Stalker: Еретик (СИ) - Карелин Алексей Валерьевич. Страница 10

Поливайко вытянулся в струну, козырнул, выкрикнул:

- Есть! - и бегом кинулся выполнять.

Время тянулось, как эстонский говор. Руки чесались - так не терпелось взглянуть на брошенный арт. Дневальный не спешил. Студент тоже переодевался долго, точно из ГУЛАГа прибыл.

- Что ты, как не живой? - не выдержал я и начал помогать застегивать китель.

Все! Хлопнул парня по плечу, одобрил внешний вид:

- Красавец!

Военная форма Студенту в самом деле шла.

- Теперь в темпе вальса к Седову, - грубо приказал я.

Поздоровался с дежурным офицером, поднялся со Студентом на второй этаж. По узким темным коридорам парня я уже буквально гнал. Наконец, дошли. Я отрапортовал Седову и оставил молодчика ему на растерзание.

Чуть ли не спортивным шагом заторопился к арту. Он, родимый, лежал на месте. Я снял резинку, запустил ладонь в пакет и… скривился. Камень оказался склизлым, будто в соплях. Я брезгливо вытер руку о штанину в надежде, что слизь - не яд, завязал пакет и спрятал в подсумок.

- Островский, - вызвал по рации Седов.

- Я, товарищ капитан.

- Забирай сопляка. Сейчас за ним вертушка прилетит. Проследи, чтобы сел.

- Есть, товарищ капитан.

Вертолет! Я вспомнил о письмах. Другого шанса передать их не будет.

Забрал Студента. Направляя толчками в шею, довел до казармы.

- А теперь мне придется вырезать тебе глаза, чтобы ты не увидел располагу, - на полном серьезе известил я.

Студент посмотрел на меня искоса, как на психа, фыркнул, спросил высокомерно:

- Шутить изволите, гражданин начальник?

Раскусил. Парень не плохо держится. Из него выйдет толк, если в Зоне не пропадет.

- Слушай, браток, ты - парень неплохой, завязывай со своими вылазками. Три месяца отсидки ты уже заработал. Дальше - больше. Чего б тебе не жить по-честному? У тебя все живы-здоровы? Во-от. Чего тебе в пекло лезть? Девок любишь? Ну, вот. А они сталкеров за версту обходят. Ты ж ходячим изотопом станешь, и дети уродами родятся. Думаешь, простому человеку под силу только влачить жалкое существование? Брось, ты ведь в универ поступил - не дурак, значит. Главное, захотеть, поставить цель, и все получится. Университет, работа, семья…

Студент смотрел на меня со скепсисом. Половину слов, наверное, мимо ушей пропускал. И чего я распинаюсь?

- Ты - военный или поп? - раздражился парень. - Проповеди читаешь на “ура”, но у меня своя голова на плечах.

- Она тебя на нары привела. Двигай, - я толкнул Студента к лестнице.

В расположении взвода я поручил сталкера дневальному, а сам отправился за письмами. Одно дописать не успел. Ну, и ладно, так отправлю. Бережно засунул конверты в нагрудный карман кителя и вернулся к Студенту.

- Пошли, сопля.

“Опера” долго ждать себя не заставили. За штурвалом сидел Ленька Корешок. Он меня на базу перевозил. Прозвище получил за то, что постоянно настаивал корень какого-то растения. Потом пил, говорил, радиацию выводит из организма.

Сопровождающего я видел впервые. В шлеме с зеркальными панорамными очками и бронекостюме он походил на киборга. Представился, вяло пожал руку.

- Полезай, - приказал я Студенту, кивнув на вертолет, и обратился к “оперу”: - Слушай, брат, выручи, а? Письмишки кинь. У вас же штабной ходит на почту. Не в службу, а в дружбу, а?

Оперативник коротко качнул головой, не проявив ни капли эмоций, принял конверты, отсалютовал и запрыгнул в вертушку.

Я смотрел на поднимающуюся в воздух машину и думал: лучше бы я попросил Леньку. Уж как-то равнодушно “опер” отнесся к просьбе.

Корешок помахал мне с приветливой улыбкой, я поднял руку в ответ. Вертолет развернулся на юго-восток и полетел. Казалось, он уносит не письма, а частичку сердца.

ГЛАВА IV

Утро началось с тревоги. Сирена завыла незадолго до подъема. Дневальный проорал команду, включился свет. Располага вмиг оживилась. Одеяла отлетели на дужки коек, зашуршала одежда, защелкали пояса, застучали берцы.

