«Пылающая Эмбер» (ЛП) - Брайа Дерби. Страница 67
— Так что же происходит между вами двумя? Там явно какая-то сумасшедшая химия… — заметив, что Бетани резко отвернулась, Лили поясняет: — Между тобой и Мавом.
— Он поцеловал ее, — выдает Бетани.
— Он что? — ахает Лили.
Бетани поворачивается, на ее лице написано извинение.
— Прости. Вырвалось.
Мои щеки заливает румянец.
Лили таращится на меня во все глаза.
— Он поцеловал тебя? Мав? Маверик Ганн поцеловал тебя? — мой живот делает сальто каждый раз, когда она произносит его имя. Затем она хмурится. — Он поцеловал тебя после того, как сделал это с твоей шеей?
Да, я тоже была потрясена этой резкой переменой в его поведении. Я помню тот момент, когда его поразила ясность происходящего. Я стала свидетелем шока, вспыхнувшего на его лице, когда он понял, что натворил. Я никогда не забуду раскаяние и боль в его глазах, когда парни оттаскивали его от меня, звук ударов, когда его избивали. Словно он понимал, что заслужил это и с готовностью принимал свое наказание. У меня душа горит, такое чувство, что в тот момент для меня и для него все изменилось, но как я могу объяснить это Лили и Бетани?
— Честно говоря, я понятия не имею, что происходит. У меня даже не было времени обдумать это.
Обе женщины, по-видимому, не готовы закрыть эту тему.
Указывая ложкой, которую я держу в своей руке, на Лили, я говорю:
— Ты не хочешь говорить о Гусе, — я перевожу ложку на Бетани. — А ты не хочешь говорить, сама знаешь о ком, так, может, мы этим вечером обойдемся без разговоров о парнях? Я бы с радостью поговорила о них, только не сейчас.
Лили выглядит так, будто хочет поспорить. Только она открывает рот, чтобы сделать это, но Бетани ее опережает:
— Да, не сейчас. Но не могу обещать, что не вернусь к этой теме, когда дети лягут спать, а мы опрокинем в себя несколько бокальчиков. У меня всегда язык развязывается, когда я под шафе.
Лили смеется.
— Она не врет. Через несколько часов мы будем пьяными в хлам, а из-за алкоголя ее фильтр между языком и мозгом полностью отключается.
— Уж кто бы говорил, — парирует Бетани.
Выкладывая на тарелки еду, я тайком наблюдаю за Бетани с Меддой. Она — одна из тех мам, которая должна быть у каждого ребенка, терпеливая, любящая, игривая и ласковая.
Хотелось бы верить, что я была с Уилл такой же. Я работала шесть дней в неделю, но старалась быть дома вовремя, чтобы успеть к нашему вечернему распорядку. Купание около восьми. В постель к девяти. Книгу мы читали не меньше двух раз, поэтому засыпала она к девяти тридцати. Воскресенье было нашим днем. Это был единственный день недели, когда я отказывалась работать. Чаще всего я планировала нечто особенное. Если погода была хорошая, мы шли в парк или на пляж. Если было холодно или поливал дождь, мы смотрели взятые на прокат фильмы или занимались чем-нибудь интересным дома. Тогда это была борьба изо дня в день, меня всегда беспокоила оплата счетов или наличие денег на еду, но помимо этого было много объятий, поцелуев, улыбок и смеха, которые заполняли мои дни и стоили любых трудностей.
— Мав хочет, чтобы мы прикупили ей одежду, — говорит Бетани. — Может, Тэффи тоже захочет с нами пойти.
— О, Боже мой, да! — хлопает в ладоши Лили. — Мы сможем найти тебе платье для вечеринки, — взволнованно щебечет она, обращаясь ко мне.
— Хммм… — перебивает ее Бетани. — Мав просил не позволять тебе выбирать ей новую одежду.
По лицу Лили пробегает тень обиды:
— Что? Почему?
Бетани пожимает плечами.
— Не знаю. Не спрашивала.
Покачав головой, я говорю:
— Я все равно не ношу платья.
