Врата Войны (СИ) - Михайловский Александр Борисович. Страница 19

— Так, — оживился мой собеседник, — это уже интересней. Только вот скажи, какой тебе лично во всем этом интерес?

— Я ведь тоже немного русский, — ответил я, — я так хорошо говорю по-русски потому, что родился в 1908 году в Санкт-Петербурге. И отец мой там родился, и дед. Двести лет наш род служил русским царям, а потом нас выкинули прочь, сказав, что немцы России больше не нужны… Но я все равно считал себя настолько же русским, насколько и немцем, и весь этот поход Адольфа на Восток был мне как нож поперек сердца.

— Земляк, значит, — кивнул человек в лохматой одежде, — и что же ты, земляк, делаешь в германском вермахте у Адольфа, да еще в его любимых элитных танковых войсках?

— Меня призвали, — пожал я плечами, — в военное время Германии не нужны преподаватели романо-германской филологии, а раз я не захотел поступать в офицерскую школу, то так и остался унтер-офицером. Господин офицер, мой товарищ сказал мне, что как уроженец Санкт-Петербурга я имею право на русское подданство?

— Не знаю, — ответил «леший», — может, имеешь, а может и нет. Все зависит от важности тех сведений, которые ты сумеешь сообщить нашему командованию. Но что может знать простой унтер-офицер, да еще и преподаватель романо-германской филологии? Короче, отправлю я вас в штаб дивизии, пусть там и разбираются, а то мне недосуг.

Часть 2 «Встречный удар»

19 августа 1941 года. 21:45. Брянская область, Унечский район, проселочная автодорога местного значения Унеча — Сураж, окрестности поселка Красновичи.

Лейтенант Карл Рикерт

К тому моменту, когда солнце уже было готово уйти за горизонт, вокруг странного облака собрались почти все части нашей дивизии, которые наш генерал тормозил по мере их прибытия. В настоящий момент еще не было ясности, потребуется нашей дивизии выполнять прежнее задание или нам придется воевать по другую сторону этого облака. На относительно небольшом пространстве собрались шестой танковый и шестой стрелковый полки, семьдесят пятый механизированный артиллерийский полк и тридцать девятый танкоистребительный батальон. Саперы, связисты и зенитчики по большей части уже были на той стороне, и изо всех сил помогали крепить оборону 394-му стрелковому полку оберстлейтенанта Венцеля.

Быстроходный Гейнц, который во время наступления, как правило, перемещался на персональной «тройке» сразу за передовыми отрядами, прибыл в этот цыганский табор почти одновременно с появлением из облака гауптмана Зоммера. Наш командир шел пешком, отряхивая с шинели водяные капли, и, матерясь, как фурман (ломовой извозчик). Большая часть его проклятий была адресована той мерзкой, дождливой и холодной погоде, которая стояла в России по ту сторону облака, а меньшая — генералу Моделю, который, не подумав, сунул наших немецких парней туда, где они стали мальчиками для битья озверевшими русскими.

Как можно было понять с его слов, сопротивление русских на той стороне нарастало с каждым часом, в окрестностях этого облака появились первые подразделения их моторизованных войск, а тяжелая артиллерия как минимум дивизионного звена накрыла позиции 394-го полка. В результате этого артналета полк, которому генерал Модель приказал оборонять проход с той стороны, понес тяжелые потери, а также оказалось уничтоженным уникальное оборудование, с помощью которого гауптман Зоммер вел стратегическую разведку мира будущего.

Генерал призвал нашего ругающегося гауптмана к порядку, и некоторое время распекал его за неуважение старшим по званию, на что получил дерзкий ответ, что если генерал отдает такие идиотские приказы, то ему лично следовало бы возглавить вторжение в потустороннюю Россию. В ответ генерал начал было грозить нашему дорогому гауптману дисциплинарными взысканиями за нарушение субординации, но как раз в этот момент с одной стороны из облака санитары начали вытаскивать на носилках тяжелораненых, а с другой стороны в сопровождении двух восьмиколесных бронетранспортеров к облаку подъехала персональная «тройка»* Быстроходного Гейнца.

