Панихида по усопшим (ЛП) - Декстер Колин. Страница 36

– Возможно, был левшой, – пробормотал Льюис, – если он задушил ее спереди, то есть.

Сказав это, он повернулся к Морсу, и заметил, что великий человек стоит с закрытыми глазами. Через пять минут Морс стал неизмеримо счастливее, когда уселся в приемной, исследуя содержимое карманов убитой и ее сумочки.

– Мы в состоянии достаточно легко проверить почерк, – сказал Льюис, когда увидел, что Морс изучает письмо из Кидлингтона.

– Уже не нужно, верно? – сказал Морс, отложив его в сторону и, обращаясь к остальному содержимому сумки. В ней были две записные книжки, дамское платок, кожаный кошелек, три талона на обеды, и обычные женские туалетные принадлежности: духи, пилочка для ногтей, расческа, зеркальце, тени для век, помада и тушь.

– Она была полностью одета, когда вы нашли ее? – спросил Морс.

Суперинтендант слегка нахмурился и посмотрел озадаченно.

– Я думаю, что она была одета, но – э…

– Кажется, вы сказали, что она просто отошла ненадолго. Медсестры не красятся, конечно, когда поднимаются в палаты к пациентам?

– Вы думаете, она могла ожидать кого-то?

Морс пожал плечами.

– Возможно, почему нет?

Мм… Супер задумчиво кивнул, спрашивая себя, почему он не подумал об этом сам; но Морс уже отмел косметику в сторону, будто интерес к ней просуществовал всего мгновение, и теперь остался в прошлом.

Кошелек содержал шесть фунтов бумажками и около пятидесяти пенсов мелочью, а так же расписание местного автобуса.

– Нет водительских прав, – прокомментировал Морс, а суперинтендант подтвердил, что, насколько они знали, у нее не было автомобиля в момент прихода на работу в больницу.

– Она была довольно сильно озабочена тем, чтобы скрыть свои следы, Супер. Возможно, – добавил он тихо, – возможно, она боялась, что кто-то найдет ее.

Но он снова, казалось, потерял интерес к мысли, которую только что озвучил, и обратил свое внимание на две записные книжки, одна за нынешний, и одна за предыдущий год.

– Боюсь, она точно не вела дневник подробно, в отличие от Самуэля Пипса, описавшего жизнь лондонцев, – сказал суперинтендант. – Странно короткие записи там-сям, но не так много, чтобы делать выводы, насколько я могу видеть.

Миссис Бренда Джозефс, безусловно, начинала оба года с замечательными намерениями, и первые несколько дней каждого из двух январей, были достаточно полно задокументированы. Но, даже в этом случае, такие памятные записки, как ее «шесть рыбных палочек» или «8.30 – социальный», казалось, вряд ли подводили детективов очень близко к личности ее убийцы. Лицо Морса слегка кривилось, пока он бесцельно шелестел страницами, на самом деле он нашел мало того, что могло бы привлечь его внимание.

Льюис, который до сих пор чувствовал свой вклад в визит менее чем конструктивным, взял записную книжку за предыдущий год и начал исследовать ее с привычно преувеличенной осторожностью. Записи были четкими и ясными, но по большей части настолько краткими, что ему пришлось держать блокнот на расстоянии вытянутой руки, щурясь на эти неопределенные сокращения. Против практически каждого воскресенья в течение всего года до середины сентября стояли буквы «SF», и эти же буквы были повторены через неравные промежутки времени и в будние дни недели на протяжении того же периода. «SF»? Единственное, что он мог придумать, было слово «Science Fiction» [13], но это было очевидно, неправильно. Хотя было и еще кое-что. С июля до конца сентября была серия букв «Р», написанных (почти незаметно) карандашом под синими линиями, которые отделяли дни месяца друг от друга. И этими днями всегда была среда.

– Что значит «SF», сэр?

– «Сент-Фрайдесвайд», – не раздумывая сказал Морс.

Да. Так и должно быть. Гарри Джозефс (Льюис теперь это вспомнил) был лишен водительских прав, и жена должна была забирать его из церкви на своей машине. С этим разобрались. В воскресенье утром на большом богослужении, а затем, в промежуточные интервалы, в середине дня, если на неделе поминали некоторых престижных святых или у кого-то другого отмечался юбилей. Это так и было. В этом нет сомнений.

