Врата Войны (СИ) - Михайловский Александр Борисович. Страница 21

А-а-а! Замуровала кровавая гебня! И этот милый друг Коля, отстойный поц, сдал меня со всеми потрохами, сказал нашим гебистам, что я сам изъявил желание сотрудничать с германской армией. Теперь он белый и пушистый, перебежчик-антифашист, а я изменник Родины и шпион — а это от восьми до пятнадцати, почти без права переписки. Этот чертов унтер-офицер Николас Шульц им все сдал — и мой большой комп, и флешки, и ноут; и рассказал, как я предложил немцам свое сотрудничество, ругал большевиков, Сталина и Путина, а также помогал гауптману Зоммеру искать в интернете необходимую информацию.

Следователь, молодая такая баба (даже в чем-то симпатичная — никогда бы не подумал, что такие могут работать на гебню (ябывдул)), аж в лице переменилась, когда услышала его слова. Какие уж тут после этого симпатии — на тараканов и мышей и то смотрят ласковей. Неужто это еще одна чокнутая, вроде Нашей Няши, только предметом ее тайной влюбленности является не Николай Последний, а ботоксный карлик или Усатый. Вот так — думал стать героем, а оказался главным обвиняемым… Не помогли все предпринятые мной меры безопасности. Но, говоря о моем предательстве, господин Шульц совсем забыл сказать, что это именно я предложил сделать ноги от этих немцев, а он только со мной согласился. Но хорошо хоть, что мне вернули мою гражданскую одежду — измятую, грязную и немного влажную — и я наконец смог снять с себя это воняющее покойником немецкое тряпье и переодеться.

Теперь, после того, как вся моя жизнь пошла под откос, меня отвезут в Смоленск, в военный суд, который и должен будет меня арестовать, чтобы следователи с полным правом принялись выбивать из меня адреса, пароли и явки. Слава богу, ботоксный карлик еще не ввел в России военного положения и смертной казни по приговору «тройки», а следовательно, граждане России все еще пользуются полным набором демократических прав и свобод. Потом первым делом надо будет подобрать себе адвоката поухватистее. Пусть что хочет делает, но вытаскивает меня из этой жопы, сидеть в которой у меня больше нет никаких сил. Не буду я так больше, честное слово! Ну не виноватый я, они сами ко мне подошли. Не понимаю, как люди годами могут сидеть, тут и четверти часа не прошло, а я уже в буквальном смысле готов залезть на стенку…

Тогда же и почти там же.

Унтер-офицер вермахта Николас Шульц, он же Николай Максимович Шульц.

Вот я и оказался изменником Третьего Рейха и дела арийской нации. Правда, все те русские, которые встречались со мной после того сурового офицера разведывательного подразделения, выражали мне свое сочувствие и понимание ситуации. Мол, нет у них никакой вражды к простым немцам. Только, если тот простой немец пришел на их землю с оружием в руках и совершает на ней разные преступления, думая, что ему теперь все можно, пусть не обижаются на то, если его немножко убьют. А если и не убьют, то посадят в лагерь военнопленных и будут держать там, пока он не осознает своей вины. И кстати, так как новая Россия юридически является правопреемником того СССР, а военные преступления не имеют срока давности, то все наши солдаты, которые совершали преступные действия на той стороне, в большевистской России, здесь будут подвергнуты такому же суровому возмездию, как будто они убивали и насиловали уже граждан новой Российской Федерации.

Я же — это совсем другое дело, я никаких преступлений не совершал ни там, ни здесь, сам перешел на сторону русской армии, с властями новой России сотрудничаю в полном объеме, да еще и не дал Третьему рейху возможности получить добытую нашей группой критически важную информацию стратегического характера. Теперь русские чуть ли не поминутно знают все начало этой истории — как эта штука образовалась и чем на тот момент занимались германские войска. Одним словом, я оказался молодец со всех сторон, с какой ни возьми, от хвалебных слов аж самому приятно становится.

