Расколотый мир (ЛП) - Кауфман Эми. Страница 15

Я выскакиваю из радиорубки и держу путь в главную пещеру, больше не заботясь о том, кто видит. Я слышу голос Марты, зовущий меня.

— Она — trodaire, Флинн! Она заслуживает смерти!

Я прошмыгиваю мимо Шона — он не знает, что происходит, но он видит мою панику и после очередного удара сердца начинает звать подкрепление. Я слышу, как он бежит за мной, вместе с Майком и Турло Дойлом позади. Турло ругается, Майк спотыкается позади своего супруга, испытывая затруднения из-за своей вечной хромоты. Я отскакиваю от каменной стены тоннеля, бросаясь за угол в сторону неиспользуемых пещер. Воздух становится плотным и сырым, когда я спотыкаясь, несусь по коридорам в самую старую часть пещерной системы, но я знаю, где скользкие ступени, и я не могу позволить себе потратить ни секунды.

Если Джубили мертва, это будет мой провал.

Когда я уже оказываюсь за углом, я слышу не прекращаемые звуки ударов кулаков и ног об плоть, ни звука от Джубили, только невнятные звуки усилий и ярости Макбрайда. Сердце останавливается, но ноги несут меня — я врываюсь в пещеру, чтобы увидеть, как Макбрайд бьет ее сапогом по ребрам снова и снова. Используя набранный темп, я ударяю его о стену в нескольких метрах позади нее. Воздух выходит из него с ворчанием, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Джубили — это моя ошибка. С помощью одной руки Макбрайд посылает меня в полет. Я падаю рядом с Джубили, мир вращается, когда голова ударяется со всего размаху о пол. Она не двигается.

Затем появляются остальные, и когда Шон, Майк и Турло встают между мной и Макбрайдом, Джубили с трудом открывает один глаз, чтобы взглянуть на меня. Ее горло двигается, будто она пытается сглотнуть, а ее потрескавшиеся губы пытаются принять форму слова.

— Ромео.

Я пытаюсь отдышаться от спешки, и по венам прокатывается горячее облегчение. Она жива.

Макбрайд хватает воздух ртом, Шон держит его за одну руку, Майк за другую, а Турло толкает его в грудь, когда он пытается податься вперед. Его взгляд непоколебим — я даже думаю, что он не понял, что мы здесь, за исключением лишь того, что являемся препятствием к тому, чего он хочет. Я слышу, как Майк кричит от боли, когда его больное колено дает о себе знать, и я вскакиваю на ноги, спина жжет и в один опасный момент перед глазами начинает плыть. Прежде чем я добираюсь до Макбрайда, он хватается за носимый им украденный пистолет военных, вытягивает его из кобуры и поворачивается к Джубили. Я снова прыгаю на него, отталкивая его назад к стене, поэтому, когда его палец нажимается на курок, пуля безобидно попадает в камень.

Шон упорно борется за пистолет в его руке, Джубили, валяющаяся у наших ног, не так сильно вздрагивает в ответ на раздавшийся звук выстрела. Макбрайд, делая глубоки вдохи, отталкивает меня, хотя и остается стоять оперевшись на стену. Горе запечатлелось по всему его лицу.

— Ты думал, что сможешь привезти эту… эту штуку сюда… в наш дом, и никто не узнает? — Макбрайд вытирает рукой покрасневшие глаза, все признаки оратора пропали. Если бы только другие могли увидеть его таким. Увидели бы, что маразм и насилие скрывается за его призывами к действиям. — Хорошо, что Марта более лояльна, чем ты, ты же — чертов трус.

— Убирайся. — произношу я низким от злости голосом, который очень на меня не похож.

Он стряхивает хватку Шона со своей руки, а затем позволяет Майку и Турло направить его в сторону тоннеля.

— Убедитесь, что Макбрайд останется там, — говорю я им, голос дрожит от адреналина. Шон остается, чтобы помочь мне с Джубили. Мы не можем оставить ее здесь, теперь, когда Макбрайд знает, где ее найти. Даже Шон не приговорил бы trodaire к такой участи.

Джубили едва ли находится в сознании, когда я развязываю ее руки, она что-то бессвязно бормочет — может быть на китайском, я не могу сказать точно. У нас есть хранилище, расположенное ближе к гавани, которое было камерой в течение долгого времени, которую использовали, если кто-то становился слишком воинственным и нуждался остыть за ночь. Оно было слишком на виду, слишком легко для кого-то, чтобы побродить мимо и обнаружить ее, но теперь я хотел бы запереть ее там и оставить несвязанной. Независимо от того, кто она или что она сделала, она не заслуживает того, чтобы быть связанной, неспособной защитить себя от человека, который с ума сошел от горя и гнева.

