Мужчина не моей мечты (СИ) - Ардова Алиса. Страница 22

И Саллер опустил ресницы, соглашаясь.

Повисла пауза.

— Что мы знаем о магии, жизни и целях нелюдей? — пожал плечами глава Шанно-Лансина. — Только то, что они не против нам показать и сообщить. То есть ничего. Я помогу тебе, усилив личную защиту, но это временная мера. Тебе нужно в Запретные Земли. И чем скорее, тем лучше.

Первое время после столкновения с Саллером я с опаской выходила из комнаты. Казалось, сейчас из-за угла вывернет разгневанный хозяин Эрменлейва, схватит, потащит куда-то и опять примется обвинять. И неважно, что я ни в чем не виновата, судя по всему, ему особых поводов не требуется. Сам придумал — сам поверил, разозлился и вынес приговор, причем без права на обжалование.

Встречаться с мужчиной после того, что произошло в кабинете, не было ни малейшего желания. Негодование утихло, едкая горечь от его слов уже не ощущалась так остро, но на душе оставался неприятный осадок. Не хотелось ни видеть его, ни слышать, и уж тем более общаться.

Но герцог так и не появился ни на следующий день, ни через несколько суток. Осторожно расспросила Дору, узнала, что господин в сопровождении Вильма отбыл по какому-то важному делу, даже ночью не возвращается, и успокоилась. Мэссер, конечно, мой «спаситель и могучий избавитель» — спасибо ему огромное, лавровый венок на макушку и медаль на шею, но лучше я продолжу выражать свою благодарность на расстоянии. Он кузен моего «мужа» — не меньше, но и не больше. А все остальные мысли, чувства и желания на его счет нужно поскорее забыть, как дурной сон. Они в моем положении непозволительная роскошь.

Искренне расстроило то, что Дильфор перестал со мной разговаривать так, как раньше. А ведь я уже привыкла к нашим ежедневным беседам — теплым, непринужденным, порой неспешным, а иногда очень оживленным. Мастер по-прежнему приходил к концу дня, осматривал Ольеса, но, обсудив его состояние с помощником, сиделкой и сделав необходимые распоряжения, почти сразу же исчезал. Не задерживался, не улыбался тепло и чуть снисходительно. Не спрашивал, блестя глазами: «О чем сегодня читали, ваше сиятельство?» Глупо, но я почему-то чувствовала себя преданной.

На третий день не стала ждать его вечернего визита, чтобы лишний раз не расстраиваться. За час до ужина закрыла книгу, традиционно пообещала графу, что обязательно приду завтра, попрощалась с Леомом, радостно встрепенувшейся Ниавой и направилась в свою комнату. Ничего, поброжу в парке, в библиотеку наведаюсь или… В общем, найду чем заняться, не пропаду.

День выдался хмурый, прохладный и ветреный — не лучшая погода для прогулки, хорошо хоть дождь, немного покрапав, прекратился так же внезапно, как и начался. Но я упрямо кружила по аллеям, не обращая внимания на ежившуюся за спиной камеристку.

— Добрый вечер, миледи.

Дильфор нагнал меня, когда я повернула на узкую боковую дорожку, затканную с обеих сторон красивыми вьющимися растениями. Поклонился и пошел рядом, подстраиваясь под мой шаг.

— Здравствуйте, мастер. — Скользнула по нему взглядом и снова отвернулась. Вон тот цветочек слева такой интересный. — Что-то с Трэем?

— Нет-нет, почему вы так подумали?

— А для чего еще вам меня искать? — отозвалась ровно. — Только затем, чтобы сообщить о здоровье мужа.

— Вы сегодня ушли раньше. — Лекарь неловко кашлянул. — У вас все в порядке, ваше сиятельство?

Небрежно пожала плечами.

— Сами же убеждали меня почаще дышать свежим воздухом. Вот и решила последовать вашему совету.

Угу… и вымокнуть, если «повезет».

Мужчина молчал, пытливо всматриваясь в мое лицо.

— Не беспокойтесь, мастер, если вам запретили со мной общаться…

— Никто мне ничего не запрещал, — перебил он неожиданно сердито. — Но я видел глаза Саллера, когда он застал нас вдвоем. И не хочу, чтобы подобное повторилось.

— Понимаю… — Я, как и прежде, старательно таращилась в сторону. Вот тот кустик чуть поодаль тоже очень милый. — Кто угодно на вашем месте испугался бы.

— Ничего вы не понимаете. — Дильфор устало вздохнул. Поколебался, словно не зная, с чего начать, и внезапно спросил: — Что вам известно об истинных?

