Элемента.N (СИ) - Лабрус Елена. Страница 77

Она уверено отделила один из раскрошенных кирпичей от стены и отставила в сторону. Девушки принялись ей помогать, и вскоре за разобранной кладкой обнаружили полукруглую дверь. Заира уверенно её толкнула, и, жмурясь от яркого света, они вошли в старую заброшенную часовню.

 Наверно, они могли бы спугнуть толпы летучих мышей, если бы они их там ждали. И хорошо, что не ждали, иначе мыши подняли бы в воздух тонны пыли, что лежала там в избытке, а у Агаты была стойкая неприязнь к пыли. Словно вспомнив об этом, она звонко чихнула и все удивились громкому эху, которое отражаясь от красивых стрельчатых окон с витражами, поднялось к потолку.

— Ничего себе чулан! — воскликнула Беата, задирая голову.

На самом деле эта замковая часовня действительно была маленькой, но благодаря свету, проскальзывающему сквозь ажурные переплёты окон, не мрачной. Четыре окна и между ними четыре глухих стены с надписями. Агату больше всего заинтересовали надписи, а Беату витражи.

Четыре слова столбиком четырьмя большими символами на каждой из четырёх стен. И рискуя быть наказанной ещё на сто лет, Агата стала осматриваться в поисках того, чем эти слова можно было записать.

— Смотрите, здесь две девушки и два парня, — подала голос Беата. — И одна пара в белом, а другая в чёрном.

Агата невольно подняла глаза. Солнце садилось, и слепило через окно с девушкой в чёрной одежде. Она опустила глаза и увидела на грязном полу вытянутую тень стройного силуэта с длинными волосами и прочерченный узор. Такой знакомый узор с четырьмя узкими лепестками.

— Беата, смотри, — обратилась Агата к подруге, — Тебе ничего это не напоминает?

Она потёрла ногой пол, проверяя, насколько глубока эта борозда, образующая четыре одинаковых петли узора.

— Это же символ, который горит теперь в кубе с шарами! — воскликнула Беата. — Он появился сегодня, когда шары раскатились!

— Шары изменили своё положение? — удивлённо посмотрела на пол Заира.

— Мы думали, ты заметила, — извиняющимся тоном произнесла Беата.

— Ничего, ещё увижу, — ответила Заира, махнув рукой. — Я думаю, нам уже пора. Пока мы доберёмся назад, совсем стемнеет.

— На чём бы мне это записать? — задала мучивший её вопрос Агата, беспомощно оглядываясь по сторонам.

— Я уже записала, — ответила ей Заира. — И только не напоминайте мне, что это запрещено! Раз у меня до сих пор не отсохли руки, значит, никому это не повредило.

   И она решительно направилась к двери.

Глава 33. Элэм

На место назначенной встречи Таэл пришла первой.

Она сидела на краю мраморного постамента и злилась — девушки не было. Чтобы скоротать время, она следила за тенью от вазы, медленно ползущей по орнаменту напольной плитки. Вот она закрыла следующий крошечный квадратик — значит, прошло ещё несколько минут. Но девушки всё не было.

— Стоит ли грустить в такой чудесный день? — она узнала голос будущего мужа, но ей не хотелось отрывать глаза от тени, едва потянувшейся к следующему мозаичному кубику.

— Чем же он чудесен, Элэм? — она дождалась, когда тень коснётся самого края глазури, и только тогда подняла глаза. Он стоял в дверях, и на его счастье солнце беспрепятственно светило сквозь него — Таэл могла его стукнуть, если бы он испортил её игру.

— Мне сшили хитон совершенно потрясающего оттенка, — невозмутимо заявил он, протягивая ей край одежды. — Армариус сказал, что это цвет бороды Абдель-Керима. Видишь, он одновременно и с чёрным оттенком, и с серым отливом!

— Не в оттенках счастье, — тускло заметила Таэл, но его жизнерадостный вид и это сияющее сквозь него утреннее солнце подействовали на неё отрезвляюще. — Стесняюсь спросить, что делает Его Высочество в моём храме, да ещё в такую рань? Тебе тоже дождя?

— Не-е, мне дождь по барабану, — отмахнулся Тёмный Бог, присаживаясь рядом.

— По чему? – не поняла Таэл.

