Цивилизация (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный". Страница 67

— Это сложно, если не учить, а если учить и объяснять принцип, то как видишь, достаточно просто, — я кивнул в сторону пацанов, которые уже рисовали на навощённой дощечке схему инсулы и наглядно показывали по ней, во сколько раз больше она вмещает жильцов, чем "греческая" одноэтажная застройка.

— Но ведь зодчие же для этого есть.

— Зодчий проектирует и строит то, что ему заказывают. Если заказчик понимает хотя бы основы ремесла зодчего, по его заказу строится то, что простоит века. А если он в этом деле полный профан, то строится очередной Колосс Родосский, который рухнет при первом же сильном землетрясении, и хорошо ещё, если при этом он никого не убьёт. И так, считай, почти в любом деле — чтобы заказать специалисту хорошую вещь, а не просто красивый хлам, надо понимать хоть что-то в его ремесле и самому.

— По-твоему Колосс Родосский — просто красивый хлам? — выпала она в осадок от моего цинизма, — Это же одно из знаменитых семи Чудес Света!

— Было, пока не рухнуло, — подтвердил я, — А теперь — бесполезный хлам, да ещё и некрасивый, который валяется на площади и загромождает её. Восстановить не могут, да ещё и оракул запрещает, а разобрать совсем и на что-нибудь полезное эту гору металла применить — святотатство, всё-таки статуя Гелиоса. А сделали бы они его поменьше, как и хотели сперва, раз уж девать весь этот металл им было больше некуда, зато попрочнее, так скорее всего, стоял бы он у них на Родосе до сих пор. Вот мы и учим детей так, чтобы они не повторяли этих греческих глупостей. Когда нам нужен маяк, мы и строим нормальный каменный маяк, а когда нужна статуя, мы ваяем статую разумных размеров.

— Ну, может быть, ты в чём-то и прав, — проговорила финикиянка, оглянувшись на привезённую нами для Арунтия статую работы Фарзоя в его оригинальной и далёкой от классического греческого канона, зато весьма реалистичной для бронзы манере.

Мальчишки тем временем, наевшись, принялись бегать по саду, и за ними, хоть и с куклой под мышкой, увязалась и Энушат, и Мириам ошалела, когда из сада к весёлому галдежу пацанов добавился и голос дочурки, отчётливо примешивающей к финикийским фразам отдельные турдетанские, а изредка и русские словечки.

— Всего два дня с твоими общается, а уже нахваталась от них. Так, а это ещё что такое?! — там заговорили о постройке шалаша из веток, — Девочке-то это зачем?!

— А ну-ка все сюда! — рявкнул я им, хотя и по другим соображениям, — Вы что, решили дедушке все ветки в саду пообломать? — у меня в саду оссонобского "виллозамка" специально для таких игр были всевозможные палки и коряги из леса натасканы, отчего вид у сада не очень-то соответствовал античной классике, зато строить шалаши и лазить по деревьям детворе принципиально не возбранялось, но сад Арунтия на такое уж точно не рассчитан, — Завтра поедем на виллу, и уж там настроитесь шалашей вволю!

— Мама, я тоже хочу с ребятами на виллу! — тут же заканючила шмакодявка.

— Ну, вот ещё! Мало тебе варварских слов, так хочешь ещё и варварских манер нахвататься? Твой папа в Утике разве так себя ведёт? И в кого ты только такая пошла? — и мне с усмешкой подмигивает, — Так, и куда ты теперь направилась?

— Ну мама, ну интересно же! — Волний затеял с приятелями "телекинезбол" на столе, и Энушат, конечно, потянуло на это дело поглазеть.

— Это передаётся по наследству? — поинтересовалась Мириам.

— Как видишь, — я тоже покатал взглядом яблоко по столику, — Но передаётся не готовое умение, а только способности овладеть им.

— У неё тоже может проявиться?

— Не уверен — у тебя ведь, кажется, по линии матери такого не было? Но что-то, в принципе, вполне может быть и у неё, хоть и послабее, наверное, чем у наших с Велией детей. Это можно выявить только при обучении. А ты её только в куклы играть и учишь…

— Не только в куклы, Максим, но ЭТОМУ — да, не учу. Как ты вообще себе это представляешь? Точнее, ты-то, конечно, очень хорошо представляешь, а вот мой муж…

— Языку бы её нашему научить, да в НАШУ школу…

— Языку, говоришь? Ну, я могла бы, конечно, купить рабыню испанку. Но там же у вас много разных языков — из какого племени брать?

