Магистериум морум (ЛП) - Бэд Кристиан. Страница 15

— Папа? — переспросил Аро.

Ангелус вздрогнул, спохватившись, что подросток уже, может быть, способен читать плохо прикрытые мысли. Ему следовало внимательнее относиться к потокам слов и образов. Жизнь в Аду была опасна не дикими тварями, но политикой и кознями родни. Чем ближе — тем страшнее, ибо конкурировали они за одно и то же место у трона. Не нужно бы сыну даже знать пока, что правители Ада — далеко не безгрешны, да и не выше по рождению самих Борнов.

— Это сложный вопрос, — начал Ангелус медленно. — Слабость тела — не абсолютная категория. Физически, и это проверено многократно, человек не в состоянии противостоять мыслящему созданию Ада. Но любое живое на Земле и в Аду состоит из трёх тел — мясного тела, тела души и тела воли. Мясное тело людей слабо неимоверно, душа — уязвима и вкусна, но уже хитра и изворотлива. И не каждому демону удаётся легко расщёлкнуть её скользкую оболочку и выпить содержимое. А воля… Воля людей крепка и свирепа!

— Воля — что это? — удивился Аро.

И даже подпрыгнул от любопытства на жёстком базальтовом сидении.

— Это то, что заставляет тебя настаивать на своём, — пояснил Ангелус. — Помнишь себя пятьдесят лет назад? Не плакать, когда в игру не берут сверстники, бултыхающиеся в лаве. Помнишь?

Аро кивнул. Адская мелюзга, шустрая, едва умеющая выкрикнуть десяток слов, причиняла ему когда-то много обид, дразня сыном проклятого. Они сами были ещё ничьи дети, и вот — поди ж ты!

Маленькому инкубу тоже хотелось беспечно плескаться в лаве. И отец не препятствовал. Он приносил мальчика на берег по первой просьбе. Пока эти просьбы не иссякли.

— Когда дети играют вместе, — продолжал Ангелус Борн, — ими движет коллективная воля, и они становятся сильнее сущего-одиночки. Но вот юный демон вступает в Договор и остаётся один на один с собой. Сущие в Аду — как мириады тонких нитей, где каждая, свившись с другой, может придать ей часть силы. Но хочет ли? Чем ты сильнее, тем сильнее в тебе самость. Желание быть центром мира, местом притяжения сил и идей. Лишь самые слабые из нас — черти и бесы — ходят толпой, поддерживая друг друга. Но в толпе они теряют себя, растворяются в себе подобных, становятся единой безликой массой. Платят за силу — самостью, а именно самость — есть то, что делает демона демоном. Потому уважающий себя сущий сторонится соплеменников. Иное дело — смертные. Воля самого слабого человечка может быть свободна и независима — один он или в толпе. От потери себя в массе других человек защищён теми, к кому привязан душой. Люди живут семьями, обретая друг в друге поддержку, чтобы противостоять миру. Это странно и удивительно для нас. Но и это ещё не всё!

Аро ёрзал и хлопал ресницами и Борн, походив по залу, продолжил, поясняя:

— Суть в том, что люди, как бы слабы они не были, должны быть равновесны демонам по самой сути мировых законов. Равновесие — свойство нашего мира. Если плод акры трудно достать — он же и вкуснее многих. Так и здесь — человечишка слаб телом, но стержень его воли уравновешивает эту слабость своею стойкостью. А демон — силён, но в нём нет стремления ставить цели и достигать их. Смотри: между миром Ада и людей стоит лишь Договор. Тем не менее, большинство демонов, бесов и чертей боятся нарушать его, ведь договоры — часть нашего естества, ключ к самости. Только низшие и совершенно тупые твари решаются просачиваться в земли людей за добычей. В Аду не считают такие проделки нарушением Договора, какой спрос с безмозглых? Лишь осознание — достаточный повод для соблюдения законов. Гарантия Договора — внутри нас самих. Я и сам недавно помыслить не мог о том, что Договор вообще может быть нарушен достаточно сильным и разумным сущим. Черти? Черти — не в счёт… А вот людские маги частенько сознательно преступают невидимые границы Ада. И не боятся возмездия, действуя тайно и изощрённо. Они заманивают глупых демонов, похищают их средоточие огня… Нет, нет! — рассмеялся Ангелус, видя, как испуганно задышали, то расширяясь, то сужаясь, зрачки мальчика. — Не бойся, они не способны пожрать его!

