Цивилизация (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный". Страница 66

— А то, что было — ещё не война, папа? — как раз вчера Арунтий рассказывал нам об отражённом на днях одной только лёгкой ливийской пехотой вторжении нумидийской голытьбы, даже пешей, а не конной, с которой и до рукопашного-то боя дело не дошло — одними дротиками их там забросали.

— Да какая там война! Это явно нищеброды нумидийские на свой страх и риск прибарахлиться намылились, да только по простоте душевной упустили из вида, что "друг и союзник римского народа" царь Масинисса — это одно, а они, гопота — немножко другое.

— А то, что совсем давно было, когда ты сам с этими дикарями повоевал? — для моего наследника это было в натуре "совсем давно", потому как его самого на свете ещё не было, хоть Велия его уже и вынашивала, но ведь один хрен для него это как прошлая геологическая эпоха, как и всё, чего он сам не застал, а только наслышан.

— Тоже не война, хотя и буквально на грани проскользнули. Главное там было то, что сам Масинисса в том набеге не только не участвовал, но и не приказывал даже его совершить. Официально он вообще "не знал". То есть на самом-то деле, конечно, всё он прекрасно знал и на подготовку сквозь пальцы смотрел, но официально ни он сам ни при чём был, ни его царство, и ни он Карфагену войны не объявлял, ни Карфаген ему, так что то вторжение считалось обыкновенным разбойничьим набегом, и за его пресечение у него к нам не было, да и быть не могло никаких претензий. Если бы мы тогда на нумидийскую территорию вторглись — тогда другое дело, но мы же знали, что этого делать нельзя, и всё спланировали так, чтобы провести всю операцию на карфагенской территории.

Поводом к Третьей Пунической нашего реала, если кто не в курсах, стал не сам факт военного столкновения возглавляемых карфагенскими "революционерами" войск с нумидийцами, а их выход за пределы своей территории при преследовании разбойников. Историю того будущего, которое в этой реальности, надеюсь, сложится несколько иначе, детворе рассказывать рано, но причинно-следственные закономерности пущай начинают постигать уже сейчас — на том, на чём уже МОЖНО…

— А про какие ворота тебе говорил тот стражник, господин? — спросил Кайсар.

— Про те, через которые во время того давнего хлебного бунта в город вступила армия Ганнибала. Сторонники спекулянтов не хотели её впускать и блокировали те ворота отрядом греческих наёмников, так что городскому ополчению пришлось выбивать их.

— А это было точно городское ополчение, папа? — так, кажется, кто-то сболтнул при мелюзге больше, чем следовало бы.

— Давайте-ка, ребята, отложим этот вопрос на светлое будущее. ВСЕЙ правды я вам сказать ПОКА не могу, неполной правды вы не поймёте, а обманывать вас я не хочу. Подрастёте, изучите в школе то, чего сейчас даже представить себе не можете — тогда мы и расскажем вам уже ВСЁ. А пока — потерпите и не болтайте лишнего…

Проводя детвору мимо одного обшарпанного дома с облупившейся во многих местах его стен штукатуркой, я показал пацанам многочисленные керамические черепки в скреплявшем каменную кладку известковом растворе и пояснил им, что раньше — до того, как Ганнибал затеял строительство этих инсул — здесь располагались мастерские местных горшечников, от которых и остались все эти черепки. Теперь они перемещены на окраину города, а один переезд не зря ведь приравнивается к трём пожарам — пока перебирались, пока обустраивались, пока восстанавливали производство — все серьёзные заказы успели перехватить владельцы крупных мастерских с рабами. А ведь гончарное дело — одна из самых основных по занятости населения ремесленных профессий античного мира. Масло, вино, зерно, даже солёная рыба — всё это перевозится и хранится в амфорах, и их для всего этого требуется множество. Карфаген же, издавна специализировавшийся в ремёслах на дешёвом массовом ширпотребе, производил и производит немалую их часть, и с тех пор, как он со старых округлых форм перешёл на остродонный эллинистический стандарт, его амфоры по соотношению "цена-качество" наиболее популярны. Временный спад спроса из-за военного разорения создал иллюзию, что не случится ничего страшного, если как раз в это время и переселить отсюда гончаров, высвободив тем самым в черте города место для строительства "бюджетных" инсул. Но в результате мелкие ремесленники оказались рядом с крупными хозяевами, которые развернулись быстрее, а их стандартизированная единобразная продукция почти полностью захватила начавший восстанавливаться рынок. Не то, чтобы на крупных античных "мануфактурах" применялся исключительно рабский труд — вольнонаёмный пока-что распространён едва ли меньше, но хорошей привычной работы всё-же лишились многие, и если бы не служба в ополчении, за которую платится какое-никакое жалованье, многим было бы банально не на что жить. В этом весь Ганнибал — непревзойдённый тактик, но посредственный стратег и никуда не годный политик. Одно вылечил, другое — искалечил. Теперь вот бурлят улицы бедняцких кварталов, грозя то и дело уличными беспорядками, которые в нашем реале и вышли Карфагену боком.

