Магистериум морум (ЛП) - Бэд Кристиан. Страница 63
Крещёные отступили слегка, не тот был ещё накал, чтобы с самого утра да под кусачую лошадь бросаться.
— Поворачивай, маг! — вперёд протиснулся вчерашний знакомец, сутулый, с бельмастыми глазами, главарь крещёных.
Место ему было на Ярмарочной, как он оказался здесь?
Магистр нахмурился: похоже, у ратуши блажили сейчас только бунтовщики и воры. А крещёные тогда — что затеяли?
— Тут мы сами решим, наше тут дело, — напирал бельмастый. — Мы видели Его этой ночью. Он спасёт нас всех. Мы снесём церкви Сатаны! Будем жить в мире — и на земле, и на небе! А бесы в Аду — пусть сдохнут с голоду без наших душ!
Маг поморщился: крещёные приняли в темноте инкуба за своего бога, но не прозрели с рассветом. Что если они и впрямь поведут горожан громить церковь? В огне она не горит, но Сатана может покарать людей за осквернение святыни!
Фабиус заставил чубарого попятиться, но отступать было особенно некуда. Позади ворочалась прорва дабэнцев, что не давали дороги не по охоте, а потому, что обсели площадь.
— Неча тут магам! — орали из-за спин крещёных трусливые горожане.
Фабиус устало провёл рукой по лицу, словно пытаясь разгладить его. Мимические морщины сложились в нечеловеческую гримасу усталости и боли, и потому ангонцы вели с ним дискуссию с почтительного расстояния.
— Чумных не хотим!
— Жги чумных!
— Жги церковь!
Толпе было, конечно, плевать на идеалы крещёных. Но дабэнцев-чужаков она в город пускать не хотела, а хотела крови, грабежа, виноватых, на которых можно свалить и неурожай этой осени, и убийства, совершённые фурией. А крещёные взирали вполне понимающе.
«Где-то получили закалку бунтовать? Где? Разве, в Гариене, оттуда и пошла ересь?»
— А ну, прочь! — маг попробовал двинуть чубарого вперед, но пугливый жеребец пятился и норовил поддать задом.
Горожане осмелели, полезли ближе.
На пути магистра стояло уже до сотни. Ещё не очень разгорячённых, ведь не было первой крови, но…
— Прочь, я сказал! — крикнул Фабиус и поднял коня на дыбы.
Маг понимал, что дальние даже не слышат его. Рядом копошились беженцы, орали бандиты на соседней, Ярморочной площади… Воздух от этого стал плотен, и слова за двадцать шагов превращались в неразличимый гул.
Что делать? Снова просить помощи демона? Неужто нет у него своей хитрости и своих сил?
Фабиус зашептал про себя:
«Гори, Отец наш,
В пламени Геенны своей.
Освещай светом плоти огненной
Мир наш.
И содрогнёмся мы,
В боли и мучениях,
Питая тебя своими душами».
Укрепившись духом, он обернулся к мальчику у стремени:
— Зажми уши.
А потом наложил защитное заклятье на коня, вскинул руку, призывая Ветер Мёртвых, а потом достал амулет с круглой дыркой посередине и засвистел в него.
Ветер ответил. Ужасающий, почти неслышный свист пронёсся по Кровавой площади, поднимая бурую кирпичную пыль.
Он бил по ушам, по костям, заставлял трястись тела. Люди шарахались, падали, обхватывая головы руками. Кричали от ужаса, но свист заглушал все звуки.
Фабиус ждал. Порыв ветра — дело недолгое. И как только он начал стихать, перестав заглушать людской вой и стоны, маг тронул коленями чубарого и послал чуть в бок, в обход толпы, чтобы объехать площадь и попасть в церковь с тыла.
Но тут раздались испуганный крик, ржание… Магистр обернулся: весь в копоти, перемазанный засохшей кровью — Фенрир возник у входа в церковь. Он стоял за её чёрной острой оградой, словно призрак. Далёкий, обгоревший, страшный. Видно, укрылся в церковном дворе и спал там часть дня, а теперь, услыхав свист…
— Мальчик! Фенрир, иди сюда, ко мне!
Фабиус спешился, бросил повод чубарого светловолосому мальчишке, что как-то перетерпел голос Ветра, вцепившись в стремя, побежал навстречу своему жеребцу, прямо в толпу беженцев, отталкивая и перешагивая заполонивших площадь людей.
