Мужчина не моей мечты (СИ) - Ардова Алиса. Страница 27

Да… порвать на ленточки… На аккуратные, очень длинные ленточки. Обоих…

Подушечки пальцев закололо от предвкушения, и я, испугавшись собственных эмоций, покрепче вцепилась в книгу.

После «пробуждения» Ольеса поведение мэссера разительно изменилось. Он больше не набрасывался с обвинениями, не прожигал странными взглядами, не требовал объяснений — он меня вообще перестал замечать. Подчеркнуто официально здоровался при редких встречах, одаривал мимолетным взглядом и быстро уходил. Даже графа старался навещать в мое отсутствие. Иногда казалось, что меня намеренно и очень упорно избегают.

Зато к юной маркизе, которая продолжала вместе с герцогиней и ее сестрой гостить в имении, он проявлял просто-таки повышенное внимание. Истель частенько, победно сверкая глазами, делилась тем, как они с милордом гуляли… посетили… любовались… А еще он — вы только представьте! — обещал показать…

Они с Дальмирой выразительно переглядывались. Я злилась. И только Аниаш, погруженная в размышления о Трэе, никак не реагировала на этот восторженный лепет. Ее не интересовали разговоры, которые не крутились вокруг ее драгоценного Пипи. Зато о сыне она готова была болтать бесконечно. Вспоминать, поучать, делиться опытом. И — кто бы сомневался — ее любимым собеседником неизменно оказывалась именно я.

— Мири, запомни, мой Пипи… ой, прости, дорогая… наш Пипи… привык на ночь пить теплое молочко… Да-да… я всегда лично спускалась на кухню за стаканом молока и медовым пряником…

— Наш Пипи так похудел… так похудел… а ты до сих пор не заказала устриц. Что за безответственность?..

— Рэм сказал, что вам скоро выделят общие покои. Это правда? Я рада, что наш Пипи выздоравливает. Мэарин, имей в виду, он так сладко спит всегда, так крепко, не забывай время от времени расправлять простынку. А то мальчику будет неудобно…

Надеюсь, она не явится проверять, а то получится как в старом анекдоте: «Мама, перестаньте приходить каждую ночь и укрывать меня одеялом. Вы раскрываете мою жену».

Об отъезде дамы не заговаривали, хотя «муж» уже встал на ноги и надобность в компаньонке отпала. Видимо, герцог передумал их отсылать, вовсю наслаждаясь обществом новой кандидатки в невесты. Рассмотрел и, так сказать, проникся.

Саллер мазнул по мне ничего не значащим взглядом и тут же сосредоточился на кузене.

— Как себя чувствуешь? — Он повернулся к Ольесу.

А я разозлилась.

Хватит думать о мужчине, который все равно никогда не будет моим. Его прельщает эта сладкоголосая овечка? Совет да любовь — плодитесь и размножайтесь во славу Намарры. Моя задача — поскорее выпутаться из всей этой истории и вернуться домой, к Петьке. А для начала, пожалуй, стоит убедить графа и его старшего брата, что нам совершенно необходимо навестить Древнюю обитель. И как можно скорее.

— Так как ты, Трэй? — продолжал настойчиво допытываться мэссер.

— Лучше… уже лучше, — с запинкой откликнулся мой сосед и, поколебавшись, неуверенно добавил: — Рэм…

Ольес вообще как-то странно реагировал на герцога. Те несколько раз, когда я видела их вместе, мне показалось, что граф очень неудобно чувствует себя в присутствии родственника. Насколько расслабленно и спокойно он держался со мной, настольно напряженно и собранно — при Саллере. Замыкался, говорил коротко и неохотно, старался отойти подальше, поскорее закончить беседу и распрощаться, словно неосознанно стремился быстрее сбежать. Создавалось впечатление, что ему неловко находиться в обществе кузена, которого почти не помнил, но у которого, тем не менее, совсем недавно увел невесту, а теперь вынужден гостить, благодаря за спасение.

Трэя можно понять. Очнулся — вокруг не разберешь, что творится, толпятся незнакомые или смутно знакомые личности, и, плюс ко всему, выясняется, что тебя планировали убить. В такой ситуации от собственной тени начнешь шарахаться, не то что от людей. Мири бедняга помнил лучше остальных — то ли потому, что действительно сильно любил, то ли оттого, что последние недели именно я проводила с ним больше всего времени, вот он и сторонился сейчас всех, кроме меня.

