Мой любимый враг - Озерова Лина. Страница 45

— Сейчас я тебе покажу, какой я солидный, — прорычал Андрей, одним прыжком оказавшись на постели и повалив Ларису на подушки.

— Пусти! Пусти, сумасшедший!

Впрочем, нельзя сказать, чтобы Лариса отбивалась всерьез. Жертва после весьма недолгого сопротивления с удовольствием сдалась на милость победителя…

А потом Лариса, вероятно, заснула. По крайней мере когда она открыла глаза, за окном уже были сумерки, в свете которых комната казалась таинственной и какой-то нереальной. Тут она разглядела, какая это была красивая комната, отделанная совершенно в другом стиле, чем терраса. Стены здесь были выкрашены белой краской, а занавески и покрывало на широченной кровати (теперь небрежно сброшенное на пол) были ярко-синими. Ковер тоже был синим, с красным геометрическим орнаментом, а по всей комнате валялись красные и желтые подушки, — в полном беспорядке, так, как они их раскидали. Лариса подняла взгляд вверх — на стене над кроватью висел абстрактный натюрморт, тоже красно-сине-желтый.

Андрей с интересом наблюдал за ней. Поняв, что осмотр закончен, спросил:

— Ну и как?

— Ты меня удивил, — сказала Лариса. — Вот уж не думала, что ты можешь меня удивить!

— Почему?

— Слишком… — Лариса запнулась, подыскивая нужное слово, — слишком экзотично.

— Тебе не нравится? — огорчился он.

— Да нет, почему же… — Лариса сама не могла понять, нравится ей это или нет, поэтому быстро перевела разговор на другую тему: — Я, кажется, спала?

— Всего минут двадцать, — улыбнулся Андрей. — Ну, может, полчаса, не больше.

— А ты что делал в это время?

— Смотрел на тебя.

За этими словами последовал поцелуй, такой нежный, что чуть было не повлек за собой и все остальное. Но Лариса вовремя отстранилась:

— Нет, давай отложим это на потом.

Андрей хитро взглянул на нее:

— Как скажешь, я готов в любое время. А чем ты хочешь заняться сейчас?

Лариса потянулась:

— Слушай, есть-то как хочется! Слона бы съела! А ты не голоден?

— Еще как!

— Так чего же мы сидим? — Лариса быстро вскочила и огляделась по сторонам в поисках платья. — Что бы мне надеть?

Андрей улыбнулся и насмешливо протянул:

— Ну-у, это, конечно, проблема… — он подошел к встроенному шкафу, порылся там: — Это вот не подойдет?

В Ларису полетела голубая мужская рубашка.

— Отлично. — Лариса прижала рубашку к груди. — А теперь еще один вопрос: душ здесь есть?

— Обижаешь! Я новый русский или не новый русский? У меня и сауна есть, я же тебе говорил. Хочешь в сауну?

— Давай будем скромнее. Я хочу в душ, а потом есть.

— Тогда пойдем вниз. И еда, и вода внизу.

Андрей не преувеличивал: ванная комната в этом доме действительно вполне удовлетворила бы даже нового русского. Тоже отделанная деревом (очевидно, как и все помещения на первом этаже), с ванной и кабинкой для душа. Однако от Ларисиного внимательного взгляда не укрылось, что парфюмерии здесь почти не было, а то, что было, предназначалось исключительно для мужчины. Но и мыло, и даже шампунь нашлись.

Когда Лариса снова появилась на террасе с мокрыми волосами, в мужской рубашке, едва доходившей до середины бедер, она выглядела не на свои двадцать восемь, а едва на восемнадцать. Андрей восхищенно присвистнул:

— У меня что, в душе живая вода течет? Ты стала почти совсем красавицей.

— Почти совсем? — возмутилась Лариса. — Почему это «почти»? Ничего себе комплиментик!

— Потому что… — Андрей зашел ей за спину, на мгновение поднял руки, что-то щелкнуло, и он тут же отступил на шаг. — Ну вот, теперь ты практически неотразима.

Лариса положила руку на шею и ощупала тонкое золотое колье, холодившее кожу. Потом огляделась в поисках зеркала, подбежала к своей сумке, так и валявшейся на террасе, достала пудреницу и впилась глазами в свое отражение:

— Какая прелесть! А что это за камень?

— Аквамарин. Это сейчас он фиолетовый, а при дневном свете голубой.

