Мечта каждой женщины - Айронс Моника. Страница 31

– Это твое окончательное решение? – спросит он.

– Нет. Просто подумай о том, что я сказала.

И Палома пожелала ему спокойной ночи.

В облаках белого шелка и кружев, в сиянии жемчуга, в длинной прозрачной фате Натали выглядела самой великолепной из невест. Лицо ее излучало столько счастья, что каждый, кто смотрел на нее чувствовал, что этого счастья хватит и на его долю. Эрнесто же держался строго и несколько напыщенно. Похоже было, что впервые в жизни он действительно отдает себе отчет в том, что происходит нечто очень важное.

Антонио и Алехандро и здесь были шаферами. Антонио, как всегда, выглядел безупречно, Алехандро же заметно нервничал и время от времени теребил воротничок.

Вчерашняя свадьба по настоянию Элиз праздновалась в узком семейном кругу. Сегодняшняя обещала стать более чем заметным событием в городе, и даже за его пределами. В доме Торрес-Кеведо собрались сливки общества.

Несмотря на вчерашний разговор с Антонио, Палома надела на палец кольцо с изумрудом. Лишние вопросы были ей ни к чему. Они снова танцевали вместе, и Палома изо всех сил играла роль счастливой невесты. Скоро она поняла, о чем предупреждал ее Антонио. Многие гости одаривали их весьма многозначительными улыбками.

Платье ее было намного скромнее, чем те, в которых ее привыкли видеть знакомые из высшего общества. Сегодня правила бал Натали, и ей ни к чему было соперничество. Поэтому Палома ограничилась длинным шелковым платьем приятного оливкового оттенка – элегантным, но очень простым.

– Я уже говорил тебе, что ты выглядишь великолепно? – спросил Антонио, – Я горжусь тобой. Слава богу, от вчерашнего его раздражения не осталось и следа. Антонио с блеском исполнил обязанности шафера, а затем, прежде чем пригласить Палому танцевать, с улыбкой наблюдал за ней.

Увидев, что Палома и Антонио собираются танцевать, Натали подала знак музыкантам, и те заиграли композицию под названием «Посмотри, как он влюблен». Публика зааплодировала, думая о молодоженах, что танцевали, тесно прильнув друг к другу. Но Натали указала рукой на Антонио и Палому. И тогда все взгляды устремились на них, Палома удивлялась сама себе. Несмотря на все запреты, на все уговоры, на все обещания быть благоразумной, она почувствовала, что близость его тела по-прежнему волнует ее. Как хочется, чтобы этот волшебный танец длился вечно! Как не хочется, чтобы Антонио разомкнул объятия! Последний раз он обнимал ее там, в Мадриде, в ее спальне. Тогда они лежали рядом, обнаженные, и дарили друг другу тепло и блаженство. Этот танец казался слабым отзвуком того прошедшего дня, дразнящим напоминанием.

И ведь так легко было поверить, что ничто больше не имеет значения! Воздух вокруг них стал жарким. Палома чувствовала тепло его тела и не сводила глаз с красивого, мужественного лица. С любимого лица. Палома была уверена, что и Антонио думает сейчас о ней. Она прочла это в его темных глазах, полных затаенной нежности.

Как хорошо мы понимаем друг друга, когда молчим, с удивлением подумала Палома. Может, не все еще потеряно? А вдруг нам все-таки удастся проложить дорожку в счастливое будущее?

Музыка стихла. Танец закончился. Волшебный миг улетел. И тут же их окружила толпа гостей.

– Не томите, скажите когда?

– Да, так когда вы решили?

– Ну, вы выбрали день?

Внезапно Палома почувствовала, что рука Антонио, которая по-прежнему лежала у нее на талии, напряглась.

– Да, мы назначили дату, – ответил он любопытствующим. – Первая суббота сентября.

На несколько секунд все стихло, а затем раздались аплодисменты и одобрительные возгласы. Эрнесто и Алехандро пробрались к Антонио и с чувством пожали ему руку, донья Долорес прослезилась, а Натали повисла на шее у Паломы.

– О, я так рада, так рада за тебя!

– Это здорово! – сказал Эрнесто. – Жду не дождусь увидеть своего уважаемого братца в роли жениха. Да, надеюсь, мы приглашены? – шутливо поинтересовался он у Антонио.

К всеобщему изумлению, тот поддержал игру.

– Натали – да. Ты – нет, – заявил Антонио.

Эта незамысловатая шутка несказанно развеселила гостей.

