Элемента.L (СИ) - Лабрус Елена. Страница 52
- Все? - спросил он бабку с бинтами в руках, и только дождавшись ответа, все сложил обратно и поправил.
- А…, - и эта неугомонная бабка хотела еще что-то сказать, но остальные так на нее зашипели, что она хоть с обиженным видом, но всё же замолчала.
- Прощайтесь! - громко провозгласил один из работников, опираясь на лопату, - Не до вечера ж нам тут ждать!
И старушки стали по очереди подходить. Они что-то шептали тихонько усопшей, крестились и долго не задерживались.
Дэн разгадал причины настоявшей на своей поездке Анастасии Филипповны - она просила что-то кому-то передать. Дэн тоже тихонько постоял перед гробом после Романа, попрощался. Последней подошла Ева. Она мужественно поцеловала старушку в лоб, что-то шепнула и помахала ей на прощанье рукой. Слезы ручьями текли по ее щекам, она вытирала их прямо рукой. Капюшон пальто, который она одела вместо шапки, свалился, каблуки сапог завязли в сырой подмерзшей земле, но она не замечала. Она стала пятиться назад, чтобы пропустить рабочих, закрывающих гроб крышкой, но потеряла равновесие и упала прямо в руки подхватившего ее Дэна. Застучали молотки, которыми заколачивали крышку, и она зарыдала у него на груди, не в силах сдержаться. Он гладил ее по волосам, успокаивая, и сам еле сдерживал слезы. Роман усердно отворачивался, но Дэн заметил, что и его глаза предательски покраснели. Бабки нестройным хором выли в голос.
Как бы ни были пьяны рабочие, а гроб опустили аккуратно. Поставили мягко и покидали вниз концы вафельных полотнищ. Бабки стали брать по горстке земли с края могилы и бросать на гроб. Ева немного успокоилась, тоже взяла комочек грязи, и вяло кинула вниз. Дэн последовал ее примеру, грязь кинул, но одной рукой девушку так и держал, мало ли что. Она достала платок, потерла свою руку, потерла руку Дэна. Грязь прекрасно размазалась, но так и не стерлась до конца. Рабочие активно засыпали могилу, махая лопатами со всех сторон. Пришлось отойти подальше. Уставшие и замерзшие бабки потихоньку поплелись к машине. Роман побежал им помогать.
А Ева так стояла спиной к Дэну, наблюдая за работой кидающих землю людей. Дэн обнял ее двумя руками. Даже в этих сапогах на каблуках, она почти на голову была ниже него. Он наклонился и прижался лицом к ее виску. Она погладила его небритую щеку. Он поймал ее руку и прижал к своим губам. Она не возражала. Он боялся пошевелиться и разрушить эту магию.
Рабочие поставили простой деревянный крест, предварительно покрутив его туда-сюда, не помня, справа налево или слева направо должна быть косая нижняя перекладина. Один из них вопросительно повернулся к Еве. Она показала рукой справа налево. Он понятливо кивнул. Венки пристроили сверху на холм, и молча стали собирать свой инвентарь и уходить. Когда последний из них прошел мимо них, Ева развернулась посмотреть на него и на машину, и тогда Дэн довернул ее к себе лицом и прижался губами к ее губам. Она ответила и время остановилось. Он задыхался, она умирала в его руках, но они не могли остановиться.
Если кто-то скажет вам, что людям нужны слова, чтобы понять друг друга, плюньте ему в лицо. Людям нужны слова, только когда между ними нет понимания.
И лишь когда, видимо, наблюдавший за этой сценой, Роман недовольно надавил на сигнал, они опомнились. Когда Ева отстранилась, Дэн, державший ее одной рукой за шею, еще на секунду задержал ее голову и заглянул ей в глаза. Она была счастлива. Ее бесподобные, нереальные глаза сияли в ответ на его вопрошающий взгляд. Она чмокнула его еще разок в уголок рта, и они пошли к машине.
По колено в грязи, замерзшие, но счастливые они залезли в машину. Злой водитель дернулся слишком резко. В кузове запричитали побившиеся бабки.
«Господи, - подумал Дэн, - хорошо, что в этом супер-автомобиле окна только в кабине!» Ни осуждение, ни сплетни его не волновали, но он не хотел, чтобы эти старые клюшки трепали имя его девушки. Он потрогал свои горящие уши, и только тогда понял, насколько же на улице было холодно. Он прикрыл руками, чтобы погреть и Евины уши - они были ледяные. Шофер гнал как полоумный, бабки охали, а Дэн закинул свою руку так, чтобы защитить девушку, и о стены кабины билось только его тело.
