Под одной крышей (СИ) - Козина Елена. Страница 4
И все же Гарри хотел напомнить нечаянной гостье о своем существовании и о том, что ей придется считаться с его присутствием.
Перед сном он оставит письмо - на лестнице, где его нельзя не заметить. А завтра справится у Дейла о ее личности и отремонтирует маминого любимца. Да, именно это он и сделает.
И все образуется, все вернется на круги своя.
После утра, проведенного в мастерской, Гарри воспрянул духом. Зачистив столешницу комода, он покрыл ее маслом и покрасил. Еще пара слоев - и она будет как новая.
Сломанный листик обзавелся добротным крепежом и занял привычное место на верхнем ящике.
Напоследок солдат отшлифовал шахматы из комплекта для знакомого Чеза из Спрингфилда.
За минувшую неделю он смастерил ладей и слонов, нанес кропотливый точеный рисунок у их основания, вырезал коней - строгих и гордых, украшенных богатыми гривами, - отточил макушки величественных королей и ферзей.
В воображении мастера каждая из игральных особ была важна и прекрасна, разве что к рядовой пешке он относился с офицерским подозрением. Самая маленькая и слабая, она мнилась ему и самой изворотливой. Эдаким волком в овечьей шкуре. Как ни крути, пешка была способна достигнуть последней горизонтали и превратиться в любую фигуру на усмотрение ловкого игрока.
Довольный результатом работы, Гарри вытер руки, погасил свет и выглянул в распахнутую дверь.
Яркое полуденное солнце ударило в глаза. Бодрящий ветерок поглаживал траву на газоне, а царящую вокруг тишину нарушали лишь пронзительные птичьи голоса. Пернатые гонцы наперебой оповещали, что скоро на смену капризной весне придет по-настоящему жаркая пора.
Бледно-голубой фасад дома терялся на фоне безупречно чистого неба. Только небольшая веранда с покатой крышей да заплаканные майскими дождями окна напоминали смотрящему о том, что расположенная напротив постройка - не мираж.
Солдат задрал голову, вдыхая ароматы мастерской, и в поле его зрения невольно угодила мансарда.
Готовый отвести взгляд, он уловил, как за мутным стеклом второго этажа мелькнул силуэт.
«Ага, попалась!» - оживился Гарри.
Он был уверен, что ему не показалось.
Конечно, соседка исподтишка наблюдает за происходящим и раздумывает, как прошмыгнуть незамеченной.
Разглядеть ее он не смог - то было мгновение, в большей степени предчувствие движения, чем оно само.
- Мисс? Эй, мисс Филлз! - позвал Гарри как можно громче, не спуская глаз с окна.
Реакции не последовало.
- Вот же чертова баба! - процедил он сквозь зубы и принялся выкорчевывать телефон из узкого нагрудного кармана. - Ну, погоди!
Арендаторша и не подозревает, с кем играет в прятки. Да если он задастся целью, то может организовать на нее настоящую охоту.
Письмо, накануне оставленное на лестнице, исчезло. А это означало, что отныне, хочет гостья того или нет, воля хозяина ей известна.
Циферблат его верных «Дельта-Форс» показывал без пяти одиннадцать. Экран мобильника загорелся у Гарри в ладони. Чести быть включенным аппарат удостаивался раз в день - если на то была необходимость.
В трубке раздались протяжные гудки.
Но попытка связаться с Дейлом не увенчалась успехом.
«Может, он намеренно не выходит на связь, - злился Гарри. - Подослал в отместку эту ведьму - а сам не нарадуется!».
Солдат чертыхнулся, нажал на «сброс» и поспешил к дому.
Когда колеса инвалидной коляски уперлись в ступени, ведущие на мансарду, он вскинул голову и прислушался.
Шорохи, Гарри со всех сторон тут же окутали шорохи, неразличимый шепот и тонкий женский смех.
- Немедленно спуститесь! - его голос грозным эхом срезонировал в тусклых стенах. - Или я вызываю полицию!
Нет, Гарри не собирался тревожить стражей порядка - уж с кем с кем, а с взбалмошной барышней он и сам справится. Но словесная угроза возымела эффект: стоило упомянуть копов, как непонятная возня в углах прекратилась.
- Я жду, мисс Филлз!
