Мой любимый враг - Озерова Лина. Страница 5

— Да нет, я только с делового обеда.

— Где на этот раз?

— В «Рэдиссоне».

— Что давали?

— Креветки с пивом.

— А серьезно?

— Устриц, омаров и лобстера.

— Везет!

— У тебя все впереди, — отец шутливо потрепал его по затылку. — Знаешь, раньше везде висел плакат: «Учиться, учиться и учиться». Учись, и ты тоже будешь обедать в «Рэдиссоне».

На этот раз усмехнулся Владик:

— Приму к сведению родительское наставление. Пошел учиться.

Он сложил на тарелку бутерброды, прихватил еще кофе и отправился к себе наверх.

В эту двухэтажную квартиру в старом доме на углу Сретенского бульвара и бывшей улицы Мархлевского они въехали пять лет назад, и Владик сразу оценил ее преимущества. Собственно, второй этаж состоял из чердачной мансарды, переоборудованной в комнату, отцу пришлось здорово подмазать архитектора, чтобы получить разрешение на перестройку и перепланировку. Зато теперь у них три комнаты внизу — отцовская и материнская спальни, гостиная и громадная кухня, а наверху исключительно Владиковы владения. С родителями он пересекался только когда сам того хотел, и такое положение дел всех вполне устраивало. Кроме того, дом выстроен аж в двадцать четвертом году прошлого века, и стенки здесь были основательно капитальными, слышимости никакой. Владик у себя в мансарде спокойно мог запускать музыкальный центр на всю катушку, что ценно: Рахманинов или Скрябин, которого он обожал, требуют полноты звука.

После некоторых усилий ключ попал, наконец, в замочную скважину. Повозившись с замком минуты три, Ирина справилась с дверью и перешагнула порог своей квартиры. Свет в коридоре лучше не зажигать: быстренько скинуть плащ и туфли и проскользнуть к себе в комнату. Ухватившись рукой за вешалку, она попыталась расстегнуть ремешок туфли, но не удержалась и с размаху села на пол — хорошо, хоть вешалку за собой не потянула. С маленького столика, стоящего у зеркала, с грохотом слетела сумка, и ее содержимое раскатилось по полу во все стороны.

Щелкнул выключатель. Муж стоял на пороге комнаты и смотрел на Ирину сверху вниз. Она чертыхнулась про себя: «Не повезло!» Вслух же сказала довольно агрессивно:

— Ну, что смотришь? Лучше помоги!

Но он и не думал помогать. Стоял, скрестив руки на груди, и смотрел — то ли с жалостью, то ли с презрением. Тяжело вздохнув, Ирина, все еще сидя на полу, стянула сначала одну туфлю, потом другую и победно помахала ими в воздухе. Ну что он так на нее уставился? Подумаешь, чуть-чуть выпила!

— Весело было? — спросил муж.

Ирина вызывающе вздернула подбородок:

— Бесподобно. Веселилась вовсю.

— Да уж, заметно.

Он шагнул в коридор и помог жене подняться. От нее пахло приторно-сладкими духами и еще больше — коньяком. Ирина пошатнулась, но вовремя ухватилась за его плечо и на этот раз удержалась на ногах.

— «Еще день, еще два свою ношу нести…» — пробормотала Ирина. — Старая песня американских негров, знаешь ее? Если знаешь — подпевай! Впрочем, откуда тебе знать… Да и слуха у тебя совсем нет.

— У него синее «вольво»? — не обращая внимания на ее слова, устало спросил муж.

— Темно-зеленое, — машинально поправила Ирина и тут же сообразила и возмутилась: — У кого это «у него»?

— У того, кто подвозил тебя сегодня. Я видел, как подъехала машина.

— Ну и что? Что же, по-твоему, женщина в час ночи должна одна до дому добираться?

— В половине третьего.

— Что?

— Я говорю, сейчас половина третьего, а не час.

— Неужели?

Она отбросила руку мужа, поддерживавшую ее, и теперь стояла, подбоченясь, посреди коридора, раскрасневшаяся и растрепанная. Он вдруг некстати подумал, что Ирина все еще хороша, в сорок два года выглядела на тридцать, и даже пристрастие к коньяку еще не успело отразиться на ее внешности. Впрочем, если так будет и дальше продолжаться, ненадолго ее хватит…

А Ирина вдруг зло рассмеялась и повторила с издевкой, почти по слогам:

— Не-у-же-ли? Ка-акой у меня заботливый муж, отслеживает даже минуты! Без меня, любимой, ему кусок в рот не лезет, сон в глаза нейдет!

