Вечное Пламя (ЛП) - Иган Грег. Страница 47

После того, как огонь действительно отступил, воспринимать эту новость как плохой знак было непросто. Но даже при том, что Иво оказался прав насчет причины возгорания, его сценарий с минимизацией воздушного потока вовсе не обязательно был наименее рискованным для Зудня выходом. Сколько воздуха они бы выпустили наружу, воспользовавшись реактивной тягой? Какой высоты бы достиг взрыв? Успел бы он достаточно быстро распространиться от места возгорания, чтобы их нагнать?

По правде говоря, Карла не знала. Количественно оценить эти величины она не могла.

Сколько же в таком случае они смогут прожить без воздуха, отводящего тепло от их тел? Людям, пережившим несчастные случаи в космосе, редко выпадала возможность свериться с часами, но по слухам предел составлял пару курантов.

Объект заполнил собой полнеба. Ее нерешительность поставила точку в вопросе: теперь они были слишком близко, и использовать реактивную тягу было слишком рискованно. Им оставалось только двигаться вниз по орбите.

Карла видела, как снизу к ней приближаются серые пудритовые равнины – они проносились мимо нее слева направо, как каменная стена, которая постепенно наклоняясь, совершала полный оборот. Оценить масштаб было невозможно; она сверилась с часами. До нижней точки орбиты все еще оставалось семь курантов.

Мимо пронесся широкий неглубокий кратер, своими разрушенными стенами напоминавший развалины пустынной крепости, которую описывал ее отец, пересказывая историю из саг. Когда они пролетали над ним, часть его края взорвалась столбом пламени, и огонь разлился по земле. Вот и все: встреча двух миров, которой она ждала с таким нетерпением. Она с тоской подумала о милом Карло – о том, как усердно он старался сохранить ей жизнь, как сосредоточенно изучал данные переписи населения, чтобы спланировать каждую их встречу.

Шлейф голубого пламени погнался за Зуднем, прочертив изрытый ландшафт. Он горел ослепительно ярким светом – еще немного, и на него было бы больно смотреть, – но Карла не могла отвернуться. Иво протянул руку к баллону у себя на груди и перекрыл доступ воздуха в свой охладительный мешок. Несколько мгновений спустя пламя ослабло, но не исчезло полностью.

Она сдавила руку Иво, не находя слов, но стараясь донести мысль, что не винит его в случившемся. Он не заставлял Карлу следовать его примеру. Теперь поверхность находилась так близко, что она видела структуру минерала – поверхность, покрытую неровными буграми и углублениями размером с ее кулак. Выглядел он в точности, как пудрит. Отважный план, с помощью которого Иво собирался добыть образец, даже мог сработать, если бы не грубый просчет, из-за которого его воздушные резаки превратились в инструмент столь же самоубийственный, что и твердолитовая стамеска.

Пламя поднималось вновь, настигая Зудень. Карла сверилась с часами; до нижней точки оставалось еще четыре куранта. Она уменьшила поток воздуха в своем мешке до минимума, при котором на ее коже все еще ощущался слабый ветерок, однако на высоте пламени это сказалось слабо, а вскоре и этот эффект сошел на нет вслед за снижением Зудня. Она уже чувствовала жар, исходивший от пылающей земли – страшнее любого вреда, который ей могло причинить собственное тело.

Она полностью перекрыла доступ воздуха.

Пламя дрогнуло и померкло, оставив Зудень планировать над освещенным звездами ландшафтом. Карла почувствовала прилив эйфории, но время и геометрия были не на ее стороне. Если они с Иво оба потеряют сознание, то наверняка погибнут. Даже если они все еще будут живы в тот момент, когда снова можно будет пустить воздух, не опасаясь за свою безопасность, они просто не будут знать о выпавшем им шансе на спасение.