Примечание авторов: * так называемый командирский танк внешне почти неотличим от линейного T-III, но его башня была приварена к корпусу, а пушка представляла собой макет из дерева и металла. Кроме того, отсутствовал курсовой пулемёт. По бортам были прорезаны дополнительные смотровые щели и бойницы для стрельбы из личного оружия. По периметру крыши моторного отделения монтировалась рамочная антенна, а на правом борту корпуса — штыревая, длиной 1,4 или 2 м. Вооружение состояло из одного пулемёта, установленного в башне танка, внутри кабины были оборудованы рабочие места для командира, офицера связи и двух радистов (помимо них, в экипаж, разумеется, входил и механик-водитель). Здесь имелся складной столик для работы с картами. Наблюдение велось через пять смотровых щелей и стереотрубу, устанавливаемую в командирской башенке.

Сухощавый, поджарый и загорелый Гудериан выбрался из командирского люка, прогрохотал сапогами по броне и легко спрыгнул на землю. Это зрелище, несомненно, радовало глаз больше, чем жирная генеральская туша, с трудом выбирающаяся из недр легкового автомобиля. При его появлении Модель прекратил распекать нашего гауптмана и обернулся к своему непосредственному начальству.

— Вальтер, — жизнерадостно воскликнул улыбающийся Гудериан, — почему вы ругаете этого достойного офицера?

— Этот офицер, — ответил генерал, несколько стушевавшийся в присутствии нашего обожаемого быстроходного Гейнца, — только что проявил вопиющее нарушение субординации и неуважение к начальству…

— Да, возможно, — ответил Гудериан, — все мы люди, и все мы боевые офицеры. Так что за это не судят военно-полевым судом, не расстреливают и не посылают в штрафные роты — а именно это вы только что обещали этому человеку. Иногда мне тоже хочется покрыть крепкими словами старину Федора фон Бока или того же Кейтеля, которые в своих планах способны накрутить такого, что не привидится на трезвую голову. И вы тоже всего лишь командир дивизии, а не Господь Бог. Непогрешим один лишь фюрер, а все остальные могут ошибаться.

Отчитав, таким образом, нашего командира дивизии, Быстроходный Гейнц перевел взгляд на нашего гауптмана.

— Кстати, молодой человек, — произнес он, — пожалуйста, представьтесь. У меня хорошая память на лица и мне кажется, что мы с вами уже встречались, и не один раз.

— Гауптман Пауль Зоммер, командир разведывательного батальона 3-й танковой дивизии, — отрекомендовался наш командир. — Господин генерал, осмелюсь напомнить, что мы с вами встречались три раза. Один раз в октябре 39-го под Брестом, один раз во Франции западнее Парижа, и еще один раз уже в России, восточнее Минска.

— Все, вспомнил! — воскликнул Быстроходный Гейнц. — Действительно, вы очень достойный офицер, странно, что до сих пор все еще гауптман. А теперь, пожалуйста, объясните, в чем причина вашего конфликта с командиром дивизии.

Гауптман принялся излагать свою версию событий, и по мере продолжения его рассказа Гудериан все больше и больше хмурился. И было от чего. Мало того, что мы разворошили в мире будущего осиное гнездо, так еще, если верить рассказу командира, там Германия проиграла свою войну против мирового большевизма и американской плутократии, после чего тамошние русские возненавидели нас как злейших врагов.

— Так все эти раненые оттуда, Вальтер? — спросил он глухим голосом, указав рукой на санитаров, что тащили к дороге носилки с теми, кто не мог идти самостоятельно, а также на их ходячих (местами просто ковыляющих) камрадов, которые получили менее опасные ранения, но все равно потеряли свою боеспособность.

Если посчитать вместе с убитыми, которых по нормативам должно быть вдвое меньше, чем раненых, то после одного артиллерийского налета 394-й полк разом лишился десятой части своего личного состава и почти всей артиллерии и минометов. Если это только начало конфликта, когда вражеское командование выставляет против нас то, что оказалось поблизости, то чего же ждать потом? Рейдов многотысячетонных сухопутных линкоров, затянутых метровой броней или огня огромных орудий калибром тысячу миллиметров и выше?