За свои слова ответишь - Воронин Андрей Николаевич. Страница 19

– Давай дуй в лечебницу, и побыстрее, – от прошлой обходительности у Грязнова не осталось и следа.

Теперь он уже не улыбался, а строго смотрел на девушку. Та паковала образцы для анализа в сумку, при этом избегала смотреть на Грязнова.

– Что, не нравится то, чем занимаешься? – спросил он, взяв девушку за руку, но не раньше, чем та упаковала сумку.

– Не очень, – зло ответила она и попыталась высвободиться.

Тогда Грязнов схватил ее за подбородок и развернул лицом к себе, левой рукой прижал ее к своей груди, но не нежно, не ласково, а зло – так, чтобы та почувствовала его физическое превосходство.

Дыша ей в лицо, он тихо-тихо произнес:

– Я что-то не слышал, чтобы ты от денег отказывалась. Привыкла жить хорошо, а?

Затем последовала пауза. Грязнов смотрел в глаза девушки, не моргая, не отводя взгляд. Та не выдержала секунд через десять. Мало было людей, способных выдержать пристальный взгляд Грязнова, и он умело этим пользовался. Лишь только ощутив, что человек готов ему не подчиниться, он пускал в ход это скрытое оружие. Холодные, стального цвета глаза пугали, пугала их неподвижность – мертвая неподвижность, словно бы смотришь в глаза трупу. И помимо воли у человека, смотревшего в глаза Грязнову, возникала мысль о том, что он сам смертей, и, как справедливо заметил классик, «внезапно смертен».

– Ты, Катя, еще хочешь мне что-то сказать? – несколько ослабив хватку, поинтересовался Грязнов.

– Нет-нет, все в порядке. Вам показалось, я просто сегодня не в настроении.

– Твое настроение меня не волнует, и оно не должно касаться работы. Если что, ты знаешь… – добавил Грязнов и легко оттолкнул от себя Катю. – Дуй в лечебницу, по-моему, этот горловский козел – то, что нам надо.

Девушка, боязливо посматривая на Грязнова, схватила сумку и бросилась к двери. Она даже не задерживалась на площадке, чтобы закрыть замок, выскочила на улицу и, путаясь в ключах, стала открывать дверцу автомобиля – небольшого красного «Рено».

– Сучка! – проворчал Грязнов, глядя на нее через окно. – Нервничает. Плохой знак. Может, я перестарался и не стоило ее запугивать? Нет, она сдастся, – задумчиво проговорил он, – сама по уши в дерьме. Никто не заставлял ее заниматься этим, а страх, так он всегда сопутствует большим деньгам.

Грязнов убедился, что Катя выехала со двора, и опустился в мягкое кресло. Из ящика стола достал мобильный телефон и набрал номер.

– Да, это я, Катя уже к вам поехала. По-моему, мы подыскали настоящего кандидата.

– … – Да, никаких проблем, он приехал с Украины. Если он нам подойдет, сколько времени понадобится на подготовку к операции?

+++

– … – Два дня? Что ж, это нормально.

– … – Стараюсь.

Он отключил телефон и забросил руки за голову.

На душе у него стало спокойно. Последний месяц Грязнову пришлось попотеть: заказчик оказался требовательный и браковал одного кандидата за другим. Временами Грязнову даже хотелось убить его, и сдерживало только то, что в таком случае он не получил бы денег.

«А теперь иностранец успокоится, донор нашелся такой, как он и хотел. Группа крови сходится, спортивный, не пьет, не курит. Можно сказать, что сто тысяч уже перекочевали на наш счет.»

При мысли о деньгах лицо Грязнова сделалось спокойным, исчезли глубокие складки, расходившиеся от крыльев носа. Он уже привык к тому, что приходилось жить, меняя квартиры, офисы, нигде подолгу не задерживаясь, жить без друзей, без знакомых, без постоянной женщины, общаясь лишь с жертвами и партнерами по бизнесу. Раньше все было иначе, но когда?

Прошлое казалось нереально далеким, хотя иногда и хотелось туда вернуться, но такие минуты наступали редко. Каждому из взрослых временами хочется вернуться в детство, когда за тебя решали другие.

Грязнов сидел долго, пока наконец не зазвонил телефон.

– Да, – устало произнес он в трубку.

– Это я. Катя.

– Узнал. Как результаты?