С помощью Шона я перевожу ее в хранилище, игнорируя лица, которые следят за нами. Они все теперь знают, кого мы захватили — больше нет смысла прятать ее. В углу лежит скрипучий матрас, и мы опускаем ее на него. Шон долго смотрит на меня и, не говоря ни слова, снова исчезает. Я знаю, что он позаботится о том, чтобы Макбрайд остался там, где он есть.

Я натягиваю одеяло на ее неподвижную фигуру, прежде чем присесть рядом с лежанкой, чтобы изучить ее лицо. Пещера окутана мягким, жутким зеленым свечением биолюминесценции — точечками света, что распространены по всему Эйвону, так любящие плодиться в этих влажных пещерах. Но, несмотря на слабый свет, я могу сказать, что ее лицо мертвенно-бледное, ее темные волосы свалялись в дикий клубок, выглядя такими неуместными на таком идеальном солдате. Пальцы дергаются, желая протянуть руку и пригладить их. Вместо этого я легкими прикосновениями пробегаюсь пальцами по ее боку. Становится ясно, что ее ребра сломаны, когда раздается всхлип от моих прикосновений. Дыхание стабильное, так что я думаю, ее легкие в порядке, и она не кашляет кровью. Избиение вскрыло рану от выстрела, и она нуждается в лечении, как только я удостоверюсь, что никто больше не озарится идеей выместить свою ярость на ней.

Я поднимаю глаза и обнаруживаю, что она наблюдает за осмотром карими, серьезными глазами.

Я был не прав, хочу сказать я, но не могу разомкнуть губ. Я осматриваю синяк на лице Джубили, ее губы разомкнулись и брови сдвинулись. Все, что ее сейчас заботит, что фианна связала ее и избила. Одним ударом Макбрайд сумел уничтожить любой шанс, который я мог бы использовать, что убедить ее, убедить кого-нибудь из них, выслушать меня.

Я молча с толчком встаю на ноги, игнорируя свинец в сердце и ставлю фляжку для нее рядом с лежанкой. Я должен выбраться отсюда и попытаться ограничить вред — я знаю, что сделает Макбрайд, если меня не будет здесь, чтобы противостоять ему. Свет пламени тусклый, но, по крайней мере, она не окажется снова в ловушке в темноте. Затем я закрываю дверь за собой и дважды проверяю замок, прежде чем ухожу.

Они уже спорят в главной пещере, когда я вхожу. Шон и Макбрайд стоят на ногах, два десятка позади них.

— И если они говорят да, а у нас нет ее в живых? — спрашивает Шон с нажимом, разгоряченный, готовый начать толкаться. — Что дальше, гений?

Но Макбрайд не дурак. Это именно то, что он надеялся, не произойдет. Стоя в дверях, я испытываю боль из-за сестры. Она бы знала, что им сказать. Но она умерла, и это осталось мне.

— Мы не можем убить ее. — Я остаюсь в дверях, сжимая кулаки. — Здесь есть люди, у которых семьи в городе. Последнее, что нам нужно, это чтобы все ухудшилось, чтобы trodairí начали использовать их против нас. Мы не хотим нарушить режим прекращения огня.

Макбрайд снова взял себя под контроль, но его взгляд, когда он разворачивается ко мне, несет в себе убийство. Если он ненавидел меня раньше, потому что я не был моей сестрой, то теперь он презирает меня, стоящего между ним и trodaire.

— Какая польза от прекращения огня, когда мы умираем здесь? — Он отворачивается от Шона, и кольцо зевак отступает, давая ему сделать несколько шагов. — Как улучшилась ситуация за последние десять лет? Мы никогда не должны были уклоняться от прямых действий.

— Это не просто заключенный, — отмечаю я, заставляя свой голос оставаться низким. — Она — капитан Ли Чейз. Пока мы не узнаем, что они обменяют на нее, нам придется ждать.

— Они не будут торговаться, — серьезно говорит Макбрайд серьезным голосом с холодной уверенностью в голосе, и я вижу, что больше, чем несколько голов кивают в согласии. — Они предпочли бы видеть ее мертвой, чем мы получим то, о чем просим.