Битва за Кавказ - Корольченко Анатолий Филиппович. Страница 42
Бронепоезда, укреплённые пехотными десантами и подвижными отрядами, курсировали вдоль железнодорожного полотна, 30-я кавалерийская дивизия, которой командовал генерал-майор Головской, дислоцировалась в районе Кизляра, а 110-я кавалерийская дивизия полковника Хомутникова — в районе Улан-Хол, что в 170 километрах от Кизляра.
С целью усиления этого направления во второй половине сентября к Гудермесу был переброшен из Лазаревской 4-й гвардейский кубанский кавалерийский корпус. Совершив путь по железной дороге через Тбилиси и Баку, 9-я и 10-я гвардейские дивизии кавалерийского корпуса ко 2 октября сосредоточились севернее Гудермеса, где в состав корпуса вошла третья, 30-я Краснознаменная кавалерийская дивизия генерала Головского. Сюда же были направлены и два бронебатальона, имевшие на вооружении бронемашины и транспортеры.
Вслед за 4-м кавалерийским корпусом предполагалась переброска 5-го гвардейского Донского кавалерийского корпуса.
Обнаружив перегруппировку, немецкое командование начало, в свою очередь, выдвижение к Моздоку соединения особого назначения. Оно условно именовалось корпусом «Ф» (от начальной буквы имени его командира генерала Фельми). Корпус формировался в Греции и предназначался для действий в тропических, пустынных и степных условиях. До 9 октября он находился в районе города Сталино, в резерве командования германской армии.
Это было сильное, хорошо обученное и укомплектованное соединение. В его составе имелись три моторизированных батальона и один танковый, артиллерийский дивизион и батарея штурмовых орудий, сапёрный батальон, авиаотряд и другие части. В корпусе было около шести тысяч солдат и офицеров, 64 танка, более 120 орудий и миномётов. Кроме того, его усилили кавалерийским полком и танковым батальоном.
К 15 октября части корпуса «Ф» заняли оборону на рубеже Ачикулак—Биаш—Левокумское, прикрывая левый фланг и тыл 1-й немецкой танковой армии.
Между тем 4-й гвардейский кавалерийский корпус, совершив 150-километровый марш на северо-запад, к утру 13 октября сосредоточился восточнее населённых пунктов Урожайное и Левокумское в готовности к их атаке.
Разведка установила, что в Урожайном располагался полицейский отряд и ожидалось прибытие пехотного батальона, а в Левокумском находились полевая комендатура и небольшой гарнизон.
Командир корпуса генерал-лейтенант Кириченко принял решение атаковать противника с утра 15 октября и поставил такие задачи: 9-й гвардейской кавалерийской дивизии генерала Тутаринова овладеть Урожайным, 10-й — генерала Миллерова — Владимировной.
Состоявшие в основном из жителей кубанских станиц части корпуса унаследовали добрые казачьи традиции: смелость и лихость, боевое товарищество и бесстрашие в бою. В подразделениях было немало конников времён Гражданской войны, которые служили примером для молодёжи. Личный состав отличался и своей формой: ярко-красный бешмет, тёмно-синие брюки и черкеска с газырями, каракулевая шапка-кубанка с красным верхом, тонкий наборный пояс, кинжал, казачий клинок. Вместо шинели — чёрная мохнатая бурка с пристёгнутым красным башлыком.
Когда казачья лавина неслась в конном строю, сверкая сталью клинков, враг не выдерживал. «Казакен! Казакен!» — кричал он и в ужасе бежал, чтобы укрыться от возмездия чёрных всадников.
Во Владимировку казаки ворвались на рассвете. Не ожидавшие такой дерзости гитлеровцы не смогли оказать сильного сопротивления. Они выскакивали из домов полураздетые, в панике мчались кто куда. Часть их казаки порубили, другую захватили в плен.
Однако не успели казаки закрепиться, как на них перешли в контратаку подошедшие части корпуса «Ф». Их наступлению предшествовал артналёт. Противник сосредоточил огонь своей артиллерии и миномётов по залёгшим цепям казаков. Потом налетела авиация. Отбомбившись, самолёты улетели, и тогда поднялась пехота с танками.