По краю Старого города, граничащему с Мегарой, инсулы стоят поухоженнее и пороскошнее. Там нувориши карфагенские селятся, точнее — кандидаты в нувориши, из грязи уже вылезшие, но в князи ещё не пробившиеся, и теперь, когда прежняя элита снова у власти, подавляющему большинству из них этого и не светит. Деньги — это всё внутри Старого города и почти всё внутри Мегары, но вот для пересечения границы между ними, одних только денег мало. Ну кому, спрашивается, нужен в Мегаре соседом вульгарный выскочка? Поэтому, кто успел туда пролезть при Ганнибале, тот успел — если, конечно, сумел удержаться, а остальных "там не стояло". В результате, не имея реальных шансов перебраться "за стену", разбогатевшие выскочки стремятся жить поближе к означенной стене и свой образ жизни так и норовят вести "как за стеной" — ну, в своём примитивном понимании, конечно, над которым настоящие мегарцы меж собой откровенно смеются. Как раз с этой "тоже типа элиты" и срисовывают греко-римские комедианты типа Плавта свои карикатурные образы карфагенян — непременно разодетых в пурпур и увешанных золотыми кольцами, браслетами, ожерельями и серьгами везде, где их только возможно прицепить. Ни о каком хорошем вкусе тут уже говорить не приходится — тут выставляется напоказ богатство. С некоторых встреченных на этих улицах расфранчённых щёголей пацаны едва сдерживались от смеха, обсуждая меж собой по-русски, на каких попугаев эти ходячие выставки блестящей бижутерии похожи больше — на африканских или на заокеанских. Один, на котором золота блестело больше, чем на многих мегарских бабах, прямо-таки презрением обдал мой массивный бронзовый перстень-кастет, который я и не думал полировать "под золото", но выпал в осадок, когда я показал эту "дешёвку" страже у ворот Мегары, и нас беспрепятственно пропустили внутрь — туда, куда ему со всем его золотом без особого приглашения ходу не было…

В особняк тестя мы вернулись как раз к обеду. Сам Арунтий отсутствовал, но присланный им раб-посыльный передал, что хозяин задерживается на заседании Совета Ста Четырёх и приказывает обедать без него. Дело это, как нам пояснила его супружница, не столь уж и редкое — бывает, что и вообще среди ночи собираются, если обсуждаемый вопрос особо срочный или особо тайный. На такой случай у них даже и баня есть своя, где можно и вопросы в неформальной обстановке порешать, и подкрепиться, и расслабиться, а заодно и помыться. Прямо как у нас в нашем прежнем мире, гы-гы!

— Вы детей уже таким сложным вещам учите?! — поразилась за обедом Мириам, когда Миркану, ейному сыну от первого брака, пацаны рассказали о наших оссонобских инсулах, тот спросил, зачем нужны эти многоэтажные коробки, когда можно как у греков или в той же Мегаре, а ему сходу объяснили буквально на пальцах разницу в численности населения, а значит, и защитников городских стен при одной и той же площади, а значит, и длине этих стен. Причём, и Мато с Кайсаром тоже ему тонкости объясняли, а Волний переводил, когда им не хватало финикийских и греческих слов. То, что дети-рабы учатся у нас вместе с хозяйскими детьми, её удивило куда меньше — и в античном мире отпрыска богатых родителей сопровождает в школу сверстник-раб, прислуживающий ему во время занятий и нередко сам при этом кое-что из учёбы усваивающий. У нас, правда, уж больно много усваивают, но такие уникумы попадаются, а о наших "испанских чудачествах" она давно уже наслышана…