Она опять ухватилась за мужнины плечи и тяжело повисла на нем:

— Ну что же, бедняжка мой, иди скорее ко мне!

Мужчина вздохнул. Многолетний опыт подсказывал, что продолжать дискуссию бесполезно. Ирина приблизила к нему лицо почти вплотную и жарко зашептала:

— Ну, поцелуй меня, поцелуй!

Запах коньяка ударил в нос, и он брезгливо отстранился. Тогда Ирина усмехнулась и сказала почти трезво:

— Тебе же все равно, с кем я была, разве нет? Тебе на меня уже давно наплевать, впрочем, как и мне на тебя… Я же не спрашиваю ничего о твоих девках.

Он поморщился:

— Перестань, пожалуйста.

— Скажешь, нет девок? — Ирина возвысила голос. — Не считай меня идиоткой. Еще в прошлые выходные…

— Тише, Владик проснется. Хочешь, чтобы он тоже увидел тебя в таком виде?

— Вот-вот, только это тебя и волнует, — в голосе жены послышались истерические нотки. — Лишь бы все было шито-крыто. Я и домой прихожу только потому, чтобы сынуля наш о мамочке своей дорогой плохо не подумал. Знал бы, как тошно мне бывает сюда идти!

— Не ори, сына разбудишь!

— Хочу орать и буду, и буду!

Однако угроза возымела действие. Их личные отношения должны оставаться между ними, сыну о них знать необязательно. Весь Иринин запал как-то сразу прошел, и она, больше не говоря ни слова, позволила мужу почти донести себя до своей комнаты. При этом она бормотала что-то вроде:

— А Владичка мой обо мне плохо не подумает, ты не беспокойся… Мой сынуля скорее о тебе плохо подумает, чем обо мне…

Он посадил жену на диван и ушел, плотно прикрыв дверь, — дальше пусть справляется сама.

Такие сцены давно уже вошли у них в обыкновение. В последнее время они повторялись не реже четырех-пяти раз в неделю, и у него выработалось нечто вроде иммунитета. Ничего, бывало и хуже. Сегодня Ирина еще вполне вменяема, минут через пятнадцать пройдет в ванную, постоит под душем, потом примет «Алка-зельцер» и утром будет как новенькая. А, значит, от Владика опять удастся скрыть, что его мамочка полночи провела неизвестно где и неизвестно с кем… Господи, и зачем он поддался на уговоры и купил ей эту дурацкую «Арт-Фэнтези»?

Еще пять лет назад с Ириной не было никаких проблем — она была только его женой и больше никем. Его женой, нормальной замужней женщиной-домохозяйкой, живущей действительно за мужем, за его широкой спиной и исключительно на его деньги. Она следила за порядком в доме, готовила обеды и растила сына. Но, когда Владику стукнуло четырнадцать, Ирина вдруг словно проснулась и решила, что жизнь проходит мимо. Муж целый день на работе, у сына теперь свои дела, а ей, Ирине, явно не хватает общения. Вспомнив о полученном когда-то архитектурном образовании, Ирина загорелась идеей открыть свою собственную художественную галерею, желательно в центре. В конце концов, ее муж настолько богат, что может дать денег на это начинание, а Ирина настолько умна, что легко сделает себе имя, устраивая какие-нибудь эпатирующие и шокирующие выставки, или хэппенинги, или представляя невообразимые коллекции, созданные невообразимыми личностями невообразимо из чего. Фантазией Ирину Бог не обделил. А потом, глядишь, галерея станет модной, еще и доход начнет приносить…

Мужу эта идея поначалу показалась абсолютно бредовой, но Ирина знала, как его улестить. За столько лет семейной жизни она изучила все его сильные и слабые стороны и привыкла получать желаемое не мытьем так катаньем.

Вот так примерно четыре года назад галерея «Арт-Фэнтези» на Полянке официально начала свое существование. На торжественном открытии очаровательная хозяйка угощала посетителей шампанским, тарталетками с сыром и икрой, а также фотовыставкой американского феминиста Боба Слэма «Мужчина тоже женщина» и коллекцией горлышек от пивных бутылок с 1914 года до наших дней, предложенной известным русским поэтом-концептуалистом Леоном Рубинштерном.