Только вот все равно душу сосет мысль — а как там камрады? Многие из них не такие плохие, как об этом думают местные русские, но даже они назвали бы меня изменником и плюнули бы в мою сторону. С другой стороны, я чувствую себя настолько же русским, насколько и немцем. И если господин Тимофейцев противен мне в силу своего неистребимого приспособленчества, то все остальные русские кажутся мне понятными и приятными людьми. Даже тот суровый офицер, который взял меня в плен и грозил мне разными карами — даже он близок мне значительно больше, чем мой непосредственный командир гауптман Зоммер.

Кстати, когда меня спросили, не хочу ли я потом, когда все кончится, перебраться в нынешнюю Германию, я ответил категорическим отказом. Даже издалека Федеральная Германия выглядит достаточно отвратительно, а уж вблизи этот вид и вовсе должен быть непереносим. Нет уж, решено. Если есть такая возможность, то я останусь в этой России. Место рождения у меня подходящее, экзамен по русскому языку я сдам легко, присягу на верность старой-новой родине принесу — и стану полноправным гражданином, тем более что и специалисты по романо-германской филологии нужны тут в значительно большей степени, чем в Третьем Рейхе.

20 апреля 2018 года 14:05. Московская область, государственная дача «Ново-Огарево».

Человек в свитере и спортивных брюках, сидящий за рабочим письменным столом, наскоро просматривал принесенную министром обороны папку, на обложке которой красовалась наклейка, а на наклейке жирным шрифтом лазерного принтера была сделана надпись: «Черное облако». Но неважно, как там вечно шифрующиеся мудрецы из аналитического отдела Министерства Обороны обозвали тему. Могли написать, например, «Тополиный пух», или «Второй рассвет», или «Страна чудес», или извратиться еще как-нибудь — малопонятно, но с тайным смыслом. Одним словом, в утреннюю сводку, которую помощники подавали президенту, мелкое происшествие с участковым на территории сельского поселения Красновичи не попало просто в силу своей общей незначительности и неясности ситуации.

Ну как докладывать самому главному человеку в стране, когда непонятно, кто обстрелял участкового, из какого оружия он был обстрелян, (а то написано «пулемет» — так то совсем не обязательно, ибо у страха глаза бывают велики), сколько было нападавших, какова была их национальная и государственная принадлежность, и вообще с какой целью они бродили с оружием по российской территории. Без ответа на все эти вопросы нельзя класть бумагу с сообщением на стол Президента, а лучше взять ее за уголок и отложить до прояснения обстановки, ибо этим вопросом уже занимаются люди, которые не нуждаются ни в каких дополнительных указаниях. Вот когда они эту банду ликвидируют, пересчитают трупы, допросят тех, кого взяли живьем, и доложат по команде — вот тогда это мелкое происшествие можно включать в итоговую сводку за день. Но происшествие не желало оставаться мелким. Чем больше поступало информации о том, что происходило в Унечском районе Брянской области у села Красновичи, чем тревожнее и непонятнее она становилась, тем настоятельней была необходимость доклада Верховному Главнокомандующему, не дожидаясь полного разбора полетов.

Но по-настоящему все забегали в тот момент, когда от армейских разведывательных беспилотников поступила информация о расстреле колонны школьников, эвакуирующихся пешим порядком, а также о том, что численность банды, оказывается, уже составляет несколько тысяч человек, которые оснащены стрелковым вооружением, артиллерией, грузовым автотранспортом и бронетехникой. Что это — частная инициатива политических организаций украинских националистов, украинская же провокация на государственном уровне, или без всяких дураков начало вторжения и начало русско-украинской войны, о которой давно и безуспешно мечтает коллективный политический Запад? Не доложить о таком Президенту было нельзя, тем более что кровавое злодеяние неизвестных бандитов требовало немедленного и жестокого возмездия. Выслушав предварительный доклад, пришедший к нему напрямую, минуя все предварительные инстанции, Президент одобрил применение против неопознанных бандитов армейских частей и потребовал держать его в курсе происходящих событий.