Лед как пламя - Рааш Сара. Страница 55

Терон оборачивается, почувствовав мой взгляд. Даже издалека я ощущаю тягостное напряжение.

Рядом со мной садится на свою лошадь Дендера. То, что они с Хенном наконец-то признались в своих чувствах, казалось само собой разумеющимся. В одну секунду они не были вместе, в другую — стали парой. Это было так правильно и так естественно, что никто и бровью не повел. И глядя сейчас на Дендеру, я словно вижу лишь ее половинку. Отношения и должны быть такими. Простыми и ясными. Я хочу, чтобы у меня было так же. Хочу смотреть на кого-то и знать, что наши нужды, желания и помыслы едины.

Поэтому я не смотрю на Терона, а поворачиваюсь к Нессе, лишь бы не встречаться с ним взглядом. Через пару секунд я чувствую, как он отворачивается.

Ринтиро — столица Вентралли — расположен севернее Якима, всего лишь в полудне езды от него. Все рассказы Генерала об этом королевстве крутятся вокруг любви его подданных к искусству. С его помощью они в красках передают жизнь и красоту, боль и несовершенство. Их накопитель подчиняется мужской линии крови. Это серебряная корона, которая принадлежит нынешнему королю Джессе Донати. Ему сейчас чуть больше двадцати лет. Его жена Раэлин родила ему троих детей — двух дочерей и одного сына. Самому старшему ребенку еще нет и трех лет. Или король с королевой так сильно любят детей, или пытались как можно быстрее родить наследника. Скорее всего, верно второе.

Тяга вентраллианцев к прекрасному становится очевидна, когда мы на закате достигаем Ринтиро. Закатное солнце украшает этот город, как звезды украшают ночное небо.

Мы пересекаем череду холмов — границу между Якимом и Вентралли — и спускаемся в долину. Город, похожий на драгоценный камень, виден как на ладони.

Ринтиро изгибается полумесяцем узких и длинных гор и прямыми линиями причалов, выступающих над водами Лэнгстоуна. Все это венчают темно-синие небеса. В воздухе стоит прохлада весенней ночи. Улицы окутаны мягкими золотистыми лучами светильников или фонарей. Ничего похожего на яростное пламя саммерианских костров или ровный свет якимианских сфер.

Четырех- и пятиэтажные здания льнут друг к другу, поражая воображение буйством цвета и красок. Синева будто взята прямо из реки Лэнгстоун, яркий пурпур похож на румяна придворной дамы, а нежно-персиковым тонам позавидовал бы любой владелец фруктовых садов. Между домами рассыпано не меньше дюжины гильдий — их стеклянные купола отражают несравненную красоту ночного неба.

Все строения будто ровно и спокойно дышат, мерцая и трепеща в золотистом свечении. Подъезжая к городу, я тоже делаю глубокий вдох. Вентралли отличается от других виденных мной королевств своим спокойствием. Дорога не забита крестьянами, возвращающимися с работы, в небольших деревеньках, встречающихся по пути, нет ни грязи, ни гнили, ни нищеты. Все вокруг выглядит таким, каким и должно быть, — красивым и цельным. Тут всем дорожат.

Наверное, поэтому Ноум связал себя с Вентралли, женившись на матери Терона. Пусть Корделл и имеет много общего с Якимом, но, пробыв в Вентралли менее часа, я ощущаю здесь дух Корделла.

Проехав по извилистым улицам Ринтиро, мы углубляемся в густой лес, живой стеной окружающий дворец. Дворец, как и город, совершенно безмятежен и погружен в сон. Конюхи забирают наших лошадей, а слуги разводят нас по комнатам. Оставшиеся ящики с драгоценными камнями убраны и заперты.

Похоже, на всех подействовала умиротворенность Ринтиро. Мы без лишних разговоров забираемся в постели и засыпаем, окутанные отблеском звезд.

27

Мира

«Сила вещей сокрыта», — гласит крупная витиеватая надпись на дверях в тронный зал дворца Донати.

Я стою напротив белых вычурных дверей, дивясь обилию серебристой лепнины и крошечных сапфиров.

— Ты уверена, что это необходимо? — спрашиваю я, касаясь маски на своем лице.

