, как недавно освободившаяся душа, и остановился на разорванной груди Бьерна. Увидев страшную рану, Даг тяжело сглотнул, и поднял взгляд вверх, туда, откуда упал лист.

На дереве был узел. Маленький, но и такого было достаточно для его плана. Даг медленно поднялся на ноги, едва дыша.

— Еще один! И он тоже похож на паладина!

Спустя несколько мгновений он понял, что человек говорит о нем. Однажды, давным-давно — всего на всего вчера, сегодня утром, меньше часа назад! — он был бы в восторге от сравнения со своим знаменитым отцом. Теперь слова налетчика внушали только ужас и разжигали гнев.

Мать и сестры мертвы. Бьерн мертв. Даг остался один. Он должен был закончить дело, которым никогда не должен был заниматься никто из них. Отец должен был быть здесь. Но его не было. Не было. Какая польза от человека, которого нет на месте, когда его собственные дети в серьезной опасности?

Позади себя он услышал стук бегущих ног. Вдохновение пронзило его, словно молния, и он сразу взялся за дело. Бросившись к дереву, он засунул кольцо в дыру. Даг не стал отходить, цепляясь за дуб, словно за материнскую юбку. Его сотрясали страшные рыдания, хотя глаза были абсолютно сухими, а весь страх был отброшен назад притворством.

Пусть они сочтут его глупым ребенком, одуревшим от горя и ужаса. Их мнение не изменит его судьбы. Они заберут его, но кольцо будет в безопасности.

Кольцо.

Даг Зорет ворвался в настоящее внезапно, словно проснулся от кошмара, завершившегося длинным, жутким падением.

Каждый мускул в его теле кричал от боли, но он едва замечал физическую агонию за свежей пыткой воспоминаниями о грусти. Прошло несколько мгновений прежде чем он понял, что руки его кровоточат, а одежда разорвана и испачкана в грязи. Должно быть, он прошел через деревню, следуя за посланным Цириком сном, цепляясь только-боги-знают за что. В его сне это была попытка открыть щеколду на окне. А потом он ползал по диким зарослям, некогда бывшим садом, в отчаянной попытке добраться до своего давно умершего брата.

— Я прошел сквозь сон, — пробормотал Даг, внезапно понимая практическое применение случившегося. Он поднял глаза, ожидая увидеть над своею головой полог весенних золотисто-зеленых дубовых листьев.

Дуба не было. Лишь серебристые листья пары осин нервно трепетали от прикосновений легкокрылого ветра.

Легкокрылого ветра. Даг глубоко вдохнул, ощущая тонкий, едкий запах, что приносил с собой ветер. Да, скоро будет дождь. И одна из тех быстрых, сильных гроз, которые он так любил в детстве. Даже тогда, упиваясь силой и трагичностью этих бурь, Даг смущался, думая о разрушениях, что они так часто оставляли позади.

Гроза! И снова пришло озарение. Даг начал рвать растущие перед ним лозы и ежевику. Спустя мгновение, он обнаружил расщепленный почерневший пень. Щепки, оставшиеся от древнего дерева, валялись рядом, а из черных гнилых корней торчали странные грибы. Это был тот самый дуб, пораженный молнией и почти сожженный дотла много лет назад.

Найти кольцо среди остатков дерева было непросто. Когда Даг закончил обыск, буря украла солнце и углубила тени, окутавшие поляну. Лошадь Дага нервно заржала. Жрец проигнорировал эти предупреждения. Дождь начался, когда его ищущие руки сгребали обломки, и вскоре лес вокруг содрогнулся от силы и ярости налетевшей бури. Возможно, кто-то другой никогда не нашел бы кольца. Но к Дагу оно, казалось взывало, толкая его вперед.

Он потянулся к куску грязи и раздавил его пальцами. Здесь Даг почувствовал что-то тяжелое. Его взгляд заметил золото. Он быстро потянулся к маленькому бурдюку, прикрепленному к поясу, и вылил содержимое на испачканное кольцо — едва заметив боль, когда вино попало на разодранную кожу. Он тщательно очистил вытер кольцо о испорченную одежду и поднялся на ноги, победно сжимая семейную реликвию в кровоточащем кулаке.

Даг оглядел кольцо в ярком свете молнии. Внутреннюю часть его покрывали тайные символы. Однажды в детстве он видел эти знаки, но предположил, что они всего лишь украшения. Теперь он мог прочесть загадочные руны. Когда три объединяться в силе и цели — зло вздрогнет.

Три, размышлял Даг. Он знал лишь о двух кольцах. Когда мысли обрели четкость, он начал понимать, почему Малхор, его наставник, внезапно так сильно заинтересовался историей семьи Дага. Все выглядело так, словно детские воспоминания Дага были основаны не только на легендах. Если бы Малхор подсуетился, обрел бы реальную силу. К счастью, старик ничего не знал о кольцах. А может и знал. Немногие высокопоставленные члены Жентарима отличались альтруизмом. Разумеется, Малхор не стал вдаваться в поиски далекого прошлого Дага или местоположения его деревни вовсе не потому, что не желал будить воспоминания бывшего помощника. Ладно, будь все так, наставник не нашел бы в нем послушного инструмента. Ни одна сила не подчинила бы его без кровавой борьбы.