Рожденный в сражениях (СИ) - Хорев Сергей. Страница 30

   Сумасшедший год, отпущенный на формирование отряда, заканчивался. Чертова уйма работы и бешеной нервотрепки начинали принимать более-менее приличные формы. Нет, он видел и отдавал себе отчет в том, что люди, от которых он требовал необходимое, готовы были отдать последнее. И отдавали, нечего напрасно жаловаться. Встречались, правда, и этакие вальяжные баре, нарождающаяся будущая советская бюрократия. Но с подобными деятелями разговор бывал простой и жесткий - полученные полномочия позволяли. Прозвище "бешеный лейтенант" вполне заслуженным оказалось. В такие моменты поднималась кровавая пелена в глазах, и голос срывался на рык. И жаловались и доносы писали, но после первого же приезда Котовского, когда он прилюдно отругал "бешеного" за излишнюю мягкость и либеральничанье, всё встало на свои места. Хотя Слащев понимал, что писать продолжают и, даже, знал кто именно. "Да и черт бы с ними, - считал Александр; - нам же потом легче будет овнов от козлищ отделять. Дурак - это одно, хотя таким совсем не место в руководителях. Чванливая сволочь - вот проблема. Валяйте, ребята. За нами не заржавеет. Запомним и не забудем".

   Сейчас Слащев сидел в отрядной канцелярии и сочинял итоговую справку. Не любил он это дело - ни тогда, ни сейчас. Родство душ, надо полагать. Недаром сосуществование двух личностей обходилось без сколько-нибудь заметных конфликтов. Даже больше. Сходство эмоциональной реакции на события только усиливало решимость и делало поступки более твердыми и жесткими. Одно слово - "бешеный". Да еще эти, с позволения сказать, "скоропишущие" ручки. С вечно цепляющимся пером, которое приходилось постоянно макать в чернильницу, с вечными кляксами. Пальцы, испачканные чернилами. Не командир Красной Армии, а бумажный червь, честное слово! Крыса канцелярская. Посмотрев на листы бумаги с ненавистью, Слащев продолжал. В целом, отбросив эмоции, картина получалась достойная. Отстроены казарма, учебные классы, баня. Два полигона - для огневой и минно-взрывной, диверсионной подготовки. Отдельный ангар для приписанных к отряду двух АМО Ф15 нижегородского завода, переданного "в распоряжение" "Руссо-Балта" и другой техники. Мастерская. Под отрядную канцелярию, жильё для командиров и Ленинскую комнату настоятель отец Андрей выделил примыкающую к лесу часть монастырских строений. С наказом оберегать. Отремонтировали, как полагается, и повесили табличку "Канцелярия". А что, у попов тоже канцелярии имеются. Слащев, правда, пытался возразить против "Ленинской", предлагал "Сталинскую", но ему прозрачно указали, что решение принято на самом верху, руководствуясь политической ситуацией. "Так что заткнитесь, лейтенант, и делайте что положено". Хм. Программа боевой подготовки, в целом, тоже была готова. Хотя постоянно изменялась и дополнялась. И если огневая, спортивная, диверсионная подготовки особых проблем не вызывали, то радиодело, по первоначалу, вызывало сплошную головную боль. Ну не было в Красной Армии в достаточном количестве подобных специалистов! Да ни в каком количестве не было. Телефонисты и телеграфисты - пожалуйста, а вот радио... К счастью, Слащев старой памятью вспомнил Льва Термена. Этот то ли немец, то ли еврей для своего времени был настоящим мастером. С руганью и матюками вытащил его из Москвы и, чуть было не пожалел. Это нескладный лохматый очкарик оказался категорически не приспособленным к армии. Попытки одеть его в форму одним видом его вызывали безудержный смех бойцов. Это даже не как корове седло, это...хуже. Смешнее многократно. Слащев сам смеялся до животных колик. Но отдавая должное его способностям и помня где и кто этими способностями воспользовался, Слащев распорядился энтузиаста радио постричь, привести к Присяге и оставить, с согласия и личного разрешения Котовского, в разряде, так сказать, вольноопределяющихся, разрешив ходить в гражданском. Поселили вместе с командирами, где этот то ли боец, то ли не пойми кто, имел возможность возиться со своими железками. Поскольку в районе Пскова началось строительство аэродрома для размещаемой бомбардировочной дивизии, вопрос с парашютной подготовкой тоже можно было считать решенным. Хотя вышку для получения и освоения первоначальных навыков они у себя поставили. Это тоже в справку запишем. Для "водоплавающей" подготовки бойцы по графику направлялись в Ленинград во флотский экипаж. Особых проблем с моряками не возникало. Так, недоразумения. Пишем плюс.

