Волшебный цветок - Гарлок Дороти. Страница 37

– В свое время старина Клетус был отличным колесным мастером.

– Вряд ли у него водились большие деньги, но, видно, кто-то позарился и на то, что у него было.

Один из собеседников задумчиво проговорил:

– Город теперь не тот, что прежде. Было время, когда приходилось бояться только индейцев. А теперь отовсюду ждешь неприятностей. Интересно, найдут они когда-нибудь того сукина сына, который избил Берии?

Кто-то презрительно фыркнул:

– С таким-то шерифом, как у нас, – вряд ли.

– И правда, прошла уже неделя, а о нем – ни слуху ни духу.

– Что-то сегодня нет того парня с серыми глазами, который обычно сидит за дальним столом.

– Говорят, он наемный убийца.

– Возможно. Но не думаю, что он стал бы избивать безногого калеку или старика, – не в его это духе, он не любит пачкаться. Такой бы просто выстрелил в голову – и дело с концом.

Бонни почти не слышала разговоров за столом. Несколько минут она тихонько плакала, потом вытерла глаза и умылась холодной водой. Тэнди – старый армейский повар, которого они наняли помогать, пока не поправится Берни, – отнес па столик блюдо с мясом, потом вернулся к плите и стал жарить оладьи на огромной чугунной сковороде.

Хлопнула входная дверь, и в кафе вошел Майк Бруза, а за ним – высокий и тощий неряшливого вида мужчина с ястребиным носом. Майк остановился у самой двери; его маленькие злобные глазки подозрительно оглядели всех присутствующих. Наконец взгляд его остановился на Бонни; глазки Майка похотливо заблестели.

– А вот и я, дорогуша. Доброе утро.

Бонни промолчала, только презрительно скривила губы и повернулась к нему спиной. В кафе воцарилось тягостное молчание. Майк и его спутник сели в дальнем конце того же стола, за которым двое приезжих с невозмутимым видом поглощали свои оладьи.

Майк явно пребывал в хорошем настроении. Он слишком громко смеялся и так же громко разговаривал со своим спутником, у которого на каждом бедре висело по кобуре.

– Люблю, когда жратву мне подает смазливая девчонка. Смотри-ка, она миленькая, как пестрый щенок. Дорогуша, – обратился он к Бонни, – поджарь-ка мне полдюжины яиц. Я голоден, как лось во время гона.

– Ты и выглядишь так же, – отрезала Бонни. Обернув ручку кофейника полотенцем, она принялась разливать кофе мужчинам за соседним столом.

Ее громкий голос, полный сдерживаемого гнева, был слышен каждому. Майк загоготал, но никто больше не издал ни звука. Бонни ушла на кухню.

– Хотите, чтобы я его обслужил, мисс? – предложил Тэнди, За неделю, что он проработал с Бонни, он очень привязался к этой девушке, живущей в постоянной тревоге. Повар снял со сковороды оладьи и выложил их горкой на блюдо.

– Нет. Я сама его обслужу, когда дойдут руки.

Злость на головорезов Форсайта – за то, что они сделали с Клетусом, затуманила сознание Бонни. Отчасти это помогало притупить скорбь, но гнев притуплял также здравый смысл и инстинкт самосохранения.

– Эй ты, вертихвостка! – взревел Майк. – Принеси мне кофе! Если мне придется самому идти за ним на кухню, ты поцелуешь меня за труды!

Бопни не обратила на Майка внимания и подошла к двоим мужчинам, сидящим на другом конце стола.

– Принести вам еще чего-нибудь? На нашей вывеске написано: «Ешьте, сколько хотите».

– Спасибо, мэм, мне больше ничего не нужно. Вот разве что еще чашечку кофе… – ответил старший с заметным техасским акцептом.

– А вам, сэр?

Бонни посмотрела сначала на одного незнакомца, потом на другого и подумала, что они выглядят почти как отец и сын. Длинные седые усы старшего обрамляли крупный рот с резко очерченными губами. Младший на вид показался ей ее ровесником.

– А я бы, пожалуй, съел еще оладьев, уж больно хороши.

– Как видите, мэм, у моего приятеля организм еще молодой, растущий. – Старший усмехнулся, и на его смуглом лице обозначились морщины.

– Попрошу Тэнди, чтобы испек еще порцию. Послышался голос Майка:

– Детка, мне начинает надоедать, что ты мной пренебрегаешь!

