Дом пополам (СИ) - Колесникова Вероника. Страница 12

Крадучись, выбирается из комнаты, но все равно у туалета замирает – из ванной видна полоска света. Забыл выключить, чтоли?

Она протягивает руку выключить свет и тут же дверь в ванную отворяется, явив изумленным очам удивленного, изумительно свежего для шести утра хозяина квартиры. Ослепленная Алиса прикрывает глаза. И непонятно, чем она ослеплена: то ли ярким светом после темной комнаты, то ли белоснежным полотенцем, опасно низко сидящем на узких бедрах спортивно сложенного мужчины, то ли ярким блеском в черных тягучих греховных глазах?

Оба замирают и тут происходит что-то совершенно непонятное.

Кто-то из них или делает шаг назад, или вперед, но они сталкиваются друг с другом, и он тут же сминает ее мягкие губы яростным поцелуем.

Она запускает руки ему в волосы, вызывая протяжный стон из мужской груди, вдавившей ее в себя. Стремительность ситуации возбуждает не меньше алкоголя, кем-то похороненные в глубине мозга желания выплескиваются наружу, и он уже толкает ее к стене, прижимает спиной с одной стороны – к холодному, с другой – к живому и горячему.

Жадные руки блуждают по телу, нажимая на доселе неизвестные кнопки, запуская волну ожидания по всему телу. Тяжелое дыхание разрывает тишину и мрак коридора, она гладит его по спине, волосам, отвечая на жадные поцелуи, желая чего-то ярче и яростнее, но чего?

Она пробирается ему под полотенце, сжимая упругие полушария, и он тут же рычит, приподнимает, заставив ее обвить его торс ногами. Сквозь толстое полотенце, пижамные штаны и совершенно уже мокрые от возбуждения трусики чувствует силу его желания, и он делает пару движений, как если бы уже был в ее манящей глубине, а она откликается, как будто он уже вошел в нее во всю длину большого и толстого.

Он рычит, словно дорвавшийся до еды зверь, и кусает ее сквозь тонкую ткань прямо за грудь, а потом втягивает сосок, намочив слюной кофту. Она рвано дышит, а тут совсем заходится едва ли не предоргазменном крике. Он наконец делает то, что хочет, и его руки отпускают ее попку, а хозяйничают на ее груди, он, чуть нагнувшись, вылизывает ее ароматную шею, а руки уже под кофтой, он задирает ее и наконец видит то, от чего можно ослепнуть – прекрасную, красивую, идеально ровную большую, стоящую грудь. Тут же припадает губами к ней, словно умирающий от жажды в пустыне, а второй рукой протискивается между горячими телами к ней в трусики. Дождался, дорвался!

Все в нем пульсирует, а она вдруг замирает. И только он пальцем проникает во влажные складки, она резко сводит ноги вместе и леденеет.

Он тут же чувствует эту деревянность и отпрыгивает к противоположной стене.

Дыхание – как словно после забега на двенадцать километров. Действительно, что он делает? Как дорвавшийся до молодого тела юнец. Причем только несколько часов назад у него уже был секс, довольно бурный и продолжительный. А тут..

Да и с моральной точки зрения все это как-то неправильно. Очень неправильно.

Единственное, на что его хватает, так это прохрипеть загнанное:

- Извини. Такое больше не повторится.

А она и не знает, радоваться этому или огорчаться. Откуда вообще в этом ледяном бирюке столько страсти? Столько, что она так надолго забылась. Столько позволила. А в ней? В ней откуда столько огня? Да и после того случая, ужасного, перевернувшего, можно сказать, жизнь, как появилась эта реакция? Неужели она вообще на такое способна?

Дышит рвано. Выравнивает дыхание. Так. Что она тут делает? Куда шла? В кухню? Ванную? Туалет? Не знает. Наверное, лучше в кровать.

Слышит в темноте от белеющего в самом манящем сокровенном месте полотенца:

- Прости меня.

А что ей остается делать? Она в этом шаге тоже виновата, даже, навреное, больше, чем он сам. Но сейчас этого никто уже не узнает.

Остаток утра все прятались по своим комнатам, будто мыши от кошки, благо до начала рабочего дня оставалось не больше полутора часов.

Все же Алиса оказалась взрослее, чем сама о себе думала. На утренний кофе вышла к нему. Собранная, деловая, как и он. Хотя с ним по собранности ей не сравниться: отглаженная новая рубашка, серебряные картье на запястьях рубашки, ожидающий хозяина пиджак на спинке стула.

За эти полтора часа все неуловимо изменилось: все укрылись по раковинам, застегнувшись на все пуговицы, будто и не было ночного безумства.

- Я нашел тебе работу.

- Очень интересно. А без этого как-нибудь нельзя? Я, все же, студентка.

- Ты студентка на заочке. Это не считается. Ты по определению должна работать. Сессия у тебя скоро заканчивается. Когда последний экзамен? Послезавтра, – отвечает сам себе после быстрого взгляда в мобильник.

- Собирайся, поедем ко мне на работу. Будешь помощником секретаря.

- Всю жизнь мечтала.

- Не сомневаюсь. У тебя, кстати, пятнадцать минут.

В эти пятнадцать минут она вложилась вся: и шпильки нашла в недрах сумки, и платье успела отпарить красивое, и накраситься от и до, показать, что она не бледное привидение, а очень даже красивая девушка. Волосы по плечам, только подколола волну тонкой невидимкой, чтобы не падали на лицо.

- Я жду в машине, - равнодушное вместо восхищенного.

Ну и ладно.

О его равнодушии она и забыла после того, как оказалась в офисе Антона. Офис небольшой, но светлый, народу много, все носятся, заняты, словно и не восемь утра, а как минимум, десять. И все, абсолютно все приходит к нему в приемную поообщаться с миленькой помощницей секретаря. Настолько часто, что секретарша Ирина Сергеевна не выдержала и начала выталкивать особо надоевших за дверь.

А Георгий вообще наплевал на все и уселся на стул напротив Алисы, и, не сводя с нее масляного взгляда, веселил, травил анекдоты и байки и искренне недоумевал, что делает такая красивая девушка на юридическом.

- Модельные агентства должны в очередь выстраиваться за таким лицом, за такой красотой! – вещал он послания вверх, кидая лукавые взгляды на девушку, с улыбкой принимающую комплименты.

Но вдруг ему прилетело неожиданно от самого главного:

- Георгий, хватит заниматься ерундой, отвлекать от работы. Тебе делать нечего? Тогда езжай на фирму «Машины даром», проведешь переговоры вместе с менеджером по рекламе, они уже неделю не могут договориться.

Григорий показательно горестно вздыхает, и испаряется за дверью, показав за спиной начальника жестом: я позвоню.

Конечно, ни на какие переговоры он не поехал, вот еще – с менеджером по рекламе ездить. Гораздо лучше заняться тем, что действительно важно – собой.

Отработав запланированные три часа, Алиса отложила бумаги, которые было необходимо подшить в папки, и достала учебник. Война-войной, а сдавать сегодня предмет, в котором разбираться даже не начала – это проблематично, и только хорошеньким личиком не выедешь. Повертела в руках тетрадь, вздохнула и решила, что лучше положиться на судьбу.