Что нам с Мэарин о них известно? Пробежалась по воспоминаниям бывшей хозяйки тела. Да собственно, почти ничего. Так и ответила.

— Сильнейшие носители древней крови. Боевые маги. Находятся на государственной службе и подчиняются непосредственно его величеству.

Покосилась на лекаря, тот утвердительно кивнул головой.

— А еще все они обязательно обучаются в Шанно-Лансине. С восьми и до двадцати четырех лет. — Ого! Школа и институт в одном флаконе. — Веками туда принимали только отпрысков знатных семей, и лишь несколько десятилетий назад король подписал указ, открывающий двери Шанн-Лана перед самыми способными мальчиками из других сословий.

Вполне объяснимая мера, если вспомнить, что в последнее время у аристократов регулярно рождаются дети со слабым даром.

— Я попал в школу робким домашним ребенком, — продолжил Дильфор, запнулся и коротко пояснил: — Пришлось выживать.

— Высокородные наследники замучили? — хмыкнула сочувственно.

— Нет. В Шанно-Лансине не существует кастовых различий, имеют значение лишь те привилегии и награды, которые ты получил за личные заслуги. Это правило неукоснительно соблюдается всеми — и наставниками, и юнитами. Но, скажем так, к ученикам из простого сословия присматриваются внимательней. И испытывают их жестче. Мне повезло, что рядом оказался Рэм. Мы подружились почти сразу. Он поддерживал меня во всем, помогая поверить в себя, когда я сам уже готов был отчаяться. А потом ему, как сильнейшему, дали право собрать собственное крыло, и мы стали первыми, кого он назвал. Я и Вильм… Теперь понимаете, миледи?

Да, теперь я понимала.

— Не знаю, что между вами происходит, — продолжал мастер, — и знать не хочу. Мне все равно. Что бы ни случилось, я всегда и во всем поддержу Саллера.

Резюмирую: вы, графиня, конечно, женщина, приятная во всех отношениях, но «бескорыстная дружба мужская» намного дороже…

— Не волнуйтесь, — улыбнулась сдержанно, — если нужно, я постараюсь уходить еще раньше.

Лекарь сокрушенно махнул рукой.

— Не стоит, ваше сиятельство.

Ну, не стоит, так не стоит.

На следующий день я спокойно дождалась Дильфора. Захочет побеседовать — не откажусь, уйдет — расстраиваться больше не стану.

Но узнать, как поведет себя мастер, так и не удалось. Не успел он приступить к осмотру Трэя, как дверь с шумом распахнулась, и в комнату ворвались новые проблемы. Вместе с шелестом дорогого дорожного платья, тонким запахом духов и отчаянным воплем:

— Мой бедный Пи́пи, что они с тобой сделали?!

Просторное помещение тут же стало тесным, его полностью заполнила собой невысокая привлекательная женщина лет сорока. Облегающий бледно-лиловый наряд, затейливая, тщательно уложенная прическа, в ушах и на шее украшения из прозрачных камней с розовато-фиолетовым отливом — такая… самая что ни на есть мадам. Другого слова не подберешь.

За моей спиной тихо охнула Ниава, сдавленно закашлялся Леом, но посетительница не удостоила их даже взглядом, как, впрочем, и меня с мастером. Я вообще не уверена, что она нас рассмотрела: вихрем влетела в комнату и тут же прямой наводкой понеслась к кровати, чуть не сбив по пути опешившего Дильфора. Хорошо, что я до этого успела подняться с кресла и отойти, меня бы вышибли с насиженного места, даже не заметив.

Гостья на несколько секунд замерла, жадно изучая неподвижного бледного графа, потом всхлипнула, прошелестела прерывисто:

— Сокровище мое, мой несчастный мальчик… Я умру вместе с тобой.

Театрально заломила руки, закрыла глаза и упала в кресло. Все-таки замечательно, что я вовремя встала.

Поднялась суматоха. Леом суетливо бросился к шкафу в углу и начал перебирать какие-то склянки. Ниава заметалась по комнате, с каждым оборотом расширяя круги и хватаясь то за одну вещь, то за другую, пока, наконец, не врезалась в прикроватный столик. Тут она немного опомнилась, плеснула в бокал воды из кувшина и начала тыкать им в ладони женщины. Дильфор, буркнув что-то нечленораздельное, устало потер пальцами виски и нехотя побрел к собравшейся немедленно почить даме. А я, предусмотрительно отступив к окну и прикрывшись занавеской — сомнительная защита, но лучше, чем ничего, мрачно смотрела на всю эту кутерьму, а в голове билась только одна мысль: