Маршал Рокоссовский - Корольченко Анатолий Филиппович. Страница 2

Приняв вид местного жителя, он прошел в местечко. Зорко глядя по сторонам, запоминал все то, что должно было заинтересовать командира. Смешавшись с толпой зевак на городской площади, он обратил внимание на важного военного чина в окружении офицеров. Один из солдат оцепления сказал, что это сам командир полка. Нетрудно было догадаться, что полк был кавалерийским.

На пустыре Константин увидел толпившихся у кухни солдат. До того ему уже встречались в двух местах походные кухни на колесах. Один из немцев, разомлев от еды, собрался было его угостить и указал на котелок с недоеденной кашей, но Костя отказался, проведя ладонью у горла: дескать, сыт.

На окраине местечка протекала неширокая Пилица, и он направился к ней. Нужно было узнать, охраняется ли мост и недалекий от него брод. Еще издали он заметил две пушки и сидевших в кружок с десяток солдат. У брода немцев не было. Груженный сеном воз беспрепятственно переехал неглубокую речку.

Возвратился Константин в свой полк на рассвете. В штабе обстоятельно рассказал командиру, где и что видел.

— Благодарю за службу, драгун Рокоссовский. Толковый из тебя выйдет солдат.

Через несколько дней ему вручили перед строем награду: Знак отличия Георгиевского креста 4-й степени, которым за подвиги отмечались солдаты и низшие чины российской армии.

За три долгих года войны Каргопольский полк участвовал во многих сражениях. И ни одно их них не обошло стороной драгуна, а позже унтер-офицера Константина Рокоссовского. В каждом он набирался опыта, мужал, приобретал черты характера, присущие военачальникам. За боевые отличия он был удостоен трех Георгиевских медалей, отмечавших его личную храбрость и воинскую выучку.

СИБИРЬ

Первой советской награды — ордена Красного Знамени — Константин Константинович Рокоссовский удостоился в ноябре 1919 года. Тогда он служил в прославленной 30-й стрелковой дивизии, командовал кавалерийским дивизионом.

Упоминание о 30-й дивизии переносит меня в далекое Забайкалье, в предвоенный год. Там, в бескрайних монгольских степях, начиналась моя армейская служба.

— Запевай «Тридцатую»! — командовал старшина, ведя роту в столовую. И над строем взвивалось:

30-ю стрелковую дивизию, в которую был включен Каргопольский отряд, направили на Восточный фронт против поднявших в Сибири восстание чехословаков. Там она совершила победоносный переход от Урала к Байкалу, нанесла колчаковцам поражение, освободила Иркутск. Ей присвоили почетное наименование «Иркутская», наградили орденом Красного Знамени. В 1920 году дивизия штурмовала чонгарские укрепления Врангеля в Крыму. После гражданской войны за участие в восстановлении народного хозяйства соединение удостоилось ордена Трудового Красного Знамени. А в 1934 году за успехи в боевой подготовке дивизия была награждена орденом Ленина. В суровую осень 1941 года ее полки героически сражались под Ростовом. Но все это будет потом.

В первых числах ноября 1919 года дивизия достигла реки Ишим и завязала бой за станицу Вакоринскую. Наступавший на решающем направлении полк натолкнулся на сильно укрепленную позицию колчаковцев. В ней засели опытные казачьи подразделения. Артиллерийская батарея била метким губительным огнем по наступающим. Он поражал пулеметные расчеты, нанося подразделениям немалые потери, вынудил красноармейские цепи залечь.

Оценив обстановку, командир находившегося там кавалерийского дивизиона Рокоссовский принял неожиданное решение: возглавив взвод смельчаков, он совершил фланговый обход и вышел к реке. Рискуя, красноармейцы переправились по тонкому льду на противоположный берег и внезапно атаковали вражескую батарею.

— Всем по местам! — скомандовал Рокоссовский обратившимся было в бегство артиллеристам. — Если хотите остаться в живых, слушайте мою команду!

Перепуганные белогвардейцы глядели на высокого красного кавалериста, не понимая, чего от них хотят.