Оставив входную дверь открытой, он выкатил кресло на веранду и затихарился.
Не знает проклятая соседка, сколько раз ему по долгу службы доводилось выкуривать непокорного врага. И пускай тогда у него имелась испытанная снайперская винтовка и пара ног в рабочем состоянии, терпения ему по-прежнему было не занимать.
Сцепив руки замком, Гарри задумался над планом перехвата. На этот раз он ее не упустит, устроит допрос с пристрастием и получит ответы на все интересующие вопросы.
Но солнце встало в зенит, накалило крыльцо и разморило горе-часового.
Бессонные ночи не преминули сказаться - он и не заметил, как задремал.
Видения были яркими, беспокойными, хаотичными.
Вот в теле ощущается забытая легкость, а любимые кроссовки кажутся особенно удобными.
Он может ходить. Движется быстро и легко.
Сворачивает с дороги к родному дому. Проскальзывает вдоль вытянутого одноэтажного фасада, проводит пальцами по шероховатой обшивке и бросает беглый взгляд в окна своего жилища - надежного убежища от внешнего мира.
Лужайка послушно приминается под подошвами. Мелодично поскрипывают доски веранды. Тяжелая дверь распахнута настежь.
Пустующая прихожая окутывает Гарри привычной древесной прохладой.
Здесь все, как всегда: по левую руку - дверь в его покои. За ней, в дальнем углу - крутая лестница наверх.
Улыбнувшись, Гарри взмывает по ступеням и едва не задевает головой нижний край покатого потолка мансарды - когда он забирался сюда в последний раз, роста в нем было куда меньше нынешних шести футов.
Гарри усмехается, отступает вправо и выпрямляется.
Родительская спальня незаперта. Оттуда сильнее веет сосной и терпкими травами.
Охапка ромашек и золотарника пестреет в пузатой керамической вазе на мамином комоде и выглядит пышнее, отражаясь в висящем рядом зеркале.
Гарри вдыхает полной грудью:
- Как здесь хорошо!
Деревянный пол мурлычет в такт шагам, будто задремавший старый кот.
И все же комната видится ему чужой - непривычно просторной и как никогда светлой.
В следующее мгновение Гарри оказывается у окна. Сощурившись, он разглядывает кровлю веранды, устланную чешуйчатым рубероидом, и плоскую смоляную крышу мастерской, дорожку от нее до дома и проплешину на газоне у обочины. Ветер настойчиво завывает в раме.
И вот плотный сгусток рассекает воздух. Слышится истошный вопль, похожий на человеческий: черная птица, напоминающая ворону, пулей проносится мимо. И чудится солдату, что она выкрикивает его имя:
- Гар-р-ри!
Он пятится.
В оконном проеме мелькают острые тени - теперь не одна пернатая налетчица, а несколько бьются в стекло, намереваясь разнести его вдребезги:
- Гар-р-ри, Гар-р-ри!..
Их карканье оглушает, перерождаясь то ли в плач, то ли в лай.
Гарри отворачивается, зажимает уши ладонями - все это не к добру. Нужно поскорее выбираться отсюда.
Но путь ему преграждает тот самый комод.
Большое, сродни всевидящему оку, зеркало, что парит над столешницей, мрачнеет. Густой едкий дым затягивает блестящую поверхность изнутри, клубится грозовой тучей, вырисовывая странные образы, живые узоры.
- Гарри! - кто-то шепчет сквозь непроглядную завесу.
Склонившись, он прикрывает веки, хочет расслышать голос, кажущийся знакомым.
А шепот становится отчетливее, проникает в каждую клеточку мозга:
- Гарри!
Он решается распахнуть глаза.
Сизый смог улетучивается. Но зеркало, принявшее привычный вид, отражает совсем не то, что Гарри ожидал увидеть: со ртутной глади на него в упор смотрит женщина!
- Мистер Максвелл, - нахально улыбается она и протягивает руки, - вы получили мое письмо?
Гарри уворачивается, но теряет равновесие и падает навзничь.
Потолок вспыхивает и тускнеет. Лишь яркие мерцающие точки кружатся во мраке, повинуясь неведомой стихии.
А зеркало заливается злым раскатистым смехом.
«Что это? Что, черт побери, это значит?!» - пытается сообразить Гарри.