Она теперь уже рассерженно глазела на бесполезные воздушные резаки, расположенные наверху верстака. Иво уже видел своих внуков; возможно, народная примета все-таки была права. Это чувство завершенности позволяло ему легкомысленно относиться к собственной жизни, а теперь из-за его небрежности погибнет и она. Ей пришла мысль схватить эти дурацкие инструменты и бросить их на землю, чтобы погибнуть в ореоле пылающей славы, сделав свое имя достоянием саг.

Она представила эту сцену со стороны: ее силуэт на фоне созданного ею пылающего ада, по резаку в каждой руке, шланги, по которым в них подавался воздух из Зудня. Без сомнения, это был яркий образ – правда, рядом не было ни одного очевидца, который мог бы запечатлеть ее непреклонную позу.

Шланги.

Она повернулась к Иво; он обвис в своих страховочных ремнях, закрыв глаза. Чего она ждала – его разрешения разнести устройство на части? Карла сорвала шланг с правого резака, затем наклонилась и выдернула второй его конец из баллона с воздухом. Нижними руками она ухватилась за низ Зудня, пытаясь нащупать часы, с показаниями которых сверялась раньше. Механизм был полностью открыт; Марцио, долгих лет ему, не спрятал его за декоративными панелями, которые бы только усложнили ремонт.

Она почувствовала валы, соединенные с циферблатами часов: на мгновение Карла была сбита с толку, но циферблат, отсчитывавший высверки, было легко отличить по его скорости; немногим сложнее было нащупать и циферблат с паузами. Как только она мысленно зафиксировала их положение, найти нужный ей вал – тот, что совершал полный оборот в течение куранта – было нетрудно.

Она ощупала пространство между тыльной стороной циферблата и шестеренкой у основания вала. Расстояние между ними было больше толщины шланга. Больше, конечно, лучше, чем меньше – но шланг не будет сидеть достаточно плотно, чтобы удержаться на месте за счет одной лишь силы трения.

Углубившись в летающий верстак, она нащупала штатив со склянками, запас реагентов, которые Иво собирался использовать в своих калориметрических экспериментах. Каждая склянка была запечатана толстым слоем смолы. Заострив кончики пальцев, Карла отрезала верхнюю половину пробки и обмазала вал липкой смолой. То же самое она сделала и со вторым герметиком, покрыв им центральную часть шестеренки. Ее тело уже начало свой протест против жара; под кожей кишели зудни, и какой-то бессмысленный инстинкт пытался соблазнить ее фантазиями о прохладной постели из песка.

Согнув шланг, она свела его концы друг с другом так, чтобы место сгиба превратилось в непроходимо узкую складку – она, возможно, и не была герметичной, однако проходящий сквозь нее воздух будет составлять лишь крошечную долю первоначального потока. Затем она передала шланг в свои нижние руки и прижала согнутый конец к осмоленному валу.

Карла принялась кропотливо сворачивать шланг в спираль, обвивая длинный конец вокруг узких мест часового механизма. Шланг сопротивлялся изгибанию и вырывался. Теперь она ощущала жгучую боль всей своей кожей; перед глазами уже замельтешили светящиеся точки.

Шланг, пятикратно обвитый вокруг медленно вращающегося вала, держался крепко. Отсоединив свой охладительный мешок от баллона с воздухом, она вставила между ними сработанный наспех таймер.

Карла медленно открыла клапан на баллоне с воздухом, опасаясь, что шланг может сорвать от чрезмерного давления. Она остановилась на уровне, который запомнила наощупь – заметно меньше максимума, но так, чтобы чувствовать хоть какую-то разницу от воздушного потока на своей коже. Складка оказалась непроницаемой, и не было никакой вибрации, которую мог бы вызвать раскручивающийся шланг.

Она уже чувствовала головокружение и была слишком дезориентирована, чтобы доверять себе проверку собственных манипуляций, не говоря уж о том, чтобы пытаться что-то изменить. Огоньки за ее веками роились и дергались. Она попыталась представить себе Карло, их тела, прижатые друг к другу, но затем какая-то ее часть отказалась поддаваться на эту уловку или искать в ней утешение, и образ Карло моментально утонул в окружавшей ее белизне.

Глава 25