Казаки дали им подойти ближе, пропустили танки и обрушили огонь стрелкового оружия на пехотную цепь. По танкам же начали меткую стрельбу артиллеристы, и враг не выдержал, откатился.
Ещё в тот день он трижды пытался выбить казаков из хутора, и безрезультатно.
В итоге напряжённых боев корпусу «Ф» удалось потеснить казачьи части на рубеж Озек-Суат — Камыш-Бурун, где они и оставались до конца октября.
В этих боях конники действовали одни, без стрелковых частей. 10-й гвардейский стрелковый корпус, который должен был наступать на ищерском направлении, был неожиданно переброшен на владикавказское направление: в связи с прорывом немецких танковых дивизий к Нальчику и Чиколе там создалась угрожающая обстановка.
К 15 ноября из Черноморской группы в район Кизляра прибыли 11-я и 12-я гвардейские дивизии. Эти соединения и располагавшаяся здесь 63-я кавалерийская дивизия были объединены в 5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус. Его командармом стал генерал-майор Селиванов.
Алексей Гордеевич в ряды Красной армии вступил добровольцем в 1918 году. Принимал участие в Гражданской войне, был удостоен ордена Красного Знамени. Позже занимал различные должности. С началом войны командовал кавалерийской дивизией, затем корпусом. Позже в звании генерала он был назначен заместителем командующего 44-й армией.
Кроме двух кавалерийских корпусов за Тереком в районе Кизляра находилась на доукомплектовании ещё 110-я кавалерийская дивизия, составлявшая резерв командующего Северной группой.
На ищерском направлении вместо 10-го гвардейского корпуса выдвигались главные силы 44-й армии.
Таким образом, на северном берегу Терека создавалась сильная ударная группировка, которая могла решить наступательные задачи.
Зенитчицы
Почти ежедневно немецкая авиация совершала налёты на близлежащие к Грозному населённые пункты и железнодорожные станции. Она подвергала бомбовым ударам сосредоточения наших войск, важные объекты в тылу, однако воздерживалась бомбить Грозный и нефтяные промыслы. Несмотря на неудачу под Малгобеком и у Эльхотово, немецкое командование надеялось, что ей удастся захватить город и начать наступление на Баку.
Но время шло, а город по-прежнему жил, день и ночь работали промыслы и заводы, производя горючее для армии.
10 октября день выдался по-осеннему тихий, в небе плыли редкие облака, и дежурившая на посту наблюдения Поля Полубоярова с нетерпением ожидала, когда её сменит подруга Аня Мирзобекова.
Та же, примостившись у пулемёта, торопливо писала на листе бумаги, и её чернобровое лицо горянки то было строгим, то светлело в лёгкой улыбке.
— Ты закругляйся там, Ануш! — крикнула Поля и посмотрела на часы.
В расчёте часы были у неё одной: небольшие, на красном ремешке. Их подарила мама, когда переполненная ликованием Поля прибежала в дом.
— Всё, мама! — воскликнула она и подбросила над собой учебник. — Всё! Поздравь! Я студентка!
Мать, не сдерживая радости, со слезами расцеловала её, потом подвела к комоду и достала из ящика картонную коробочку.
— Это тебе. От меня и папы...
Поля приложила часы к уху: маленькая секундная стрелка негромко, но чётко отсчитывала время. Без четверти десять. Ей дежурить ещё пятнадцать минут.
Устроившись на бруствере, Галя Олейникова что-то доверительно рассказывала своей подруге Кате Харлановой. Обе были из Избербаша — есть такой город в Дагестане, — и именно это сблизило их.
Галя Олейникова на позиции старшая. На петлицах гимнастёрки у неё два треугольника. Сержант! До призыва в армию она служила в горсовете, была комсомольским вожаком.
Она высокого роста, статная и одним своим видом вызывает уважение не только у подруг, но и у командиров.
Её землячка Катя Харланова — толстушка, в прошлом году кончила десятилетку и сразу же вместе с подругами подала заявление в военкомат. Она мечтала быть врачом, собиралась поступить в медицинский, но, когда ей сказали, что нужны зенитчицы, она не стала возражать: дала согласие быть зенитчицей.