Платья напоминают мне об Уорнере, а сама мысль о том, чтобы надеть на себя платье, вызывает зуд по всему телу. Плюс ко всему, Мав назвал меня фальшивкой. Нет ничего более фальшивого, чем надеть сексуальное платье и делать вид, что я чувствую себя в нем комфортно и уверенно. Это может показаться странным, но мне было бы удобнее в бикини, нежели в платье. Я выросла на песке и на солнце, так что привыкла демонстрировать кожу. Только по другой причине. Кроме того, я не хочу тратить имеющиеся у меня деньги на то, что я не надену на себя в будущем.
Все еще хмурясь, Лили заявляет:
— Неважно что, но главное что-нибудь сексуальное. Я хочу посмотреть на то, как этот мужчина будет страдать. С тех пор, как ты здесь появилась, он вел себя с тобой как последний говнюк, поэтому мы позаботимся о том, чтобы ты выглядела так хорошо, что он слюной подавится.
Я вздыхаю.
— Извини… Извини. Я забыла. Не говорить о парнях. Она прикладывает пальцы к губам и делает вид, что запирает их на замок и выбрасывает ключ.
Мы заканчиваем смотреть фильм. В десять Лили едет забрать Акселя, который, наконец, соизволил позвонить, а Бетани укладывает Медду в постель. Я убираю тарелки и игрушки в гостиной.
Когда Аксель возвращается домой, от него пахнет травкой. Хотя его голубые глаза не красные и он клянется, что не курил, Бетани в ярости. Они стоят лицом к лицу друг напротив друга, пока, наконец, Бетани не заканчивает это и отправляет его с предупреждением, что они поговорят утром. Когда Аксель проходит мимо кухни, хмурый и окутанный едким запахом, который напоминает мне о доме, в котором я выросла, я успеваю разглядеть волевые черты его лица. У него оливковая кожа, подбородок с ямочкой и высокие скулы. Волосы у него того же медного оттенка, что и у его матери, а тело вытянутое и худощавое, но в плечах он еще не прибавил.
Несколько секунд спустя весь дом сотрясается от силы, с которой он хлопает дверью.
Я не могу перестать думать о том, как это печально, что у него есть мама, которая заботится о нем, а он воспринимает это как должное.
Лили выдергивает пробку из бутылки и наполняет вином три бокала. Не успевает она разлить выпивку, как в комнату входит Бетани и хватает один фужер со стола. Она одним махом его осушает, затем протягивает его Лили за добавкой. Подтолкнув его к нам, она произносит:
— За внуков. Если бы не перспектива обзавестись в будущем внуками, скорее всего, мы бы поубивали наших отпрысков.
Лили смеется и поднимает свой бокал.
— За друзей и шопинг.
Я поднимаю свой бокал.
— Я просто надеюсь, что завтра будет лучше, чем сегодня.
Мы чокаемся, и я делаю свой первый глоток вина с тех пор, как сбежала от Уорнера. Терпкая жидкость кружит на моем языке и скользит по моему горлу вниз. Этот горьковатый напиток для меня не самый предпочтительный, но для моего первого девичника с тех пор, как мне исполнился двадцать один год и прошло пятнадцать дней… он незабываем.
Глава 23
Время лечит некоторые раны, позволяя другим гноиться и кровоточить до тех пор, пока мы не станем такими, как прежде.
ЭМБЕР
Мы на протяжении нескольких часов говорим обо всем, кроме Мава, Гуса и Дозера. Девчонки интересуются моим прошлым, и я рассказываю им о своем доме, маме и Санни. Они увлеченно слушают, когда я рассказываю им о том, сколько работ сменила за все эти годы. Я ничего не говорю об Уилл, понимая, что, если я сделаю это, то всю оставшуюся ночь проплачу.
Вслед за мной свою историю рассказывает Лили, и я вдруг понимаю, что мое детство могло пройти гораздо хуже. Узнав обо всем, что она пережила в столь раннем возрасте, у меня сердце кровью обливается, пока она не доходит до момента о том, как ей в конце концов удалось изменить свою жизнь.
Также я узнаю, что Бетани воспитывали любящие родители. Ее мать — медсестра и живет в Рио-Ранчо, но всегда слишком занята, чтобы помочь ей с детьми, а ее отец умер через пару месяцев после того, как она окончила среднюю школу. Погиб во время тренировочного полета при исполнении служебных обязанностей. Вскоре после этого Дозер записался на флот, и она порвала с ним, потому что просто представить себе не могла, что переживет еще одну потерю.