– Поцелуй ее! – крикнул кто-то. – Поцелуй невесту!

Под ногами Паломы разверзлась пропасть. На один краткий миг она почувствовала, что готова простить ему все на свете. Но мгновение спустя память услужливо оживила его нелицеприятные поступки, его высокомерие, самоуверенность, бескомпромиссность, которые она терпеть не могла. Внезапно Паломе стало холодно. Краски чудного вечера поблекли, сердце словно окаменело. Она никогда не простит его. Только так она сможет достичь своего наилучшего результата.

Палома позволила Антонио поцеловать себя – все равно у нее не было выбора. А то, что она собиралась ему сказать, подождет. Однако слышать восторженные предложения Алонсо устроить свадьбу здесь, в Валенсии, видеть, как Натали и Элиз принялись деловито обсуждать приготовления к церемонии, было нестерпимо. Палома не помнила, как выдержала следующий час, целиком посвященный разговорам об их скорой свадьбе.

Однако тяжелее всего для Паломы было смотреть на донью Долорес. Она так радовалась, глаза ее так лучились от восторга, что казалось бесчеловечным нарушить ее счастливое неведение. Она искренне полюбила Палому, и для нее не было большего счастья, чем видеть ее женой Антонио. Молодая женщина попыталась хотя бы немного подготовить пожилую женщину к ожидающему ее удару.

– Он не должен был так поступать! – расстроенно обратилась она к донье Долорес. – Объявлять во всеуслышание, ничего не сказав вам. Да и потом, мы…

– Я все понимаю, дорогая, – мягко сказала та. – Но Антонио в плену своих чувств. Мы не должны упрекать его за это. А кроме того, я знаю обо всем со вчерашнего вечера.

– Что?! Он сказал вам вчера?!

– Как раз перед тем, как вы ушли прогуляться, Антонио поделился со мной своими планами. Сказал, что подумывает о начале сентября, но уточнит этот вопрос с тобой.

– А что он сказал, когда вернулся? – спросила Палома. Глаза ее потеплели.

– К тому времени я уже спала. А сегодня, сама понимаешь, было не до этого. Я даже не могла улучить минутки, чтобы поговорить с ним. Но, в любом случае, я очень рада за вас.

Поцеловав ее в щеку, донья Долорес удалилась, не подозревая, в каком состоянии оставляет Палому. Та поспешно отыскала Антонио.

– Нам надо поговорить!

– Успеем. Сейчас нужно заняться гостями. Пойдем со мной.

Когда последний гость, наконец покинул гостеприимную семью, Палома требовательно схватила его за руку и потащила в небольшую комнату рядом с гостиной.

– Сначала скажу я… – начал было Антонио, но Палома перебила его.

– Ты и без того уже много чего наговорил. Теперь моя очередь. Как ты смел объявить всем о нашей свадьбе, когда я ясно дала понять, что ничего не решила?

– Палома, дорогая, упрямство бессмысленно. Мы оба знаем, что ты согласишься. Так зачем же тянуть кота за хвост? Согласен, я поступил не очень красиво, но пусть это останется между нами.

– А что ты думаешь делать дальше? Готовиться к свадьбе? Составлять список гостей? Не трудись! Я пришла сказать тебе «до свидания». С меня хватит. Прощай! Наша помолвка разорвана!

11

Прошло некоторое время, и жизнь Паломы в Лос-Анджелесе мало-помалу вошла в привычную колею. Она по-прежнему целыми днями пропадала в галерее, изредка ходила в театр, посещала музеи. Поездка в Мадрид все дальше уходила в прошлое и казалась теперь сном, призрачным и далеким. Дела в галерее пошли намного лучше, и Палома рассчитывала в ближайшем будущем разделаться с долгами.

Но, думая о долгах, она старалась не думать о бывшем женихе. Первое время ей это давалось с трудом. Слишком живо было воспоминание о его руках и губах, о его теплом, ласковом взгляде, о ночах, что они провели вместе. Но, с другой стороны, Палома понимала, что вернулась из Мадрида совершенно другим человеком.

Там, в Испании, она доказала себе, что способна обойтись без отца, и детские страхи и сомнения больше не тревожили ее. Там, в Испании, она почувствовала, что может быть не только умной собеседницей, но и обворожительной женщиной. Донья Долорес дала ей возможность почувствовать себя желанной и любимой, а Антонио… Что ж, Антонио заставил ее понять, что на самом деле она сильная и стойкая женщина, чьи решимость и воля помогут ей многого добиться в жизни.