Вечное Пламя (ЛП) - Иган Грег. Страница 49

Это что, благотворительность? – спросил ее Иво.

Вопрос смутил Карлу. Он думал, что она состряпала всю эту теорию лишь бы не ставить его в затруднительное положение перед Адой и Тамарой? – Конечно нет!

Светороды исчезают? – на лице Иво было четко написано, что правдоподобия в этой идее, по его мнению, было не больше, чем в заявлениях фокусника о том, что он может заставить полевку исчезнуть из закрытого ящика.

Только парами, – ответила Карла, будто этого было достаточно, чтобы придать идее солидности.

Но в том, что она звучала абсурдно, не было ничего удивительного: где еще они могли увидеть соприкосновение положительных и отрицательных светородов, имея хоть какую-то надежду понять его результат? Не в мимолетных и неконтролируемых вспышках на поверхности Бесподобной. Не в свете гремучих звезд, угрожавших их предкам; они даже не знали массу светорода и не понимали суть связи между энергиями и частотами.

Только здесь. Куда бы их ни привела эта новая и прекрасная физика, начало ей могло быть положено только здесь.

Когда давление воздуха в Моските было полностью восстановлено, Карла уже успела снять свой охладительный мешок и поделиться с Адой и Тамарой своей версией злоключений Зудня, в которой даже не упоминалось о возможном загрязнении воздуха в баллонах.

– Ортогональная порода загорается от контакта с воздухом? – Судя по голосу, Тамара была настроена столь же скептически, что и Иво. – Ты уверена, что не было иных –?

– Воздух состоит из положительных светородов, – вставила Карла. – Для воспламенения ортогональной материи ничего другого не требуется.

Она предложила иллюстрацию.

– Длина каждой линии равна массе соответствующей частицы, а высота – ее энергии. Стрела Нерео соответствует направлению нашей временной оси в случае положительных светородов и направлена в противоположную сторону в случае отрицательных.

– Разве на близком расстоянии положительный светород не будет отталкивать отрицательный?

– Будет, – согласилась Карла.

– И сила их взаимного отталкивания по мере сближения частиц стремится к бесконечности, – добавила Ада. – Как же им в таком случае удается соприкоснуться?

– Для светородных волн энергетические барьеры не являются абсолютной преградой, – ответила Карла. – Волна двух разноименных светородов по большей части будет располагаться в энергетической яме, где частицы разделены достаточно большим расстоянием, при котором сила Нерео становится силой притяжения – но она не будет заключена в этой яме полностью, и с некоторой вероятностью два светорода смогут вступить в контакт. Тот факт, что эта вероятность мала, как раз и объясняет сравнительно низкую скорость процесса – откуда берутся те ощутимые задержки перед вспышками, которые мы наблюдали, сбрасывая на поверхность снаряды. Но как только дело сделано – независимо от скорости, – назад пути нет.

По-видимому, Аду это до конца не убедило.

– Дай-ка я покажу тебе еще один процесс, над которым стоит задуматься, – сказала Карла.

Ада пристально посмотрела на новую диаграмму.

– Слева появляется фотон, справа – положительный светород. Они сталкиваются и отскакивают друг от друга.

– Ничего необычного не видишь?

– Нет, – неохотно согласилась Ада.

– Эта диаграмма в точности совпадает с предыдущей, – сказала Карла. – Я просто повернула ее на четверть оборота. Если фотон и светород могут вот так разлетаться при соударении, то альтернативная версия тех же событий, когда светороды превращаются в пару фотонов, также должна быть возможной. Это та же самая ситуация, только мы наблюдаем ее под другим углом.

Ада, казалось, была раздосадована, но Тамара восторженно защебетала.

– Это смелая теория, – сказала она. – Но что она нам дает? Если мы даже не можем прикоснуться к ортогональной породе при помощи воздуха, то как мы собираемся получить ее образец, чтобы откалибровать реакцию?

– Мы не можем получить образец, – ответила Карла. – Но если эти диаграммы верны, то в них уже содержится большая часть необходимой нам информации. По своей яркости ультрафиолетовая линия превосходит все остальные длины волн в наших спектрах, и если мы сбросим на Объект несколько ручников пассивита, то практически каждый светород в этой куче камней разделит судьбу, которую я изобразила на рисунке. Мы знаем энергию и импульс на выходе реакции, поэтому сможем воспользоваться этими данными в качестве первого приближения при калибровке.

Тамара обернулась к Иво.

– Что скажешь?

Иво молчал с того самого момента, как они вернулись на Москит, чтобы Карла могла описать свою версию происходящего без лишних комментариев.

– Я не знаю, какие выводы можно сделать из этой гипотезы, – ответил он. – Но если мы сбросим достаточное количество вещества, чтобы оказать заметное воздействие на траекторию Объекта – в соответствии с расчетами Карлы – то сможем выяснить, насколько оправдается ее прогноз. Если мы собираемся действовать методом проб и ошибок, то вполне можем извлечь пользу и из первого испытания.

Карла рассчитала полную массу, которую требовалось сбросить на поверхность Объекта, но детальную форму орбиты, по которой будет двигаться груз, оставила за Тамарой и Адой. После того, как Иво проверил ее выкладки – заставив обосновать каждое из допущений, стоявших за этими числами, – она взяла на себя чисто физическую задачу и принялась заводить большую катапульту. Как бы сильно она ни пострадала от перегревания, отчаянное сопротивление механизму стало изгонять боль и слабость из ее тела.

С помощью рычагов, расположенных внутри корабля, Иво загрузил камеру катапульты, переместив отмеренные порции пассивита из хранилища. По сравнению с крошечными дробинками, которые они сбрасывали до этого, новая бомбардировка была сродни объявлению войны. Карла попыталась достичь баланса между вероятностями двух исходов: с одной стороны, часть материала могло просто сдуть с поверхности Объекта, и она бы не вступила в реакцию; с другой – эффект мог усилиться за счет некоего непредвиденного процесса. И хотя она никогда не видела Гемму своими глазами, несчетные пересказы истории о темном мире, превратившемся в звезду, Карле доводилось слышать с самого детства.

Однако Гемма загорелась из-за удара гремучей звезды, которая двигалась с бесконечной скоростью относительно самой планеты. Одного только ее импульса было достаточно, чтобы гремучая звезда еще до начала аннигиляции ушла глубоко под землю, и значительная часть выделившегося тепла оказалась бы заперта внутри, что должно было привести к куда большим разрушениям. Она не верила, что взрыв в условиях космического вакуума может устроить стихийный пожар.

На этот раз повязку для глаз надела Ада, которая, тем не менее, следила за показания часов кончиками пальцев и командовала запуском. Когда Иво отпустил катапульту, Карла увидела груду коричневых камней, кувыркавшихся при свете звезд – они удалялись почти так же медленно, как Зудень в начале своего путешествия. Однако через пять склянок булыжники перейдут на орбиту меньшего радиуса, чем та, по которой двигались они с Иво, и столкнутся с каменной стеной. К тому моменту Москит успеет переместиться в точку, диаметрально противоположную месту удара, и будет защищен от взрыва.

Ожидание было таким же напряженным, как спуск Зудня, но теперь они, по крайней мере, могли нормально общаться.

– Кто хочет донести эту неприятную новость до Сильвано? – пошутила Ада. – Сомневаюсь, что ему удастся собрать здесь приличный урожай пшеницы.

– С добычей топлива та же беда, – добавила Тамара, – если только мы не придумаем, как с ним обращаться. – Она повернулась к Иво. – Так ортогональный минерал – это горючее или либератор?