Лариса, растерянно улыбаясь, перевела взгляд на него:

— Андрюша, ну зачем…

— Затем, — он подошел, обнял ее, поцеловал сначала в лоб, в виски, потом наклонился и коснулся губами ямочки на шее, где лежал фиолетовый камень, — затем. Чтобы ты этот день навсегда запомнила.

Спустя пятнадцать минут Лариса, облаченная только в Андрееву рубашку и аквамариновое колье, стояла у стола на террасе и колдовала над разделочной доской. Андрей был на подсобных работах: доставал посуду, накрывал на стол, подавал, убирал, — словом, делал то же, что делает для повара поваренок.

Стол получился роскошным. За окнами уже совсем стемнело, и пришлось зажечь верхний свет. Однако лампа в плетеном белом плафоне показалась обоим слишком яркой. Андрей недовольно поморщился:

— Давно ведь собирался повесить бра.

Лариса вдруг вспомнила ужины с Олегом, вернее, одну неизменную деталь этих ужинов.

— Слушай, а свечи у тебя есть?

Андрей хлопнул себя по лбу:

— Ну почему я такой идиот! Конечно, есть! — Он вскочил и полез на полку. — Здесь, кажется… Черт, нет! Ну, значит, вон там…

В поисках свечей Андрей обследовал почти все предметы меблировки вплоть до холодильника. Они нашлись, наконец, в маленьком деревянном шкафчике в углу. Держа находку в руках, Андрей растерянно оглядывался, примеряясь, во что их можно поставить. Выглядел он при этом и трогательно, и смешно.

— А я, кажется, видела в соседней комнате подсвечники, — вдруг вспомнила Лариса. — Пойду принесу.

Два медных подсвечника действительно стояли в кабинете Андрея на стеллаже с книгами. А рядом с ними стояло еще кое-что, чего Лариса сразу не заметила…

Андрей подождал минуту-другую, Лариса не появлялась.

— Лора! — позвал он. — Куда ты пропала?

Не дождавшись ответа, он недоуменно пожал плечами и отправился на поиски. Обнаружил он ее почти сразу: Лариса стояла посреди кабинета, и в руках у нее была фотография: Андрей, Ирина и Владик. Андрей и Ирина сидели, обнявшись, на верхних ступеньках крыльца, а Владик притулился на нижней, у ног родителей. Здесь он выглядел совсем мальчишкой… Обычная семейная фотография, на которой все смеются и кажутся счастливыми. Фотографировали года три назад, когда заканчивали строить дом. Ну да, приезжал Иринин приятель-фотограф, снимок нужен был Ирине для какой-то рекламной акции. Глядя на этот снимок, Лариса словно застыла.

— Лора, — снова тихо позвал он. — Ты что, Лора?

Она подняла на него глаза, огромные, ставшие вдруг отчужденными. От недавнего веселья и беззаботности не осталось и следа.

— Что?

Андрей осторожно потянул фотографию из ее рук, но Ларисины пальцы словно окаменели. Тогда он мягко разогнул их один за другим, вытащил злополучный снимок и небрежно бросил его обратно на полку. Лариса очнулась, качнула головой и попробовала улыбнуться:

— Извини.

— Лора…

— Глупо, глупо, — она отвернулась, прошлась по комнате и села на низкий диван, стоящий в углу кабинета.

— Действительно, глупо, — мягко сказал Андрей. — Что ты так расстроилась?

Она взглянула на него:

— А ты не понимаешь?

— Лора, — терпеливо сказал Андрей, — это же только снимок. Простой клочок бумаги, ничего не значащий…

Она покачала головой:

— Это ты сейчас так говоришь. На самом деле мы оба знаем — это не «клочок бумаги». Это часть твоей жизни, Андрюша. Большая часть твоей жизни, которая прошла без меня. И ничего тут не поделаешь.

Он подошел и сел рядом, обняв ее за плечи:

— Но зато впереди у нас много времени, которое мы можем провести вместе. Я…

Андрей подумал, что самое время рассказать Ларисе о своих дальнейших планах, но не успел и рта раскрыть. Резким движением она высвободилась из его рук и вскочила:

— Что ты? Ты постараешься возместить мне эти годы? Будешь проводить со мной все время, которое останется от работы и семейных обязанностей? Будешь тратить на меня деньги, дарить мне подарки? — Лариса нервно нащупала рукой колье, рванула его вниз. Замочек сломался, и украшение упало на пол, с глухим стуком ударившись о пол. — Мне не нужно от тебя ни денег, ни подарков! Ты ведь даже не понимаешь, как это обидно и оскорбительно!