– Очень рада – Если мне повезет, то тебе совсем тут надоест, и ты уберешься восвояси, – парировала Бонни.

В зале снова стало тихо, не слышалось даже звяканья посуды. Бопни опять обернула ручку кофейника полотенцем и еще раз подлила кофе обоим незнакомцам. Потом повернулась, собираясь возвратиться на кухню. И тут Майк Бруза, подавшись вперед, ухватился за ее юбку.

– Кажется, ты меня не слышишь, сладкая! Налей-ка мне кофе.

– Отпусти мою юбку, ты, кусок конского навоза?

– Эй, не смей так разговаривать с парнем, который собирается занять место старины Дела! Не думаю, что он вернется. Но пускай это тебя не тревожит, я уж прослежу, чтобы к тебе никто не приставал… кроме меня.

– Дубина, у Дела Гомера не было никакого места, так что тебе и занимать нечего! Хватит портить воздух в моем заведении, убирайся и забирай с собой своего приятеля!

Физиономия Майка покрылась багровыми пятнами.

– Ну-ну, дорогуша, – произнес он с пугающей мягкостью в голосе, – не стоит мне дерзить, советую подсластить язычок. Старина Дел за тебя не заступится, сегодня утром он сел на поезд и уехал в Боузмен. Тебе понадобится другой защитник.

Бонни взорвалась, не в силах более сдерживаться:

– Ты, трусливая душонка, ты себя имеешь в виду? Да я скорее приму помощь от бешеной собаки! Когда-нибудь в этом городе найдутся приличные люди и повесят всех мерзавцев вроде тебя, тех, кто забивает до смерти беззащитных стариков! А заодно вздернут и любителя прибирать к рукам чужие земли.

– Попридержи язык, девка. Тебе следует знать, кто в этом городе хозяин.

– Не ты же! Даже такой мерзавец, как Форсайт, и тот не доверит тебе серьезного дела. А теперь отпусти мое платье. Майк уставился на Бонни похотливым взглядом.

– А ты меня заставь!

– Что ж, если ты так хочешь…

Все еще держа в руках кофейник, Бонни повернулась к Майку и окатила его с головы до ног струей дымящегося кофе. Бруэа. взревел, подскочил и отдернул руку.

– Ах ты, сука!

Несколько мужчин одновременно вскочили с мест, но Бонни не видела ничего, кроме багровой от боли и злости физиономии Майка. Она запустила в его голову кофейником. Майк пригнулся – кофейник ударился о стену, и остатки горячего кофе окатили спину Майка. Раздался такой громогласный вопль, что, казалось, задрожали стекла в оконных рамах. Бруза метнулся к Бонни.

– Не прикасайся к ней.

Бруза обернулся на голос и увидел прямо перед собой дуло шестизарядного револьвера в руке седого техасца.

– Только шевельнись, и я тебя убью.

Младший из техасцев стремительным движением приставил револьвер к ребрам спутника Майка. Руки горбоносого замерли в воздухе – он даже не успел прикоснуться к своим пистолетам.

– Проклятие! – От нестерпимой боли Майк завертелся на стуле. – Ах ты, потаскуха чертова!

Теперь уже все находившиеся в зале мужчины повскакали с мест. Те, кто был вооружен, схватились за оружие. Тэнди остановился у стола, держа наготове огромный поварской нож для разделки мяса.

– Не смей меня так называть, слышишь… змея!

– Проклятие! – снова проревел Майк. – Ты меня ошпарила.

– Больше всего на свете я мечтаю содрать с тебя твою поганую шкуру! – кричала Бонни. – Ты получаешь от этого прохвоста Форсайта деньги за то, что сгоняешь людей с их земель, убиваешь их, избиваешь стариков! Ты жалкий трус! Ты хуже, чем… могильный червь, и такой же бесхребетный!

Унижение оттого, что какая-то девчонка и двое чужаков смогли взять над ним верх, оказалось сильнее, чем боль от ожога. Майк направился к выходу. Проходя мимо Бонни, он толкнул ее плечом. В ту же секунду револьвер техасца с такой силой уперев дулом в его подбородок, что Брузе пришлось запрокинуть голову и уставиться в потолок.

– Там, откуда я родом, с дамами принято обращаться почтительно. Извинись перед ней.

– Она… она первая меня оскорбила.

– Нет уж. это ты начал. Нечего было хвататься за ее юбку. Ты сам сказал: «Заставь меня». По-моему, она как раз выполнила твою просьбу.