Пешим, он тут же смешался с толпой, став на время неразличимым для преследователей. Да, его тоже толкали, хватали за руки, но маг упорно продвигался вперёд.
Вот и ворота церковного двора. Тяжёлые, словно бы кованые, а на самом деле растущие из земли чёрными переплетающимися прутьями. Запоров на них по обычаю не было.
Конь, шумно обнюхивая, тыкался магистру в грудь. Тот, не в силах сдержаться, гладил его грязную морду, шептал ласковые слова в обгоревшие уши.
— Хватайте мага! — кричали, поспешая за магистром, крещёные.
Фабиус затворил ворота, взял коня за гриву и пошёл к церкви. Пусть попробуют сунуться за ним. Ведь не замками сильна церковь Сатаны, а людским страхом.
Глава 23. Слишком маленькая чашечка яда
«В раю, конечно, климат получше, зато в аду гораздо более приятное общество».
Тристан Бернар
В Аду и на земле. День 6.
Ранним утром — а утро в верхнем Аду лишено солнца, это всего лишь движение призрачных токов, вызывающее некую особенную бодрость, но иногда и головную боль, — старый демон Пакрополюс чувствовал себя так, словно всю ночь его били палками.
Казалось бы, он должен торжествовать, ведь именно этой ночью ему удалось починить зеркало. Демон посулил выгоду чертям, те подсуетились и, запросив значительную цену, раздобыли-таки новую шестерёночную начинку.
Черти были слабы, но вездесущи. Они единственные не ощущали дискомфорта нигде — ни в глубинном Аду, ни в мире людей. И всё благодаря шерсти.
Но жадность этих созданий Ада обескураживала даже его обитателей. Шесть! Шесть карт выгоды отдал им за шестерёнки Пакрополюс! Карта такая давала в Аду возможность получить с него некие услуги, о коих пока не было договорённости. Они, как ярмо, давили на тощую шею старого демона. Хоть он и выторговал у чертей довеском кое-что для себя лично.
Плюс Пакрополюс снёсся наконец с тварью земной, пригрозил ей весьма удачно, назначил разбирательство по угодному Сатане делу о похищении фурии. А потом…
Потом откуда-то вылез инкуб, как будто без него там не было тошно!
Воспоминания о проклятом Борне стали последней каплей. Пакрополюс потёр стенающий лоб, покопался в завале камней, нашёл драгоценную коробочку с ярко-алым порошком, засыпал две щепотки в железную чашку и зачерпнул кипятка из горячего источника в углу личной просторной пещеры. Подул… Отхлебнул… И губы его сами собой растянулись в улыбке облегчения и восторга.
Вот оно, утреннее блаженство! Такое дорогое, контрабандное…
Не обманули, черти! Яд был наипервейшей крепости, с нежным миндальным душком! Как он бодрит с утра! Это, конечно, разорение, покупать у чертей незаконно доставленный из Серединных земель яд, но утренняя головная боль в купе с ночными бдениями…
Пакрополюс подцепил деревянными щипчиками лист пергамента (на большом плоском камне у личного трона их лежала целая стопка) и принялся читать, отчёркивая иногда строчки когтем.
Понятно, что по отчётам чертей, предоставленным по запросу комиссии по морали — а Пакрополюс как раз просматривал сейчас отчёты — выходило, что границы с миром людей чаще всего нарушают полуразумные твари. На самом деле их, разумеется, чаще всего нарушали черти. Вот тот же яд и пергамент, откуда брались, спрашивается?
Но кто мог уличить чертей в Аду? Отчёты-то составляли они. Это у них в шерстистых лапах не горела даже тонкая людская бумага.
Были, конечно, и демоны, умевшие приглушать свой огонь, чтобы разбирать мерзкие бумажки. Но большинство, как и Пакрополюс, держали листы деревянными щипчиками из адского древа, чтобы не задымились ненароком. Ведь дела в Аду больше не было, чем примеривать течение огненной «крови» к глупым придумкам людей.
Пакрополюс отхлебнул и сожалением уставился на показавшееся дно. Людские придумки — это было то, перед чем пасовала адская магия. Нет, он мог сейчас наполнить чашку магическим аналогом яда… Но что с него толку? Суррогат он и в Аду суррогат!