— Заряжай! — последовала команда.

И когда в стволы пушек дослали снаряды, он приказал:

— Беглый огонь по казакам, что залегли у села!

— Так это же свои! — удивленно воскликнул один из уцелевших унтеров.

— Были свои, а теперь чужие. Будете стрелять — будете жить.

Не выдержав огня своей батареи, казаки отступили. Это дало возможность полку овладеть станицей, форсировать Ишим, продолжить наступление к Омску.

В тот же вечер, а бой за станицу Вакоринскую произошел 4 ноября 1919 года, было направлено ходатайство о награждении Рокоссовского орденом Красного Знамени.

А через три дня, в ночь на 7 ноября, в 85 верстах от Ишима вспыхнул бой за станицу Караульную. Разведка установила, что в ней находился штаб колчаковской дивизии. Кавалерийский дивизион Рокоссовского первым ворвался в станицу, устремился к площади, где находился каменный дом. В нем размещался штаб дивизии. Перед командиром возникла группа офицеров.

— Стой! — Рокоссовский вырвал из ножен шашку. — Бросай оружие!

В ответ прогремел выстрел: пуля просвистела у виска.

— Так вот вы как! — и в следующий миг шашка полосонула по голове стрелявшего.

Но тут командир увидел прямо на него направленный револьвер. Целился крупный мужчина в тулупе. Не раздумывая, Рокоссовский бросил на него коня, молнией сверкнуло холодное лезвие. И одновременно прогремел выстрел. Чувствуя толчок в плечо, он с силой опустил шашку на стрелявшего.

— Кто таков? — спросил, глядя на поверженного человека в тулупе, лицо которого обагрила кровь.

— Сам начальник дивизии генерал Воскресенский.

— Кажется, я ранен. — Константин Константинович почувствовал в плече боль. Рука отказалась подчиняться.

Для лечения раны его положили в госпиталь. И гам произошла встреча, оставившая память на всю жизнь. В один из декабрьских вечеров к больным прибыла агитбригада. Ее участники пели песни, плясали. И была среди них невысокого роста черноглазая совсем молодая девушка. Подстать цыганке, она исполняла романсы и бойко в пляске стучала каблучками.

По окончании концерта раненый командир преподнес ей вместо цветов сосновую ветку с шишками.

— Это вам от всех нас… Не знаю вашего имени.

— Людвига.

— О-о! Так вы полька? Я тоже поляк. Константин.

Девушка рассказала, что родилась в Смоленске, а сейчас живет у деда Станислава на хуторе в лесной глуши. Когда-то дед был выслан из Польши в Сибирь. Трудолюбивый поляк не пал духом. Обустроился, обзавелся хозяйством. Стал первым в округе лекарем.

— Лучшего, чем его хутор, нет во всей Сибири, — восторженно рассказывала девушка. — У него и пасека, и целебное молоко. А какие соленья! Грибы! Один таежный воздух излечит от всех болезней!

— А кто отец?

— Нет у меня отца, — вздохнула девушка.

— Как нет. А кем был?

— Офицером. Потом подался в Красную Армию. Однажды в разведке их захватили каппелевцы. Всех девятерых изрубили…

Встреча Константина и Людвиги была недолгой, уже на следующий день агитбригада уехала. Он пообещал ей написать письмо, она — ответить.

Встреча с черноокой дивчиной с озорным мальчишеским взглядом взволновала красного командира. Воспоминание о ней неотступно преследовало его, не давало покоя. Он написал ей большое письмо. «Ответит или нет?» — терзала мысль в ожидании ответа. И ответ пришел, горячий, искренний, как пишут любимому в пору первой любви.

Пребывание в госпитале стало невыносимым. Не дождавшись, он поспешил вдогонку ушедшей на восток, к Иркутску, дивизии.

Путь был далеким, трудным. Стояла морозная зима, не хватало топлива паровозам, то и дело дорогу заносило снегом. К тому же разразилась эпидемия сыпного тифа. Люди умирали сотнями, тысячами. Трупы складывали в штабели в ожидании оттепели и захоронения.