— Хорошо. — Герцог кивнул, принимая ответ Ольеса. — Дильфор сказал, что ты идешь на поправку, и полное выздоровление — дело нескольких недель…

В воздухе повисла тяжелая пауза.

Она все длилась и длилась, и я забеспокоилась. Какой еще сюрприз готовит наш любезный хозяин? Что бы это ни было, сомневаюсь, что мне понравится. Судя по тому, как нервно заерзал в кресле «супруг», он полностью разделял эти опасения.

Истель, которая сначала стояла, кротко потупившись, принялась нетерпеливо коситься на дорожку и даже несколько раз тихо, но очень выразительно вздохнула. Но Саллер не замечал ее намеков. Отрешенно смотрел поверх наших голов и молчал, явно принимая решение.

— Нам нужно поговорить, — наконец обронил он бесстрастно, по-прежнему глядя куда-то в пустоту. — Сейчас.

— Но, ваша светлость, — все-таки не выдержала маркиза Тонтен, — а как же наша прогулка? Мы хотели сходить к озеру. И… и вы обещали показать водопады, — протянула она обиженно и чуть капризно, вмиг растеряв показное смирение.

— Что?..

Герцог недоуменно вскинул брови и уставился на свою юную спутницу с таким видом, точно совершенно забыл о ее существовании. Впрочем, через мгновение взгляд его смягчился, и он поднес к губам тонкие пальчики, касаясь их быстрым, извиняющимся поцелуем.

— Если обещал, обязательно покажу. Но не сегодня. Как ни приятно мне ваше общество, миледи, но неотложные дела… Сами понимаете… Прошу простить.

Он легко улыбнулся, и девушка вмиг растаяла.

— Да-да, конечно, — пробормотала она, зардевшись.

— Трэй, я провожу маркизу и через полчаса жду тебя в своем кабинете, — закончил Саллер уже совсем другим, деловым тоном.

Граф порывисто обернулся ко мне, ища поддержки, и мэссер, поморщившись, поставил точку в своем приглашении.

— С супругой.

Глава 8

В кабинет герцога я входила не без опаски, слишком много волнений и неприятных эмоций оказалось с ним связано. Впрочем, с пробуждением Трэя внезапные яростные порывы Саллера, судя по всему, остались в прошлом. Сейчас супруги Ольес и их проблемы были для племянника короля всего лишь «неотложными делами», и не самыми приятными. Удовольствия его ждут позже — на озере и у водопадов.

— Войдите, — короткое распоряжение прозвучало раньше, чем сопровождающий успел открыть двери, чтобы доложить о приходе гостей, и мы с Ольесом дружно шагнули к письменному столу, у которого, заложив руки за спину, стоял хозяин.

Взгляд Саллера прошелся по лицу кузена, моему… опустился ниже… Несколько секунд он с каменным выражением «любовался» нашими сомкнутыми ладонями, потом, дернув уголком губ, открыл верхний ящик и достал оттуда знакомый ярко-красный кристалл.

— Трэй, — позвал он требовательно.

Граф вздрогнул, но не сдвинулся с места, колеблясь, не желая отпускать меня.

— Помнишь, что такое «Руот-тан»? — спросила тихо.

Ольес отрицательно качнул головой.

— Магическая клятва о неразглашении, — пояснила также вполголоса. — Его светлость собирается сообщить… кое-что важное, поэтому тебе придется пройти ритуал, обязывающий хранить в тайне государственные секреты. — Трэй судорожно сглотнул, и я быстро погладила его пальцы. — Немного больно, неприятно, но, в принципе, ничего страшного. Я уже через это прошла. Идем, подскажу, что говорить.

Ладонь Ольеса, накрывшая руку кузена…

Резкое пожатие, и судорога боли, на миг исказившая лицо «мужа»…

Слова клятвы, которые граф бормотал, неуверенно вторя моему шепоту…

И, наконец, энергичное «Подтверждаю» от герцога.

Когда все закончилось и Трэй перестал с изумлением изучать свою неповрежденную конечность, Саллер указал нам на кресла. Дождался, пока мы разместимся в двух соседних, сам устроился напротив и начал рассказывать, полностью сосредоточившись на графе и старательно обходя меня даже случайным взглядом.