— Из турдетан или хотя бы уж из бастулонов или бастетан — их язык наиболее близок к турдетанскому. Конечно, это не НАШ язык…

— А ТВОЁ племя как называется?

— Забудь, Мириам. Из МОЕГО племени ты уж точно не найдёшь никого. Ищи турдетанку, а с турдетанского на наш какие-никакие переводчики у нас уже найдутся…

— Это-то нетрудно. Вот как мужа убедить в ВАШУ школу Энушат отдать? Ну, я ещё подумаю над этим и, может быть, что-то придумаю. А пока — я уже распорядилась, и детей сейчас слуги общей игрой займут, а нам с тобой самое время тоже делом заняться…

Как раз за этим, собственно, Арунтий и выдернул меня в этот сезон в Карфаген практически в приказном порядке. Типа, раньше не до того было, он всё понимает, но раз уж выпало затишье — ага, перед очередной бурей, так есть и в Утике одно весьма важное и почтенное семейство, которое тоже в пополнении нуждается, и не абы какой породы это пополнение должно быть. Вот мы с Мириам и работаем над означенным пополнением, то бишь над братишкой или сестрёнкой для Энушат — это уж как карты лягут. Арунтию-то, как и самой Мириам, пацана хочется, но это с Велией соответствующую энергетическую подготовку организовать и провести было несложно, а Мириам ведь в биоэнергетике ни бельмеса не соображает и со своей стороны помочь ничем не может — ну, если не считать удовольствия от самого процесса, так что процесс сей — сугубо вероятностный, и никаких гарантий я в таком деле давать не могу. Как там изречёт лет эдак через триста пятьдесят один очень даже неплохой философ стоического толка и по совместительству римский император Марк Аврелий? Делай, что должен, свершится, чему суждено. Ну так а мы ж разве против? Нам сказано, мы делаем — ага, в полном соответствии. Сделали мы, значит, что должны были, освежились в ванне, оделись, выходим на веранду возле сада, а оттуда доносится голосом Мато по-турдетански:

— У них там работы нет, вот они и бузят!

— Все амфоры теперь, млять, рабы в больших мастерских делают, и свободным горшечникам их никто не заказывает! — это Кайсар вообще по-русски добавил, а Волний на финикийский всё это переводит, добавляя ещё и от себя подробности, но глаза Мириам вытаращила не от этого, а чуть позже, когда Энушат переспросила:

— Это потому, что в больших мастерских амфоры дешевле?

Хлопает Мириам глазами и спрашивает меня:

— Это-то они у тебя откуда знают?

— Да я их из Котона через "ганнибаловские" кварталы провёл, там толпа одного демагога уличного слушала, ну я и объяснил ребятам, что к чему, чтобы тоже понимали.

— А почему именно про посуду? Там же не горшечники сейчас живут.

— Но раньше-то ведь и жили, и работали, а я как раз о горшках думал…

— ТЫ — и о каких-то горшках?!

— Ну, не о самих горшках, а об их росписи — вот эти карфагенские подделки под коринфскую и аттическую старину — чернофигурные там всякие, краснофигурные…

— Так ведь это же именно, что дешёвые подделки.

— Да мне плевать, меня не они сами, а лак этот чёрный заинтересовал.

— Думаешь у себя производство такого рода подделок развернуть?

— Ну, не такого рода — лучше, чем в Карфагене, не говоря уже о Греции, мы всё равно не сделаем, так что у карфагенян их кусок хлеба мы не отберём, а вот кое-что своё и для себя нам делать надо, и для этого как раз нужен вот этот чёрный посудный лак.

— Только сам лак?

— Ну да, красить глиняную посуду в чёрный цвет. Не надо никаких фигур богов с героями, не надо даже орнамента — не для художника там будет работа, а для простого маляра. Чёрный сосуд ведь легко нагревается солнцем, а нам как раз это и нужно, чтобы солнце нагревало его, но так, чтобы от лака не было никаких вредных испарений.

— Зря ты не дал нам знать пару лет назад. Эти подделки делаются и в Утике, и как раз в прошлом году муж свернул производство чернофигурных и краснофигурных ваз — нет уже прежнего спроса. Все поумнели и знают, что в Греции таких давно уже никто не делает. Сейчас делаются только разноцветные, которые ещё можно как-то выдать глупцам за греческие. Но вообще-то чёрный цвет есть и на них, просто немного. Сам понимаешь, не женское это дело в такие тонкости вникать, но я мужа спрошу, и если чёрный лак — тот же самый, то он ведь тебе подойдёт, и если отец попросит, то уж ему-то муж не откажет в продаже сведущего в приготовлении этого лака раба.