Звёздные войны. Последствия. Конец Империи - Вендиг Чак. Страница 11

Подняв голову к небу, Чубакка завывает хорошую песню, настоящую песню, песню о семье и вновь обретенной потерянной любви.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Пока сенаторы спорят в ее кабинете, Канцлер Мон Мотма изо всех сил пытается сжать левую руку в кулак. Рука лежит на ее колене под столом, и женщина сосредоточенно пробует согнуть пальцы к середине ладони. Пока что ей это не удается — кулак больше напоминает мягкую клешню. Ей кажется, будто она пытается сдвинуть горы, отчаянно надеясь, что по ее лицу этого не заметно.

Вы слушаете?

Мон даже не знает, кто задал вопрос. «Ой!..» — думает она.

Подняв взгляд, она видит сенатора Ашмина Эка с Ан- танского Шпиля. Губы его плотно сжаты, серебристые волосы возвышаются пафосной копной. Эку не нравится, когда на него не обращают внимания, о чем он и сообщает:

Канцлер, у меня такое чувство, что сегодня вы не до конца с нами. Можете считать себя кем-то особенным, но я выкроил драгоценное время из своего графика и отложил немало встреч ради этого заседания комитета...

В знак согласия с ним кивают и другие сенаторы — Бушар, Лоррин и Ритало. Рядом с ними стоит Джебел с Юте- Ра, министр финансов Новой Республики. Он не кивает, лишь поглаживает бороду и хмыкает, продолжая демонстрировать нейтральную, хоть и бесполезную позицию. Новеру Джебелу всегда комфортнее всего, когда он пребывает точно посредине, ни на миллиметр не склоняясь к той или иной стороне. Остальных, похоже, вспышка Эка привела в замешательство — особенно недоверчиво смотрят на него сенатор Око-По и советник Сондив Селла.

Приношу свои извинения, — смиренно говорит Мон. — Сегодня я слегка рассеяна.

«Почему, собственно? — спрашивает она себя. — Из-за того, что это последняя неделя, когда Сенат собирается на Чандриле? А может, из-за активизации Нового Сепаратистского союза, или Конфедерации Корпоративных Систем, или пиратов из так называемых Суверенных Широт? Возможно, тот кошмарный сенатор Вартол до сих пор сидит у меня в печенках. Или, может быть, все дело в том, что моя левая рука едва работает из-за той имперской атаки в День освобождения?»

Боюсь, лучше закончить собрание раньше времени и перенести его на следующий месяц, когда Сенат и мой кабинет переедут на Накадию. Согласны?

Нет, — возмущенно отвечает Эк. — Комитет по имперскому перераспределению жизненно важен для распределения ресурсов павшей Империи...

Она пока что не пала, — возражает широкоплечий Сондив Селла, гневно расправив грудь. — Не стоит легкомысленно полагать, что мы стали свидетелями конца Галактической Империи. За ней тянется длинная мрачная тень.

Они повержены, — высокомерно фыркает Эк.

Корусант до сих пор оккупирован.

Корусант не имеет никакого значения! Тамошняя Империя — всего лишь бледная тень. У них нет флота. У них нет производителей оружия или строителей космических кораблей. Их банковская система рухнула, и их кредиты стали кредитами Новой Республики, которые принадлежат нам, и только нам решать, на что они пой-

дут. Сенат избрал меня главой этого комитета, так что пришло время делать нашу работу, а не потакать прихотям рассеянного Канцлера. Моя родина, Шпиль, крайне нуждается в средствах...

Приходит очередь для насмешки со стороны иториан- ского сенатора. Око-По обращает взгляд своих больших ясных глаз к Эку и качает изогнутой головой.

Шпиль — настоящая фабрика богатства, — говорит она через устройство-переводчик у нее на шее. — Вы купаетесь в кредитах, Эк.

Это всего лишь иллюзия богатства! — взрывается Ашмин. — Мы пытаемся демонстрировать всем нашу финансовую силу, но, уверяю вас, мы крайне ослаблены разрушениями, которые причинила Галактике война. И хочу вам напомнить, что я точно такой же сенатор, как и вы, сенатор Око-По.

Новер Джебел примирительно поднимает руки:

Прошу вас, мы все должны стремиться к цивили...

Хватит.

Слово это произносит советник Канцлера, тогрута Окси Крей Корбин.

Все тут же подчиняются. Окси встает, выпятив грудь и высоко подняв подбородок, так что даже при ее маленьком росте кажется, будто она смотрит на них сверху вниз.

Канцлер выразилась достаточно ясно, — говорит советник. — Заседание окончено. До встречи на Накадии.

