Волшебный цветок - Гарлок Дороти. Страница 84

Оказывается, его ублюдок вырос настоящим мужчиной. И все же, будь у Кайла под рукой пистолет, он пристрелил бы его без всякого сожаления. Черт, ведь он сразу почувствовал в мальчишке что-то знакомое! Теперь-то он понял: у него глаза и волосы Эдди.

Что за чертовщина?! Почему он вообще об этом задумывается! Да у него внебрачных детей, наверное, не меньше дюжины, он наплодил их по всему пространству от Теннесси до Арканзаса, от Нью-Мексико до Северных территорий. С какой стати думать лишь об одном ребенке? Все они значат для него не больше, чем дорожная пыль под ногами.

Форсайт достал из кармана повестку, врученную Огарком. Это был отпечатанный типографским способом официальный бланк, в который от руки вписали место и время. Что происходит? Ли отослал документы на землю для регистрации в Хелину. У адвоката имелась доверенность, подписанная девицей Андерсон, дающая ему право действовать от ее имени, а также документы, удостоверяющие продажу земли полковнику Форсайту за три тысячи долларов. Похоже, кто-то в Хелине заинтересовался, сколько земли он приобретает, и этот любопытный субъект связался с судьей Уильямсом.

Уильяме ты, как всем известно, всегда принимал сторону поселенцев, фермеров и мелких землевладельцев. Форсайт знал: если у него возникнут неприятности, то именно с судьей Уильямсом, вот почему он послал Дела Гомера в Боузмен убить судью. Если бы этот похотливый кобель, раскисший от любви к своей сучке, добросовестно выполнил свою работу, полковнику не пришлось бы держать в руках эту повестку. Что ж, на ранчо «Аконит», наверное, уже все кончено – Лайстер с Брузой вот-вот должны вернуться. Когда они вернутся. Дел Гомер получит еще одно задание.

Форсайт продолжал расхаживать по комнате, по-прежнему прижимая к лицу мокрое полотенце. Он обдумывал сложившуюся ситуацию. Все было оформлено законно… по словам Ли. Если топор правосудия опустится, то не на голову полковника, а на голову адвоката, который заявил, что имеет право действовать от имени своей клиентки. В конце концов, именно он продал землю и получил за нее деньги. Форсайт специально удостоверился, что чек был выписан на имя Марка Ли; деньги по чеку были получены и положены на банковский счет адвоката. Как полезно, когда управляющий банком перед тобой в долгу. Форсайт бы рассмеялся, если бы не разбитое в кровь лицо.

Он прошел к лестнице и крикнул с нижней площадки:

– Рут!

– Я здесь. – Рут вышла из кухни.

– Где ты была? – проворчал полковник.

– На веранде.

– Все время?

– В основном, да. Я не хотела попадаться на глаза посторонним.

Лицо женщины, когда-то красивое, было все а синяках и распухло, губы стали почти вдвое толще, чем прежде. На шее и на груди – в вырезе платья – виднелись следы побоев.

– За свои синяки вини только себя. В последнее время ты стала такой заносчивой, что меня трясет от одного твоего вида. Ты в этом доме всего лишь служанка. Рут, знай, свое место. Если я с тобой сплю, то это еще не дает тебе права на какие-либо привилегии. Я хочу, чтобы ты сходила за адвокатом Ли. Скажи ему, чтобы явился сюда, да побыстрее.

– Кайл, ты же знаешь, я не люблю ходить по ночам одна. На улицах болтается всякий сброд…

– Заткнись! – перебил полковник. – Мне плевать, что ты любишь и чего не любишь. Черт возьми, похоже, у тебя вошло в привычку спорить со мной по любому поводу! Да ты просто глупая шлюшка, Рут! Последние два года ты спала со мной, а я тебя кормил и одевал, но ты ничем не лучше самой дешевой шлюхи из заведения мадам Фло! Те по крайней мере способны удовлетворить мужчину!

Рут повернулась, чтобы идти за шалью. Она безошибочно узнала все признаки: Форсайт пришел в ярость. Парнишка – судя по тому, что она подслушала, его сын – положил полковника на обе лопатки. Звук каждого удара наполнял душу Рут мстительным ликованием: так ему и надо, мерзавцу! Пусть хоть кто-то даст ему отведать собственного лекарства. Дрожа от холода на веранде, Рут приняла решение: больше она не станет безропотно сносить побои, она даст сдачи.