   А телефонная связь! Из Липецка Егоров припёр немецкий полевой провод. Много. Хотя в армии много не бывает. Тогда до фига. Хватило и в "наблюдательную" землянку протащить. Ну, землянка не землянка, а вросший в землю сарайчик. Непонятно за каким чертом, стоящий в центре поляны перед лесом, вдоль которой шла дорога. Слева от дороги поляна, справа болото и мосток через речушку при въезде в лес с поворотом. Замечательное место! Малыш помнил, как на срочной в патруле они на похожее местечко наткнулись. Там еще на опушке леса окоп был вырыт. Судя по гильзам, которые они на дне окопа собрали, место и нашими использовалось в 41-м и вермахтом в 44-м. Да и "лесные братья" наверняка удобное место использовали. Во всяком случае, неразорвавшаяся советская минометная мина 49-го года, застрявшая в скате окопа, говорила именно об этом. Сарайчик использовали по полной программе - и в качестве передового наблюдательного пункта, и для отработки скрытного проникновения, и, случалось, в качестве наказания: комары, будь они неладны. Хотя, если вдуматься, тоже тренировка. На терпеливость, усидчивость, упорство. Во всяком случае, именно этот сарайчик однажды сыграл главную роль в одной истории. Они в тот день с заместителем с самого утра сочиняли планы политработы, её никто отменять не собирался. При правильной направленности - нужное дело. Вдруг звонок:

  -Докладывает наблюдательный пункт. По направлению к расположению движутся два легковых автомобиля. Оба "Адлер-М". Номерные знаки не местные.

  Командиры переглянулись.

  -Кого черт несет? Инспекция две недели как уехала. Местная власть предварительно позвонила бы - порядок знают.

  -Слушай, командир. Ну их к лешему, а? Давай их останавливать. Кто сейчас на "глазах"?

   - Архипов. Не успеет. Хотя... Алло, Архипов. Ты сейчас с какой командой занимаешься? Отлично. Значит так - опускайте мост к чертям. И чтоб эти автолюбители дальше не проехали. Но без излишеств, учти. А то я тебя знаю.

   Передний "Адлер" заехал как раз на середину мостка, когда его опоры сложились, и он боком опустился в речку. Вместе с автомобилем. Сама речка была мелкой, но с топкими берегами. Шедший вторым автомобиль затормозил и успел остановиться. Высыпавшие из него пассажиры увидели, как у притопленного "Адлера" открылись дверцы, но из машины никто, кроме водителя, не вышел. Тот с ошарашенным видом обошел вокруг и открыл капот. Наконец из салона выполз, иначе не скажешь, лысоватый толстячок в полувоенном френче. Речка хотя и была мелкой, но вода заливалась в новенькие высокие сапоги толстяка. Отчего тот не стоял на месте, а перебирал ногами. О чем он спросил водителя, никто не расслышал, но тот только выглянул из-под капота, махнул рукой и снова уткнулся носом в мотор. Толстяк оглянулся на второй "Адлер" и направился к нему, пытаясь влезть по скользкому берегу. Ему помогли, хотя френч и щегольские галифе оказались основательно измазаны глиной и торфом. Через некоторое время в речку сошел второй водитель и принялся помогать первому. Они какое-то время посовещались, после чего второй вернулся и бросил первому конец пенькового троса. Наконец, натужно рыча, двигаясь задним ходом, второй автомобиль начал медленно вытаскивать застрявший. "Мощный у него мотор, всё-таки", - подумал Архипов, наблюдая картину в бинокль. На всякий случай у него было готово еще одно "препятствие" - готовая рухнуть поперек дороги сосна. Там, где объехать её было очень трудно. Ну, и еще кое-то, на самый крайний случай. Это как раз то, что командир называл "излишествами". Применить - руки чесались, но...приказ есть приказ. Никто из командиров не знал, что несостоявшимся визитёром был переведённый из Киева и назначенный в Военный совет округа Н.С.Хрущев. И это оказалось к лучшему. Для Слащева - потому что неизвестно, чем бы эта встреча закончилась. Точнее, известно. И Малыш с чистым сердцем считал бы, что в этом случае свой долг он бы исполнил, собственноручно. Собственно, эта поездка Хрущева оказалась последней. Но об этом командиры тоже не знали.