Машина резко затормозила перед входом в больницу. Роман выскочил, в сердцах хлопнув со всей силы дверцей, и убежал в неизвестном направлении, чуть не сбив с ног, поджидавшую их Екатерину.
- Что это с ним? - спросила она у Дэна, провожая взглядом парнишку.
- Не знаю, в туалет, наверно, побежал, - пожал он плечами.
Дэн подал руку и помог выйти Еве.
- Господи боже! - всплеснула руками главврач, глядя на ее испорченные сапоги.
А Дэн уже освобождал плененных в кузове старушек.
- Он сбесился что ли? - возмущалась та, которую звали Вера.
- Ну, точно сдурел! - поддержала ее кое-как спустившаяся Анастасия Филипповна. И бабки единодушно загалдели, объясняя Екатерине Петровне, что он несся как угорелый, а там, в кузове только зубами за воздух и можно было держаться.
- Давайте, давайте, хорош жаловаться, там стол уже накрыли, поднимайтесь! - подгоняла их главврач.
- Ну, ты как? - пытливо осмотрела она зареванное Евино лицо.
- Нормально, - махнула рукой девушка.
- Только руки бы где отмыть, - и она показала грязную ладошку, - Да сапоги, - она совершенно без сожаления посмотрела на ноги.
- Сейчас Дэн тебе покажет, - ответила она девушке.
- Ну, как прошло? - обратилась она к Дэну.
- Хорошо, - сказал он кратко, и уже удаляясь вслед за девушкой, крикнул радостно, - Все хорошо!
Екатерина Петровна только удивленно развела руками, и пошла искать сбежавшего водителя.
Глава 20. Зазеркалье
В кое-как отмытых сапогах и с чистыми руками Ева стояла в туалете и смотрела в стену над умывальником, на которой должно было висеть зеркало. Она очень хотела бы посмотреть на себя сейчас в зеркало, чтобы поверить в реальность происходящего. Но зеркала не было, и она чувствовала себя как Алиса с обратной стороны зеркала. Только Ева попала в правильное Зазеркалье. В Зазеркалье, в сказку, в сон, в наваждение - Ева готова была поверить сейчас во что угодно, потому что это не могло быть правдой. Это могло быть чем угодно, только не правдой!
Когда вчера ей позвонил Рома из Сосновки и сказал, что тетя Зина умерла, она расплакалась прямо на работе. У начальника, глядя на ее несчастное зареванное лицо, даже мысли не возникло ее не отпустить, куда бы она не собралась. А она все плакала и плакала. На работе, по дороге домой, дома. Конечно, старушку ей тоже было жалко, но оплакивала Ева не ее смерть, а свою жизнь. Еще вчера она гордо заявила подруге, что будет ездить в эту деревню, хоть каждые выходные, лишь бы только Его увидеть. А сегодня действительность жестоко насмехалась над ее самоуверенностью. Тетя Зина умерла! Ей больше не к кому ездить! Она больше никогда Его не увидит! И слезы текли Ниагарским водопадом из ее глаз. Да, она поедет. Конечно, она поедет на похороны. И, может быть, ей даже повезет, и Он там будет. Может быть, даже он с ней поздоровается и поговорит о чем-нибудь пустом и незначительном. Может быть! Она больше ни в чем не была уверена. Но пусть хоть так! Пусть даже не здоровается! Только пусть Он там будет! Пожалуйста, пусть просто будет!
Она перестала плакать. Ухватившись за эту крошечную надежду, она не хотела больше ныть. Пусть в последний раз, пусть ненадолго, но она его увидит, и она решила, что должна для этого выглядеть хорошо. Лежа в ванне, глядя в потолок, знакомый до боли, она подумала, что так, наверно, чувствуют себя перед смертной казнью. Сегодня ты еще жив, и этот мир словно существует для тебя, но завтра тебя уже не будет, а этот мир так и останется. Только зачем ей весь этот мир без Него? Завтра ее жизнь закончиться, так и не успев толком начаться. Но это будет только завтра.
Ничто так не придает уверенности в себе, как осознание того, что у тебя все идеально. Скраб для тела, гель, станок, увлажняющее масло. Маникюр, педикюр, идеально уложенные волосы. Зеркало осталось довольно. Да, она хотела бы умереть именно так. И открыв шкаф с одеждой, сразу наткнулась на черную рубашку.