Она делает пренебрежительный жест рукой, словно смахивая пыль с полки, на которую давно никто не заглядывал.

Уходя, Эк громко обращается к сенатору-абеднедо Бушару. Он явно хочет, чтобы его услышали, даже оглядывается через плечо.

Интересно, вел бы себя столь грубо Толвар Вартол...

Слова его повисают в воздухе, подобно дурному запаху.

Посетители друг за другом покидают кабинет.

Остается только один.

Сондив Селла.

Член совета представляет Хосниан-Прайм. У них есть сенатор, Юприн Арло, но задача Селлы — урегулировать споры между различными комитетами и подкомитетами. Он новичок, но помощь его неоценима. И сейчас он стоит перед двумя женщинами с едва уловимой странной улыбкой на лице.

Я сказала — заседание окончено, — резко бросает Окси.

В самом деле? — с легкой усмешкой отвечает он. — Я... я просто хотел спросить Канцлера, как у нее дела. Я знаю, что она продолжительное время находилась в мед- центре в критическом состоянии, и подумал...

Со мной все в порядке, — натянуто улыбается Мон. — Моя рука еще не до конца восстановилась, но благодаря лечебным упражнениям ей с каждым днем все лучше. Мне предложили протез, но я сказала, что постараюсь чуть подольше сохранить собственную конечность. — Она предпочитает не упоминать, что попросту боится протеза. Мон знает, что это глупо, но отчего-то ей кажется, что с металлической рукой она утратит часть себя, перестанет быть живым человеком. Перед ее мысленным взором возникает ужасающая маска самого жестокого бойца Империи, Дарта Бейдера, и она невольно вздрагивает. — Но я прекрасно себя чувствую. Спасибо, что поинтересовались моим здоровьем, — похоже, вы единственный, кто это сделал.

Я знаю, что ситуация сейчас тяжелая. — Селла слегка колеблется, будто опасаясь переступить некую незримую черту. — Я ведь был пилотом грузовика. Работал на повстанцев. Я смотрел на вас с открытым ртом как на признанного лидера тогда и не виню вас за то, что случилось в День освобождения, сейчас.

Жаль, что другие не разделяют ваших чувств.

Разделяют. И будут разделять, — сухо кивает он. — У меня нет голоса, который я мог бы за вас отдать, но он есть у Арло, и мы с ним согласны. Готов помочь вам всем, чем только смогу. Попытаюсь помирить комитеты между собой и сказать несколько добрых слов в ваш адрес. Ради выборов.

Вот как? — язвительно замечает она. — У нас что, скоро выборы?

Он нервно смеется, как бы сомневаясь, шутит ли Канцлер. Вдруг после случившегося несколько месяцев назад пострадали не только ее рука и плечо, но, возможно, и ее несчастный разум...

Я...

Я пошутила. Увы, у меня это плохо получается.

Ну да, конечно. — Он неловко улыбается.

Спасибо вам.

Это вам спасибо, Канцлер.

С этими словами Селла уходит.

Разочарованно вздохнув, Окси наливает две кружки дейчинского чая, от которого исходит цветочный аромат. Мон на мгновение закрывает глаза, чувствуя, как пар окутывает ее подбородок и щеки, и наслаждаясь кратковременным спокойствием.

Могу добавить бренди, — говорит Окси.

Соблазнительно. До боли соблазнительно. Но нет, — со вздохом отвечает Мон. — Еще не хватало, чтобы сюда ворвался Эк и учуял от меня этот запах.

Он всего лишь напыщенный болван. История отправит его на свалку.

Мон прихлебывает чай.

Он заодно с сенатором Вартолом.

Насчет Вартола не беспокойтесь. Через несколько месяцев о нем тоже никто не вспомнит.

Сомневаюсь. Сколько на его стороне?

Окси смотрит на нее с таким недоверием, что кажется, будто оно могло бы переполнить чашку.

Вы хотите обсудить это прямо сейчас?

Да.

Как ваш советник, настоятельно советую вам сидеть и пить чай. И еще советую подыскать второго советника. Хостис... — Она замолкает, и глаза ее наполняются грустью. Канцлер знает, что двое ее помощников не слишком ладили на профессиональном поприще, зачастую яростно отстаивая диаметрально противоположные точки зрения. Но в конце дня они становились друзьями. Они вместе пили, вместе ели, как и их семьи. А потом в тот злополучный день бластер убийцы оборвал жизнь Хости- са. — Хостиса больше нет, и нам нужен кто-то вроде него. Нам нужен его голос.