Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius". Страница 68

– Скорее всего, нет.

Марух опустил голову, и даже плечи его вдруг сгорбились, словно на них опустилась какая-то невидимая ноша. Прошло довольно много времени, прежде, чем он заговорил вновь.

– Знаешь... Когда я заключал союз с твоей родительницей, она тоже не была мне хороша, – вождь приобнял себя за плечи. – Мне, как, может быть, и тебе сейчас, никто из тогдашних молодых хорош не был. Они согревали мою постель, но не больше. И потому я не мог выбрать. И выбор сделал за меня мой родитель. Твоя родительница была мне не хуже и не лучше других. Поначалу. Но потом, пожив с ней... Увидев, как в этот мир пришел ты... Мне стало ясно, что родитель выбрал мне правильно. Мы прожили хорошую жизнь с ней, и мое сердце долго было разбито, когда она ушла в Холмы предков. Может, и для тебя сложность в этом? Тебе все одинаково хороши – и при этом не так хороши, чтобы ты мог думать о союзе?

Тур сделал было отрицательный жест рукой, пытаясь остановить его, но Марух продолжил:

– Нет-нет, погоди, выслушай. Бывает, по молодости, что и мужчины, и молодые ждут от брачного союза чего-то... – он неопределенно поводил в воздухе ладонью. – Чего-то большего, чем там на самом деле есть. Не знаю, как сделать ясным. Какого-то особого чувства... Или... Того, что вся жизнь будет, как один ясный восход – без тревог, без проблем... Если ты этого ждешь, сын, – то позволь сказать тебе – так не будет. Это просто союз. Он скрашивает одиночество. Благодаря ему мужчины и женщины не только согревают ложа друг друга – но и могут, не сомневаясь, признать своими детей, которых им пошлют Отец с Матерью... Для мужчины союз означает, что ему есть, куда приходить, куда возвращаться. Что его кто-то ждет, и кто-то заботится о нем. Для женщины – что она под чьей-то защитой... И если ты ищешь в молодых чего-то другого... Ждешь от них чего-то большего – то ты не дождешься и не найдешь. Просто потому, что больше ничего и нет. Если это тебя останавливает... Если потому ты и не можешь выбрать... Так позволь мне сделать для тебя то же, что сделал для меня мой родитель. Поверь мне и моему выбору – ты ведь знаешь, что я хочу твоего счастья. Дай мне возможность подарить тебе нормальную жизнь – такую, какой она и должна быть у мужчины. И ты увидишь: это будет хорошая и достойная жизнь.

– Я не смогу жить такой жизнью, родитель.

Ну вот опять! Круговорот тому он бы и не подумал так отвечать. Да что там – круговорот тому и сам такой разговор был бы немыслим! Что, духи, что с ним произошло?!

– Тогда скажи мне, сын: чего ты ждешь от брачного союза? Что тебе нужно такого, чего нет ни в одной молодой?

«Союз смертных – это повторение союза Предвечного и его Избранницы», – вспомнилась Туру фраза, прозвучавшая на обряде союза Кима и Лары. Не это ли ему и нужно? Глубины. Понимания, что совершившееся во времени получит свое продолжение и отражение в вечности. А еще – полноты. Дом, чтобы возвращаться, дети, забота, защита... Это хорошо. Но этого мало. Ради этого не стоило бы все и затевать. Затевать стоит для того, чтобы добровольно держаться друг за друга порезанными руками – и знать, что вы – единое целое. И в этом нельзя солгать, нельзя покривить душой и надеяться на то, что в конце концов возьмет верх сила привычки и осознание того, что сделал как все, как положено... Должна быть в союзе какая-то тайна, что-то, что выходит за рамки привычного... Не поэтому ли на обряде Кима и Лару укрывали ветвями? Словно отгораживали их от посторонних взглядов, давали родиться чему-то сокровенному... И как хотелось, чтобы в этот момент произошло что-то такое, чтобы не осталось сомнений – эта тайна, это сокровенное – вот оно, рядом! Оно вмешивается в обычную жизнь, делая ее более яркой, более... Важной, что ли. И дождь для этого оказался так кстати! Пожалуй, он и сам бы не придумал ничего лучшего, чтобы показать, что все по-настоящему, что Отец-Небо и правда смотрел в этот момент на Кима и Лару и подтверждал: «у нас с Избранницей было так же»...

