Волшебный цветок - Гарлок Дороти. Страница 79
Поцелуй получился долгим и сладким. Сначала губы Бака были мягкими и нежными, затем стали твердыми и настойчивыми.
Бак первый поднял голову.
– Еще немного в таком же духе, и я не выдержу – отнесу тебя в постель и сделаю тебя падшей женщиной, – прорычал он.
– Ты что, забыл? Я уже и так ею стала. И не один раз, а целых три. Вспомни вигвам. – Кристин рассмеялась. – До чего же. приятно быть падшей женщиной!
– В следующий раз ты будешь уже миссис Бак Леннинг, и я смогу не волноваться о том, сколько шуму мы наделаем, занимаясь любовью.
– Мы сразу же вернемся домой?
– А ты…
– Мне хочется купить занавески на окна, раз уж я попаду в город, а еще…
– Хорошо-хорошо. Ты купить все, что захочешь, по сейчас отправляйся-ка спать.
Бак опустил Кристин на пол и проводил до комнаты, которую она делила с Бонни. У двери он поцеловал ее в губы.
– Спокойной ночи, любовь моя.
– Спокойной ночи. Мне будет тебя не хватать. Я уже говорила тебе, как чудесно спать в твоих объятиях?
– Кристин! Прекрати! Наверное, мне следовало бы прислушаться к совету Густава и взять ивовый прут.
– Ты не посмеешь!
– Ну-ка, марш в постель! Тебе осталось спать всего часа два, любовь моя. – Он открыл дверь и легонько подтолкнул Кристин в комнату.
Кристин разделась в полной темноте. Счастье переполняло ее, и она сомневалась, что сможет уснуть. Конечно, Бак рассказал ей очень важные вещи о ее настоящих родителях, но все это не могло вытеснить из ее сознания самого главного: она любит и любима, Бак Леннинг, темноволосый «человек из „Аконита“», отдал ей свое сердце. Кристин даже тихонько засмеялась от избытка чувств.
Она стала забираться под одеяло. В этот момент Бонни проснулась и перебралась с середины кровати ближе к краю.
– Что ты здесь делаешь? – пробормотала она сквозь сон. – Почему ты не в его постели? – И, зевнув, добавила шепотом: – Подруга, ты сошла с ума.
Глава 27
За час до рассвета они выехали из «Аконита» в сторону Биг-Тимбера. Утро выдалось холодное и ясное. Впереди ехала коляска, в которой сидели Кристин, Бонни и Густав, последний правил лошадьми. Следом ехал фургон, нагруженный трупами бандитов. Шургоном правил Джилли; Тэнди сидел на козлах рядом с ним. Остальные пятеро мужчин, в том числе Берки, скакали верхом.
– Я рада, что ты настоял на том, чтобы править коляской, – тихо прошептала Бонни на ухо Густаву. – Теперь Берни едет верхом наравне с остальными мужчинами.
– Бонни, детка, с моей стороны это был чистейшей воды эгоизм, – откликнулся Густав. – Во-первых, мне гораздо приятнее сидеть в коляске рядом с хорошенькой девушкой, чем в седле, а во-вторых, Берни смотрится верхом на лошади гораздо лучше, чем я.
– Брату очень важно, чтобы с ним обращались так, словно он способен делать все, что делает любой здоровый мужчина.
– Черт возьми! Но он действительно на своей одной ноге может сделать не меньше, чем многие мужчины на двух. Если дойдет до драки, с ним нельзя не считаться! У твоего брата есть выдержка и храбрость, просто ему пока не представилось случая проявить себя.
– Он не обзавелся друзьями в Биг-Тимбере. Мы вложили все свои деньги в кафе, и нам приходилось полностью выкладываться, иначе мы бы вылетели в трубу в первый же месяц. В городе все крепко повязаны с Форсайтом, и новичков там не жалуют.
– Как хорошо, что вы не уехали. – Немного помолчав, Густав спросил: – Тебе не холодно?
– Нет, совсем не холодно.
Слушая, как ее кузен перешептывается с Бопни, Кристин догадалась, что за время ее отсутствия Густав не только подружился с Берни, – было очевидно, что между Бонни и Густавом что-то происходит. Интересно, что скажет Густав, когда узнает новость про дядю Ярби и тетю Анну?.. Уму непостижимо – как ее родителям удалось выдать ребенка Анны за своего собственного? Кристин зевнула. То обстоятельство, что ее родители на самом деле таковыми не являлись, представлялось ей не столь уж существенным, и это казалось необъяснимой загадкой. «Наверное, я до конца дней буду мысленно называть дядю папой, а настоящего отца – дядей Ярби», – подумала она, засыпая, опуская голову на плечо Бонни.
