Револьвер для Сержанта Пеппера - Алексей Парло. Страница 44

– Самая подходящая музыка для такого случая. Морфей под неё всегда засыпает. Так что, по крайней мере, в данном контексте, Pink Floyd трудно переоценить. Тебе нравится?

– Нравится! Один из любимых альбомов, – ответил Шура.

– Это первое издание! – с гордостью кивнул Ринго на проигрыватель. – Квадрафоническое!

Шура обратил внимание на то, что звук действительно шёл со всех сторон. Это и в самом деле впечатляло.

– То-то Морфею сейчас крышу сносит! – засмеялся Ринго. – Так ты зачем пришёл?

– А ты что, гостям не рад? – улыбнулся в ответ Шура. – Дело у меня к тебе.

– Тогда рассказывай, – Ринго удобно устроился в кресле, свернул сигаретку и с удовольствием задымил.

– Любишь ты, однако, посибаритствовать! – отметил Доктор, тоже устраиваясь поудобнее.

– А ты не любишь? – удивился Ринго. – Я до сих пор только одного такого встречал, который креслу предпочитает простую циновку.

– Ты о Джордже?

– О нём, конечно. Но ему надо! Он иначе свой любимый Inner Light не сможет видеть. По крайней мере, он так думает. А я – парень простой, из бедной семьи. Поэтому никогда ни от чего хорошего не отказываюсь. Ты, как я понимаю, тоже.

– Почему?

– Потому что, будь иначе, тебя бы здесь не было. Так что у тебя за дело?

Шура нервно повёл плечами. До него вдруг дошло, что он не знает, что сказать этому добродушному человеку с голубыми глазами, огромным носом и пышными усами. Человеку, который сейчас сидит напротив и смотрит на него добрым и мудрым взглядом.

Поэтому он поступил так, как в последнее время привык поступать в подобных случаях – вытащил из кармана трубку и начал её набивать. Набивал долго и старательно, потом долго и старательно раскуривал, и всё это время Ринго, не отрываясь, смотрел на него. Потом вздохнул и тихонько пропел:

Would you believe in a love at first sight?

Yes, I'm certain that it happens all the time… [43]

– Правильно! Little help from my friends! – воскликнул Шура. – С этого всё началось!

И он рассказал Ринго обо всём, что с ним произошло за последнее время. Причём, рассказывая, он уже не был уверен, что времени нет.

Ринго слушал внимательно, не перебивая и не задавая уточняющих вопросов. Он как будто слушал радиопьесу. По его лицу ничего нельзя было понять, оно оставалось неизменно доброжелательным. Наконец, когда Шура, то ли от волнения, то ли от обилия переживаний, начал повторяться, Старр, постучав по подлокотнику кулаками, сказал:

– Я должен попросить у тебя прощения. Дело в том, что я уже знаю кое-что из рассказанного тобой. Подсмотрел, когда в прошлый раз здесь был.

– Да, пожалуйста,! Я же всё равно тебе сам всё рассказал.

– Ты не понимаешь. Во-первых, я подсмотрел. Вторгся в твоё личное пространство без твоего разрешения. А, во-вторых, я, не слыша твоего рассказа, не мог знать твоего отношения к происходящему. И у меня могло сложиться превратное мнение.

– Сложилось?

– В общем, нет. Так, по мелочи…

– Значит, нет проблем. Тем более, что, как я понимаю, ты не один такой… вуайерист, – усмехнулся Шура, вспомнив разговоры с Джоном и Сержантом. – И другие, в отличие от тебя, извинения не просили.

– Это их дело, – мягко сказал Ринго. – Я отвечаю за себя.

– Хорошо. Извинения приняты.

– Так чего же ты от меня хочешь? Совета? Разъяснений?

– Не знаю… Наверное, и того, и другого, – Шура пожал плечами.

– Пожалуй, всё-таки нужно выпить, – Старр встал с кресла и подошёл к барной стойке, стоявшей у дальней стены. – Ты что предпочитаешь?

– Водчонку.

– Водку? Не знаю, найду ли. Так, виски… виски… джин… а, вот! Граппа!

– А просто водки нет? – Шура не то, чтобы не любил граппу, он её просто никогда не пробовал. Читал где-то о том, что так называется виноградная водка, но вкусить не довелось. Да и откуда в Советском Союзе граппа? И кому она нужна? Пшеничной-то полным-полно!

– Может и есть где… – ответил Ринго задумчиво, продолжая рыться на полках. – Даже наверняка есть. Должен же был хоть кто-нибудь подарить… Ага! Нашёл!

Он торжествующе поднял над головой бутылку «Столичной» и победно взвизгнул. Снял с полки два коньячных фужера и направился к Шуре.

– Сейчас выпьем!

– Стой, стой! Притормози! – протестующе завопил Шура. – Это тебе не вискарь ваш тянуть. Тут нужен серьёзный подход.

– Что-что? Как это? – непонимающе протянул Старр.

– Пить водку – это не просто некий моментальный акт, – менторским тоном начал вещать Шура. – Это Процесс, нет… Действо! И к нему нужно соответствующим образом подготовиться.

– Вот, блин! – расстроился Ринго. – Хотел выпить по-быстрому, а попал на какую-то чайную церемонию. Только с водкой вместо чая!

– Да ничего сложного тут нет. Я научу! – вдохновленно сказал Шура, предвкушая. – Закуска нужна. Водку без закуски не пьют.

Он открыл холодильник и начал шарить по полкам. Ну, что вам сказать? Это был очень большой и очень наполненный холодильник. Но он был английским. То есть, он был, наверное, японским, но принадлежал всё же англичанину. Так что времени на поиски нужных ингредиентов у Шуры ушло много. В конце концов он нашёл почти всё, что требовалось, но, конечно, не того качества.

Хлеб был ржаной, но в нём почему-то попадался изюм. Вместо бочковых огурцов нашлись сладковатые маринованные корнишоны. Вместо кильки родного пряного посола – норвежская сельдь, правда, уже почищенная и нарезанная. Грибочков не оказалось совсем, если не считать свежих шампиньонов. Чеснок Шура с большим трудом обнаружил в морозилке. Сало заменил беконом (что называется, за неимением гербовой пишут на простой!), плавленый сырок «Городской» – сыром бри, стаканы – маленькими рюмочками. В общем, минут через двадцать они с героическим барабанщиком уже сидели за столом. Шура привычно наполнил рюмки и после краткого предполётного инструктажа («выдохнул – выпил – закусил – вдохнул») поднял рюмку.

– Ну, со свиданьицем!…

Они выпили. Далее последовал краткий этюд на тему «Расцвет немого кинематографа», во время которого Шура с интересом наблюдал за барабанщиком. Ринго делал всё, как его только что научил Шурочка – выдохнул, выпил, закусил, вдохнул. Но глаза! Боже мой, какие выразительные были у него глаза! Гений немого кино, «комик без улыбки» Бастер Китон выломал бы себе все пальцы, с бессильной завистью глядя на ту эволюцию чувств, которую они выражали! Боль – испуг – отчаяние – смерть от