— Но ты же сказал — заманивают? Значит — они охотятся на нас?

— Они не могут питаться, как демоны. Но вливают средоточие огня в Серединный мир, создавая амулеты, и тем укрепляют своё слабое тело.

Аро не успокоили слова отца. Он поёжился, перевернул тяжёлую страницу книги и пробормотал:

— А если такой маг поймает меня?

Борн рассмеялся.

— Скорее, кусачие красные мухи съедят тебя по весне, если ты не будешь натирать тело пряностями. Не бойся. Страх — плохой помощник. Воля есть и у нас. Тебе пора бы тренировать её, чтобы ты знал, что сумеешь противостоять людской магии, если таковая встретится вдруг тебе. Заклятия людей построены на овеществлении желаний души. Воля — выше желаний души, и для настоящего демона человеческая магия — детский лепет. Я мог бы послать тебя в Академию Воли, что находится в Бездне, но ты же знаешь, что я…

— Изгой?

— Нет, Аро, изгой тот, кто принимает проклятие. Тогда Сатана расторгает Договор о его жизни в Аду, и он погибает или переворачивает существующий мир, строя мир новый. Я же — смирился. У меня есть ты. Я хочу, чтобы ты рос, вбирая ту гармонию, что я видел во время своих скитаний по Аду. Ад прекрасен: и внутренний, и окраинный. Я надеюсь, что правители здесь, на границах его, меняются быстро. И кто-то из них простит меня. А пока — я буду учить тебя сам!

Борн замолчал. За пафосом его пряталась досада. Он не стал кормить сына тайными и смутными надеждами на обещанную Тиллит встречу с правителем Первого круга. Он слишком боялся отказа.

Аро же, не умея пока проникать в тайные думы отца, рассмеялся и спрыгнул с трона. Больше всего он любил учёбу.

Борн приобнял мальчика ласково. Он знал, что выглядит сейчас по-дурацки. В Аду не принято возиться с молодью, не достигшей первого столетия. Не имело смысла вкладывать силы в обучение создания, которое в любой момент могло утонуть в лаве или сорваться в пропасть. Бессмертными в Аду становятся при вступлении в Договор, а дожить до формального совершеннолетия удаётся далеко не всем. Так кому нужны юные и беспомощные?

К детям в Аду не привязываются, относятся, как к докучливым муравьям. Ребятня легко появляется на свет, отца или мать напоминает весьма отдалённо. А вот напакостить по глупости и необразованности может. Потому основа воспитания здесь: мелочь должна знать своё место! И — не более.

Ангелус Борн, однако, вообще отличался массой забавных странностей. Потому и сын его повзрослел, наверное, необычайно рано.

Он даже задумался было, а не рассказать ли Аро о своём ночном путешествии в Серединный мир? Но ощутил нутром зов: Тиллит сообщала, что выполнила своё обещание, и его готов принять у себя правитель Первого круга Ада.

Свершилось!

Инкуб освежил в памяти сотни хитрых аргументов, вариантов сделок — честных и не очень, что он планировал предложить правителю Якубусу.

Да что сделки! Борн был готов шантажировать и даже лгать, так долго он ждал этого разговора и готовился к нему, поглощая местные слухи и сплетни, наблюдая, обрастая возможными и невозможными идеями о том, как легализовать совершеннолетие Аро.

Вот только что так болезненно дёрнулось в груди?.. Предчувствие?

Инкуб попытался уцепиться за связь с Тиллит, проникнуть в её мысли, чтобы узнать, что его ждёт при встрече, но не сумел. Демоница находилась в тронном зале Правителя, а магия была там бессильна.

Оставалось действовать на свой страх и риск. Больше медлить было нельзя: промедление — величайшая невежливость среди демонов и чертей.

— Я начну твой новый цикл обучения позже, — сказал он сыну. — А сейчас мне нужно отлучиться по делам. Очень важным делам. После тебя ждёт подарок! Ты давно мечтал о таком!

Он качнулся на пятках и исчез.

Аро, ещё не умеющий самостоятельно перемещаться в Аду, завистливо вздохнул и с ногами забрался в жёсткое тронное кресло.

Что же за подарок приготовил для него отец?