— Тебе она не нравится? — Дендера трогает собственную маску на пол-лица с маленькими хрустальными снежинками вокруг глаз.

Вентраллианские слуги снабдили нас множеством масок, подходящих для каждого королевства. Они всегда держат их про запас для чужеземных гостей. Слуги пришли в восторг оттого, что кто-то наконец наденет винтерианские маски — десятилетиями те выступали лишь в качестве расставленных на полках красивых украшений.

Коналл с Гарриганом, неизменно сопровождающие меня, без роптаний надели свои простенькие маски, белоснежность которых не выделяется на фоне их светлой кожи и волос.

— Не в этом дело, — отвечаю я. — Просто не вижу в них необходимости. Мы же не вентраллианцы.

Дендера улыбается, но по выражению ее лица непонятно, что она чувствует.

— Это дань уважения их культуре. К тому же если мы не будем следовать вентраллианским ритуалам, то они, скрывая лица за масками, будут обладать перед нами преимуществом.

Я ловлю свое отражение в одном из позолоченных зеркал на стене коридора. Дендера выбрала для меня маску в виде половины снежинки, прямые линии которой естественным образом создают прорези для глаз и узором расходятся вокруг лица. Она завила мои длинные белые волосы локонами и оставила их распущенными. А когда служанка предложила нам коллекцию платьев и туфель вместо моих заношенных или недошитых нарядов, Дендера чуть не прослезилась от счастья.

Вентраллианская мода уникальна. Мое платье представляет собой бесчисленное количество слоев розовой и персиковой прозрачной ткани, а самый верхний слой украшен перевитыми нитями бус. Рукава платья совершенно прозрачные, и мои бледные руки видны сквозь персиковую дымку материи.

Я видела и другие наряды, приготовленные для нас слугами: облегающие платья из драгоценных камней, нашитых на ткань телесного цвета, юбки, едва прикрывающие колени, воротники из жесткой накрахмаленной ткани, охватывающие шею широким веером. От всех этих нарядов веяло бережным отношением и заботой.

В моем платье есть карман, где теперь лежит найденный в Путнаме ключ, обернутый кусочком ткани. Нас ждет еще одно официальное представление, и чем быстрее мы с ним покончим, тем скорее я смогу приступить к поиску последнего ключа в музеях Ринтиро.

Дендера расправляет плечи и поворачивается, мы одновременно услышали приближающиеся шаги. По длинному зеркальному коридору идут остальные участники нашей делегации. Терон и его солдаты одеты в корделлианскую униформу. На их лицах зеленые маски, украшенные золотыми кленовыми листьями и стеблями лаванды. Из-за маски мне не видно выражение лица Терона, но я вижу, как он встречается со мной глазами и приоткрывает губы, словно желая что-то сказать.

Я отворачиваюсь от него и ищу в толпе Кэридвен. На Симоне и его охране маски, соответствующие Саммеру: рукотворные языки пламени вьются по их лицам и исчезают в багрянце волос. Симон нарядился в те же одежды, что носил в Путнаме, а вот платье Кэридвен прекрасным образом сочетает в себе стили Вентралли и Саммера. Ее грудь охвачена золотой полоской ткани, от которой до самого бедра струится красная кисея. Когда она идет, слой прозрачной ткани расходится в стороны, открывая кроваво-красный шелк с вышитым на нем замысловатым огненным узором, а торс оплетает множество золотых ремешков. Ее наряд — восхитительное сочетание золотых, алых и оранжевых цветов, слияние пламени, красоты и мастерства.

Кэридвен смотрит на двери так, словно они — ее враги, и невозможно понять: то ли она готовится бежать, то ли сражаться.

— Принцесса? — обращаюсь я к ней, когда саммерианцы подходят к нам. — Ты…

— Правда, моя сестра — прелесть? — Симон треплет ее по щеке, касаясь накопителем на своем запястье ее обнаженного плеча. — Она просто волнуется, вот и все.

Кэридвен уклоняется от его руки.

— Только тебя мне сейчас не хватало…

Двери в тронный зал отворяются, и собравшиеся возле них затихают. Наступившая тишина давит на Кэридвен, и она сутулится, опустив голову и плечи.

— Король примет вас, — возвещает распорядитель в простенькой пурпурно-серебряной маске.