– Что значит «P», сэр?

Морс перечислил их с беглостью человека, посвятившего чересчур много часов в своей жизни решению кроссвордов: «принц», «президент», «парковка», «причастие».

– Ничего больше?

– Химический знак фосфора?

Льюис покачал головой:

– Возможно, начало чьего имени. Это заглавная «P».

– Давайте посмотрим, Льюис.

– Может быть «Пол», сэр? Пол Моррис?

– Или Питер Моррис… если она была педофилкой.

– Простите?

– Ничего.

– Всегда по средам, сэр. Возможно, она вдруг решила, что хочет видеть его более часто…

– А ее старик стоял на их пути, и поэтому она его устранила?

– Я слышал о более странной вещи. Она сказала, что отправилась смотреть фильм в ту ночь, не так ли?

– Мм, – интерес Морса это занимало в последнюю очередь. – Сколько стоит сходить в кино в наши дни?

– Не знаю, сэр. Фунт? Полтора?

– Дороговато для нее, не так ли? Она не могла пробыть там более часа, максимум.

– Если она пошла, сэр. Я имею в виду, что она могла не ходить в кино вообще. Она могла бы просто спокойно вернуться в церковь и…

Морс кивнул.

– Вы совершенно правы. У нее, наверное, был наилучший мотив среди остальных. Но вы забываете кое-что. Двери адски скрипят.

– Только северная дверь.

– В самом деле?

Но Морс явно потерял всякий интерес к скрипу двери, и Льюису опять стало интересно, зачем они трудились, проделав весь этот путь. Ничего не было обнаружено. Не было достигнуто никакого прогресса.

– Есть еще одна «P», не так ли? – вдруг сказал Морс. – Мы забыли про Филиппа Лоусона.

Да, Льюис забыл имя PHILIP; но куда его можно вписать в данном конкретном рисунке?

Констебль упаковал вещи Бренды Джозефс, разместив их в пластиковых пакетах, и сложил сумки в шкаф. Морс поблагодарил суперинтенданта за его сотрудничество в операции, пожал ему руку, и сел в машину рядом с Льюисом.

Это случилось на дороге в шести или семи милях к югу от Шрусбери, когда волна холодного волнения, начавшись с нижней части спины, постепенно подобралась к шее Морса. Он попытался скрыть, то, что взволновало его ум, спросив Льюиса с сомнением:

– Вы сказали, что Бренда Джозефс отмечала те дни, когда забирала мужа из церкви?

– Похоже, сэр. И довольно много раз, помимо воскресений.

– «SF», вы сказали. Она ставила «SF»?

– Вот именно, сэр. Как вы сказали, это «Сент-Фрайдесвайд», без сомнения, – он внезапно повернулся и взглянул на Морса, который необычайно интенсивно вглядывался в темноту ночи. – Если, конечно, вы не думаете, что это означает что-то другое?

– Нет-нет. Это не означает ничего другого, – а потом, очень тихо, сказал, – развернитесь, пожалуйста. Мы возвращаемся.

Светящийся циферблат показывал половину одиннадцатого, и далеко позади остались даже самые пессимистические графики. Но Льюис повернул при первой же возможности. Он же был подневольным человеком.

Констебль в полицейском морге снова открыл шкаф и вытряхнул содержимое пластиковых пакетов еще раз. С ними всегда было так весело – с этими ребятами из других управлений.

Морсу удалось сдержать дрожь в руках, когда он взял более раннюю из двух записных книжек и обратился к одной конкретной странице. И, когда он посмотрел на страницу, кровь, казалось, застыла в его жилах, и медленная улыбка радостного удовлетворения раздвинула его губы.

– Спасибо большое, констебль. Большое спасибо. Как вы думаете, не могу ли я взять этот блокнот?

– Я не знаю, сэр. Супер ушел уже…

Морс поднял правую руку, как священник в благословении.

– Забудьте это! Не имеет значения! – Он быстро повернулся к Льюису. – Видите это? – Он указал на страницу понедельника, 26 сентября, в день, когда был убит Гарри Джозефс; и глаза Льюиса полезли на лоб, когда он посмотрел на нее, а затем еще раз посмотрел на нее. Страница была полностью чиста – никакого «SF».