– Мне нужен кто-то, кто согреет не мое ложе, а меня самого, – наконец ответил он. – И среди молодых я не вижу ни одной, которая бы смогла это сделать. Если это изменится, я с радостью заключу с ней союз. Но если нет... Я не смогу в этом солгать.

– И не примешь помощи, о которой я говорил?

– Нет. Мне видится, это только унизило бы и тебя, и меня. Моя вина, если тем причиняю тебе боль, но...

Вождь Марух, не дослушав, задул светильник, и Тур понял, что разговор окончен. Он еще долго не спал, ожидая, что родитель ляжет отдыхать – но тот так и продолжал неподвижно сидеть на своем ложе, тщетно вглядываясь в темноту.

====== Глава 22 ======

– Так же еще лучше стало, да?!

Шох с нескрываемым удовлетворением осмотрел древко своего копья, торчащее из чучела быка. Перья в нем еще трепетали, что говорило о том, что бросок был совершен только что.

– Лучше!

Богатырь кивнул и счастливо улыбнулся: все повторялось, совсем как раньше: они с Туром снова были на полянке у Ближней реки, которую он приспособил для испытаний своего изобретения, он снова разъяснял, что за это время придумал нового, а друг слушал, и, в отличие от прошлого, уже не насмешничал, а был внимателен, уточняя и задавая вопросы: после похода По-Ту-Сторону копьеметалка была им оценена по достоинству.

– Тебе нужно научить других ею пользоваться. Думаю, если потренироваться, то парни смогут брать ее с собой на охоту. С этой палкой и правда копье летит дальше и точнее. Но нужна сноровка, чтобы быстро с ней управляться. А сноровка – это упражнения-упражнения, сам знаешь.

Шох кивнул, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица – однако в душе у него все пело от восторга. Деловой, суховатый тон Тура говорил только об одном: друг его изобретение полностью признал и в его эффективности, нужности и полезности больше не сомневается. А где поверил один – поверят и другие! Значит, все было не зря! Значит, он, Шох, и вправду сделал для Рода что-то полезное! И не только для живущих теперь, но, если повезет, то и для потомков!

– Хочешь сам попробовать?

Он протянул другу вытащенное из мишени копье и свое изобретение.

– Давай.

– Попробуй увидеть... – мечтательно заговорил Шох, пока Тур располагал копье в устройстве. – Вот если бы на клыкача с этой штукой пойти, а?.. Он перед тобой, огромный такой, башкой крутит, ревет...

Он прикрыл глаза, не заметив, как взгляд Тура, скользивший по оружию, наполнился каким-то странным холодным интересом, а его пальцы едва не до хруста сдавили древко...

– И он на тебя бежит – аж земля трясется, а ты тут – раз!..

Короткий шорох подсказал охотнику, что копье отправилось в полет – однако ожидаемого глухого удара о мишень так и не последовало. Вместо него раздался короткий удивленно-испуганный возглас Тура, и какой-то шорох на том конце поляны, где находился бык.

Первой мыслью плечистого охотника, заставившей его похолодеть, была та, что из-за деревьев на свою беду кто-то вышел, и Тур случайно его ранил. Нет, духи, нет, только не это!..

Реальность, однако, на первый взгляд оказалась не столь ужасной. Единственной жертвой копья оказался все тот же бык-мишень. Правда, он был пробит насквозь, а само копье, пролетев еще пару шагов, глубоко засело в стволе росшей за краем поляны сосны. Однако не успел Шох выдохнуть с облегчением, как новая мысль заставила его сердце судорожно заколотиться: какой же силой нужно было обладать для такого броска?.. Со времени происшествия на Ближней реке понятие «сила» в отношении Тура воспринималось его другом с глубоко спрятанной, но оттого не менее сильной настороженностью. Правда, ничего плохого или даже просто странного долго не происходило, и Шох уже было почти расслабился, решив, что та досадная случайность осталась в прошлом и больше не повторится... И вот опять!

– Я... Я сам уберу, – пробормотал он, поспешно направляясь к поверженной мишени.

Тур, однако, молча последовал за ним, и Шох, мысленно ругая себя на чем свет стоит, все же не удержался от того, чтобы, оглянувшись через пару шагов, не пропустить его вперед: присутствие охотника за спиной слишком сильно действовало на нервы.