— По барабану, — повторил Элэм, и показал руками, словно он по чему-то стучит. — Такой музыкальный инструмент, мне Армариус сказал.

Таэл хотела предупредить, чтобы он не сильно доверял Армариусу, упомянутому уже дважды, и оба раза информация показалась ей сомнительной, но передумала. Может, учитель только ей говорит всякие глупости?

— Я пришёл, чтобы пригласить тебя на прогулку по морю, — сказал Элэм и многозначительно на неё посмотрел.

— По морю!? — Таэл выпучила на него глаза, не зная, как реагировать. Все прекрасно знали, что их скалы неприступны и море становится судоходным лишь там, где владения Кварты заканчиваются.

— Я хотел сделать тебе подарок на свадьбу, но к тому времени начнётся сезон дождей, море заштормит, да и ждать слишком долго. Поэтому я решил сделать это сегодня. Встал пораньше. И рад, что нашёл тебя здесь.

Он протянул ей свою руку, и она с радостью её приняла. Их руки соприкоснулись, и, полыхнув голубым светом, по белому мрамору покатился ярко-голубой прозрачный камешек.

— Я думаю, мы будем хорошей парой, — улыбнулся ей Элэм. — Голубой — цвет искренности. Надеюсь, камень такой чистоты принесёт кому-то счастье.

Никто из них двоих даже не думал поднимать самоцвет, хотя такие холодные искры между богами проскальзывали редко. Видимо, это был действительно чудесный день!

Белоснежную яхту построили на закрытой верфи подальше от любопытных глаз далеко на западе. Её спускали на воду с отвесной скалы при помощи сложной системы тросов и деревянных лаг.

Когда яхта коснулась спокойной глади солёной воды, Элэм был счастлив. Он назвал её именем сестры, которая помогала ему с этим проектом, предоставив и место, и лес для строительства. А подарить решил своей будущей жене. Таэл это было приятно — делать подарки на свадьбу было не принято — хотя она поймала себя на мысли, что не отказалась бы, чтобы такую красивую посудину назвали в её честь. Но «Энта», так «Энта».

Они провели на ней вдвоём весь день. Таэл призналась себе, что с Элэмом она совершенно забыла обо всём: о девушке, о Ратвисе, о времени, о войне. С ним было легко и не скучно. Наверно, они из тех редких пар богов, что будут счастливы в браке.  Этот темноволосый парень прочитал ей даже стихи собственного сочинения. И хоть все они подозрительно рифмовались с именем Энта, юный бог уверял, что просто написал их под впечатлением от своей новой игрушки. И Таэл ему почти поверила.

Уставшая и пропитанная чистейшим солёным воздухом насквозь, она отмокала в ванне, среди зажжённых свечей и плавающих розовых лепестков, и думала об Элэме.

Он был прекрасен, как любой Бог. И он был умён, а это не было естественным. К сожалению, некоторые из их предков были глуповаты. Глуп как Умун — это была пословица, но Умун Наиглупейший — не просто прозвище, данное ему Армариусом, он был одним из их предков, имя которого стало нарицательным.

Это именно он влюбился в земную женщину и всем своим подданным тоже разрешил перелюбиться. В результате из трёх основных цветов их стало шесть: красный, пурпурный, жёлтый, зелёный, голубой и синий. Его имя до сих пор вызывает у Хранительницы Душ приступ праведного гнева. Глупый Король не понимал, что он делает. Что благоденствие их людей и порядок в стране поддерживаются не сами собой. И уникальные способности их людей не просто дар богов. Боги ничего не дают просто так. Людям дали возможность не болеть, не бедствовать, жить в мире и согласии, уметь находиться в двух измерениях. Но и Богам это далось не просто так. Для того, чтобы из трёх цветов сделать шесть, душу и тело пришлось разделить. И только Мать Всех Душ, Хранительница, Сама знает, как поддерживается это разнообразие.

В комнату вошла служанка. Положив полотенце, она присела на бортик ванны, не поднимая глаза. Или она хочет что-то попросить, или Таэл совершенно не разбиралась в служанках.

— Говори! — властно и недовольно она дала ей разрешение открыть рот.

— Простите моё Высочество, — начала она пищать противным тоненьким голоском, — могу я взять завтра выходной?