– Не поворачивайся ко мне спиной, когда я с тобой разговариваю! – заорал Форсайт.

– Я собиралась взять шаль.

– Ты ведь подслушивала, не так ли? Ну разумеется, подслушивала! Ты слышала каждое слово этого ублюдка! Ах ты, любопытная тварь, вечно суешь нос в чужие дела! Небось не терпится растрезвонить по всему городу!

Форсайт шагнул к Рут. Она попятилась, уперлась в стену и стала бочком отступать в сторону кухни. Форсайт медленно приближался, его ноздри расширились, глаза горели безумным огнем. Он любил играть в эту игру. Рут проскользнула в гостиную, Форсайт следовал за ней. Женщина обошла стол, он – за ней. Когда Рут попыталась проскочить в дверь, полковник бросился вперед, схватил ее и прижал к стене.

Одной рукой Форсайт прижимал женщину к стене, а другой бил по лицу – совсем недавно то же самое проделывал с ним Диллон. Очередной удар кулака пришелся Рут по носу, закапала кровь. От следующего удара голова ее с такой силой врезалась в стену, что в глазах у Рут потемнело. Темнота окружала ее несколько секунд, но она удержалась от крика. Если она вскрикнет, Форсайт еще больше озвереет.

– Сука! Сука! – кричал полковник, нанося удар за ударом.

Избивая Рут, Форсайт почувствовал желание, ему хотелось швырнуть женщину на пол и яростно вонзить в нее свою отвердевшую плоть. Обнаружив однажды, что издевательства над Рут его возбуждают, Форсайт стал изобретать все новые и новые способы унизить ее, растоптать ее достоинство. Он брал ее на столе среди тарелок с остатками ужина, на лестнице, на веранде у заднего крыльца, где за ними мог без помех наблюдать из каретного сарая конюх; а раз или два, ночью, – на земле, посреди цветочной клумбы.

– Ложись на пол! – заорал полковник.

Как только он убрал руку, которой прижимал ее к стене, Рут ударила его коленкой в пах. Форсайт отшатнулся, и женщина проскочила мимо него на кухню. Полковник был настолько ошеломлен тем, что Рут осмелилась защищаться, что прошло несколько секунд, прежде чем он бросился за ней.

– Рут! – взревел он. – Я из тебя дух вышибу! Шлюха! Дрянь! Ложись на пол, сука, и раздвигай… – Форсайт ударом ноги распахнул кухонную дверь – и слова замерли у него на губах. Рут стояла посреди кухни. На ее окровавленном лице появилось какое-то безумное выражение. Она оскалилась в жутком подобии улыбки; у нее был вид одержимой, что вполне соответствовало ее нынешнему душевному состоянию. В руке, высоко поднятой над головой, Рут сжимала длинный кухонный нож.

– Не-е-ет! – завизжала женщина, бросаясь на Форсайта. – Не-е-ет!

Ее пронзительный голос зазвенел в ночной тишине, разнесся эхом по всему дому. Прежде чем Форсайт успел оправиться от шока, в который повергла его обезумевшая Рут, обычно такая робкая и покорная, женщина бросилась вперед и вонзила нож ему в шею. Кровь брызнула фонтаном. Форсайт, не издавая ни звука, раскрыл рот, глаза его расширились; он поднял руки, пытаясь оттолкнуть от себя женщину, но тут же бессильно уронил их и рухнул на пол.

Рут с безумным воплем упала на колени и стала снова и снова вонзать нож в грудь ненавистного мучителя.

Было около полуночи. Держа на коленях ружье, Густав сидел на крыльце веранды миссис Гафни. Ему было поручено охранять Кристин, и он твердо решил, что на этот раз мимо него не проскочит ни одна живая душа. Однако мысли его все время уносились к Бонни.

Бонни Гейтс – необыкновенная девушка. Нужно обладать немалым мужеством, чтобы подсыпать яд в пищу бандитов. Девяносто девять женщин из ста побоялись бы даже помыслить об этом. Густаву понравилось, как Бонни решила распорядиться деньгами Дела Гомера. Девушка поклялась, что не возьмет себе ни цента; она собиралась пожертвовать всю сумму сиротскому приюту, а если хватит средств – даже основать новый.

На веранде появилась Кристин, прервавшая размышления Густава. Девушка выходила из дома через каждые несколько минут и всякий раз спрашивала, не слышал ли он чего-нибудь подозрительного.