“Внимание! Начинается выброс. Всем в укрытие”, - ровно промолвили, разнося эхо, уличные громкоговорители.

“Внимание! Начинается выброс. Всем в укрытие”.

В располаге все застыли.

- Твою мать! - воскликнул Перец с досадой. - Не могли подождать минут сорок.

- Все равно выброс не дал бы доспать, - возразил Гном.

Военсталы начали раздеваться. В коридоре раз за разом хлопала дверь, доносились возбужденные голоса, быстрые шаги.

Я лег прямо в одежде, закинул руки за голову и уперся взглядом в потолок.

- Дневальный, туши свет! - крикнул Перец.

- Не положено.

- На положено хуй наложено. Туши, бля.

Скрипнула дверь комнаты дежурного по роте, я услышал тихое басовитое бормотание Палыча, свет потух.

Трухануло. Да так, что с потолка посыпалась цементная крошка. Кто-то чихнул.

На улице, должно быть, светло, как днем. Однажды я был в карауле, когда случился выброс. Все спрятались в казарме, штабе, а я задержался. Не пожалел. Такое увидишь, всю жизнь вспоминать будешь - небывалая красота. В те минуты я понял тех, кто влюблен в Зону.

В здании нам ничего не грозило. Все окна заколочены наглухо, стыки - замазаны глиной. В щели могла проникнуть не только радиация, но и толком неизученная энергия, которая порождала аномалии. Некоторые дома Зона отметила еще до того, как военные взяли НИИ “Агропром” под контроль. Входы фонящих комнат опечатали и строго запретили туда соваться. Если приникнуть к их дверям ухом, то услышишь потрескивание вроде того, что издает наэлектризованная синтетика. Как-то я открыл такую комнату, думал найти арт. Посмотрел на бешенные танцы молний, впечатлился и запечатал замок. Войти в тот хаос решился бы только смертник.

Грохнуло. Затрусило. Стены загудели. На улице разряжались молнии, одна за другой. Завыли псы, их заглушил пронзительный вопль болотника. Раскаты грома участились. Воцарилась пульсирующая какофония. Зона выплевывала новые порции ужаса и болезней.

Перец спокойно посапывал.

Выброс разметал тучи по небу, и теперь они спешили навстречу друг другу, чтобы сомкнуться в серое покрывало от горизонта до горизонта. Насыщенный запах озона будоражил мозг, радиация давила из глаз слезы. Светило солнце - большая редкость в Зоне. Я невольно остановился, радуясь едва ощутимому теплу на коже лица.

По двору ходили два дозиметриста, проводили замеры. Выброс богат на сюрпризы: одни аномалии сметает, другие сеет с щедростью колядующего. Зимой такие подарки обнаружить значительно легче, но в этом году, несмотря на середину декабря, снег выпадать не спешил.

Раздались хлопок и глухой стук. Дозиметрист взорвал пиропатрон и вогнал в землю стальной прут. Привязал к оголовью желтый флажок, вложил в его кармашек бумажку. На вкладышах замерщики указывали уровень радиации, дату замера и вид аномалии, если таковая имелась.

- Островский, долго тебя ждать? - возмутилась рация голосом Седова.

- Бегу, товарищ капитан.

Бежать я, конечно, не собирался. Шел не спеша, внимательно осматривая дорогу, словно оказался на базе впервые. После выброса зевать нельзя.

В кабинете Седова меня поджидал не только капитан. Рядом с ним стоял брюнет с голливудской внешностью, примерно моих лет, может, чуть младше. Судя по броннику, военстал. Новенький? Новое лицо не помешало бы: развеял бы у мужиков апатию, поделился бы вестями с Большой Земли.

- Знакомься, старлей, - произнес Седов, указав ладонью на новичка, - полковник Дегтярев, наблюдатель СБУ.

Я чуть не сел. Передо мной словно встал новый человек. Смазливый профан испарился без следа. На его месте приосанился атлетичный ветеран Зоны, хладнокровный, бесстрашный, обладающий аналитическим умом и удивительной способностью располагать к себе собеседника. Неужели на меня смотрел тот самый Дегтярев, герой военсталов, про которого мы частенько травили анекдоты? “Подойдя к градирне, Дегтярев услышал зов о помощи. Вокруг - ни души. “Допился”, - подумал Дегтярев и вышвырнул бутылку водки в кусты”.