Они сделали остановку, чтобы напоить лошадей. Бак подъехал к коляске и помог Кристин спуститься на землю. Он вглядывался в ее лицо, пытаясь обнаружить признаки усталости. Бак отвел Кристин в сторону, достал из седельной сумки фляжку и, сняв крышку, протянул девушке. Та вволю напилась.
– Поездка не такая уж утомительная.
– Мы выбрали удачное время. – Бак поплотнее укутал Кристин в шаль. – Когда становится прохладнее, лошади не так быстро устают. – Он склонился над пей, в глазах – нежность и тревога, непокорные черные волосы примяты широкополой шляпой. – Тебе не холодно сидеть в коляске?
– Нет, я даже немного послала.
Бак приподнял ладонью ее подбородок и заглянул в глаза. Господи, как же он ее любит! При одной мысли о том, что он мог ее потерять, у Бака все внутри переворачивалось. Вот и сейчас сознание того, что он везет Кристин в город, в логово Форсайта, который желает ее смерти, давило на него тяжким грузом.
– Можно тебя поцеловать? – прошептал Бак.
– Мне все равно, если на нас смотрят. Пусть все видят, как ты меня целуешь.
– Я не был в этом уверен…
Кристин провела ладонью по его щеке. Щека была теплой, отросшая щетина легонько царапала кожу. Именно в это мгновение Кристин с особой остротой почувствовала: Бак долго, целую вечность, был совсем одинок – точь-в-точь как она. Он прижался губами к ладони Кристин, и ее затопила волна нежности.
– Что ты предпочитаешь – один долгий поцелуй или два быстрых? – Она хотела заставить Бака улыбнуться, и это у нее получилось.
– Согласен на все, что можно получить.
Он склонил голову и припал к ее губам. Поцелуй был страстный и сладкий, но не слишком продолжительный.
– Тебя что-то тревожит?
– Да, немного. Клив сказал, что этот судья из порядочных, его друг из Тринити, некий Гаррик Роу, отзывался о нем очень хорошо. Но я буду чувствовать себя спокойно, только когда вся эта история закончится и мы вернемся на ранчо.
Несколько долгих мгновений они стояли, глядя друг другу в глаза. Во взгляде Бака была тревога, черные брови сошлись на переносице. Кристин провела пальцем по его бровям, словно пытаясь разгладить хмурую складку.
– Не надо так волноваться.
Бак стиснул зубы с таким видом, словно вознамерился сказать наконец нечто такое, что ему совсем не хотелось говорить.
– Знаешь, я не городской хлыщ. Боюсь, тебе придется за меня краснеть.
– Господи, Бак! – Кристин всплеснула руками. – Что ты такое болтаешь? Я так горжусь, что ты со мной!
– Я редко бываю в обществе, а уж беседовать с судьями и подавно не привык. Будь я один, мне было бы наплевать, но с тобой…
– Неужели ты думаешь, что я стыжусь твоих манер? О Господи! Как тебе только могло прийти такое в голову! Мой сводный брат Ферд знает назубок все правила хорошего тона, и это не мешает ему быть твердолобым, эгоистичным всезнайкой. Он способен думать только о собственном благополучии и о том, как заработать побольше денег на зависть всем знакомым. – Кристин говорила с необыкновенным жаром, даже с дрожью в голосе. – Я полюбила тебя такого, какой ты есть, полюбила сильного, храброго, доброго, честного, самого лучшего мужчину на свете. Ты для меня самый красивый, даже когда небрит и твои волосы торчат во все стороны. И я не изменю своего мнения о тебе, даже если все вокруг будут убеждать меня в обратном!
– Любовь моя… я тебя не достоин, – с хрипотцой в голосе прошептал Бак.
– Еще как достоин! Мы оба друг друга достойны. Бак несколько мгновений смотрел ей в глаза. Потом склонил голову и нежно, почти благоговейно, поцеловал Кристин в губы.
– Если судья не поверит, что я не подписывала документы о продаже ранчо, если мы потеряем «Аконит», я поеду с тобой куда угодно, хоть на край света… даже в Китай. Мне все равно, где прожить жизнь, если я проживу ее в качестве миссис Бак Леннинг.