– Соответствуют, – запнувшись, сказала девушка. – Мы уже начинаем знакомить больного с данными.

– Отлично. И не забудь про наш разговор, – телефон скользнул в футляр, укрепленный на брючном ремне.

Грязнов резко поднялся из-за стола. Редко случались такие удачи, чтобы с первого же захода попасть на подходящую кандидатуру. Обычно приходилось перебирать человек десять, беседовать с ними, проводить медосмотры, разочаровываться и затем искать вновь. Грязнова всегда забавляло то, как реагировали люди, которым ему приходилось отказывать. Упрашивали, набивались на повторный медосмотр, некоторые даже предлагали взятки, не зная, что избежали мучительной смерти.

Грязнов вышел на улицу налегке, без портфеля, без папки, в расстегнутом пальто. По узким дворовым проездам, сплошь заставленным машинами, вышел к проспекту и доехал на троллейбусе до кольцевой развязки – там, где располагалась станция метро. Но вниз не спускался. Он вышел на остановку, дождался, когда та почти опустеет.

Подъехали сразу три троллейбуса. Он сорвал с фонарного столба ярко-красное объявление, то самое, которое наклеивали Николай с Максом. Оно было помещено поверх других объявлений, и вместе с ним исчезли со столба предложения лекарственных средств против венерических болезней, осталось лишь предложение гранитных памятников по сходной цене.

Грязнов обошел все четыре остановки, расположившиеся по разным концам площади, сорвал объявления и на них. Затем сел в троллейбус, вышел на следующей остановке, и вновь объявление, изорванное на мелкие клочки, полетело в урну для мусора.

За час Грязнов объехал все остановки от одной развязки до другой и уничтожил все объявления. Методика была отработана, никто особо не обращал внимание на человека, с остервенением рвущего красную бумагу с фонарного столба. Прохожие думали: быть может, это какой-нибудь чиновник из районной префектуры, ответственный за расклейку объявлений лишь в положенных местах, а возможно, простой гражданин, который обжегся на каком-нибудь из предложений то ли поправиться, то ли похудеть без диет и изнурительных физических нагрузок.

Пальцы Грязнов перепачкал в красную краску и теперь стоял возле киоска, вытирая их носовым платком. Краска не оттиралась, и пришлось смачивать платок, вытирая им мокрое после дождя стекло ларька. Грязнов брезгливо выбросил платок в урну и махнул рукой проезжавшему такси.

Машина резко вильнула вправо, подрезая «Жигули», следовавшие в правом ряду. Частник успел притормозить и выкрикнуть несколько матерных слов в адрес таксиста.

Грязнов поднял ладонь, как бы успокаивая водителя, мол, чего горячишься, я спешу, и таксист спешит заработать деньги, а ты не пострадал, так и езжай себе.

– За город, – бесцветным голосом произнес Грязнов, усаживаясь на переднее сиденье.

– Далеко?

– Нет, километров пятнадцать по Минскому шоссе.

– Если можно, я не буду включать счетчик, вы не против?

– А как расплачиваться?

– По спидометру. Оно и дешевле получится, счетчик на светофорах за простой щелкает, – таксист для убедительности щелкнул ногтем по экранчику электронного счетчика, – по спидометру вам дешевле обойдется.

– Мне без разницы, – Грязнов, даже не подавшись вперед, бросил взгляд на спидометр, мгновенно запомнив, без всякого усилия, его показания, – И что, запомнили? – изумился таксист.

– Несложно, я цифры легко запоминаю.

– А я вот нет, – водитель таксомотора ручкой записал показания спидометра на блокнотике, укрепленном на зажиме приборной панели.

Глава 5

До самой кольцевой ни пассажир, ни таксист не обменялись ни словом. Грязнов сидел ровно, не ссутулясь, высоко подняв голову, и, даже когда машина совершала резкий поворот, он не качался, словно был привинчен к спинке сиденья.

– Далеко еще? – поинтересовался таксист, переехав кольцевую.

– За Архангельским, поворот недалеко от Истры.

Тут, за городом, таксист ориентировался не очень хорошо, сразу было видно, что он приезжий и проработал на машине всего лишь полгода, а то и того меньше. Он знал лишь само шоссе, а не то, что рядом с ним. Водитель время от времени посматривал на молчаливого пассажира и пытался отгадать цель поездки.