Псиматы - Дель Рей Лестер. Страница 25
— Не могли бы вы выразиться попроще? — наморщил лоб Аллигатор. — Ваше заведение, знаете ли, не способствует усвоению абстрактных сентенций.
— Я имею в виду, что вы не хотели убивать того парня, это произошло само по себе, если так можно выразиться.
Прилипшее слово начинало веселить Аллигатора. «Как бы мне не расхохотаться, если так можно выразиться, — подумал он, — нехорошо обижать служивого человека».
Видимо, ухмылка проскочила-таки на угрюмом лице «убийцы» полицейского, потому что Харрингтон внезапно взвился:
— Вы, наверное, думаете, молодой человек, что вам все сойдет с рук. Смею вас заверить в том, что это глубокое заблуждение. Вы вляпались в дерьмо по самые помидоры, если так можно выразиться.
Далее капитан вовсе сошел с рельсов, и за какие-нибудь пять минут Бронсон узнал о себе множество прелюбопытнейших вещей. Начальник депорта в моменты гнева сбивался на уголовные жаргонизмы, отчего его речь становилась путанной и невнятной.
— Ложь, бздежь и провокация, — в тон Харрингтону огрызнулся Бронсон. Не гони волну, начальник.
— Подписывай показания, Бронсон, — взорвался Харрингтон. — Держи. Капитан сунул Бронсону распечатку. — Авторучка имеется?
— Справлюсь, — процедил Бронсон, — доставая из кармана «Паркер» с позолоченным пером. — Та-а-к, что вы тут накорябали?..
«Я, Гарри Бронсон, находясь в здравом уме и твердой памяти, добровольно, без какого бы то ни было принуждения чистосердечно признаюсь в…» Гарри дочитал свои показания и озадаченно посмотрел на капитана:
— Простите, но здесь ни слова не сказано насчет способа совершения преступления.
Видя конструктивный подход подследственного, Харрингтон смягчился:
— По большому счету это не так важно, — сказал он. — Для наших присяжных будет довольно и самого признания факта убийства, но вы, мистер Бронсон, окажете мне большую услугу, если объясните, почему полицейский вдруг остановился и открыл дверцу машины.
— Видите ли, капитан, — Бронсон отчаянно скрипел мозгами, — я остановил «ягуар» и стал ждать, пока коп заметит мое отсутствие. Когда он подъехал, я подошел к его тачке. Офицер распахнул дверцу в надежде выяснить отношения… Дальнейшее вам уже известно.
— Я так и думал! — потер руки Гордон Харрингтон. — Молодец, сынок, пятнадцать лет строгого режима пойдут тебе на пользу!
— Нет, капитан, я заслуживаю куда более строгого наказания. Аллигатор состроил умильную физиономию. — Я хочу, чтобы мне дали пожизненный срок.
За всю практику работы в полиции капитану не приходилось слышать ничего подобного. Он почти нежно посмотрел на Бронсона:
— Ты, бесспорно, совершил ужасный поступок, сынок, ужасный. И тебя ожидают серьезные лишения, уж ты мне поверь. Думаю, что тебе придется отбывать наказание на «Скале», а это далеко не сахар. Но не ставь на себе крест раньше времени, мой тебе совет!
— Нет, капитан, я решил. Мне осточертело просыпаться каждую ночь и прислушиваться к шорохам, доносящимся из темноты. Это не жизнь. Трупы висят на мне, словно ожерелье из мертвых лилий.
Сравнение растрогало капитана — цветы были его слабостью.
— Не наговаривай на себя, Бронсон, ты вовсе не такой выродок, каким хочешь казаться.
— Первое убийство я совершил в тринадцатилетнем возрасте, — Аллигатор аж всхлипнул. — Я убил соседскую кошку. Содрал с нее шкуру, а тушку прицепил к дверной ручке хозяйки. Старушку хватил удар, и вскоре она умерла. В двадцать лет я убил бомжа. Я выпустил ему кишки охотничьим ножом и сбросил в канализационный люк. Насколько понимаю, тогда даже расследования не проводилось. Потом было еще пять или шесть жмуриков, не помню точно. Они приходят ко мне, господин капитан. Вот и сейчас за вашей спиной стоит задушенная мной красотка. Привет, Эльза!
Капитан с сомнением посмотрел на Бронсона. «Рехнулся, что ли, от угрызений совести? — Харрингтон перевидал на своем веку всякое. — Мельчает нынче преступник!»
— Ну, а из свежачка можешь что-нибудь предложить? — усмехнулся начальник депорта. — Помимо убитого тобой патрульного, разумеется!
Аллигатор только этого и ждал:
— Конечно, господин капитан, конечно! Заброшенный склад на Второй авеню. Там вы ее найдете!
— Кого?!
— Девушку, вернее, то, что от нее осталось, — облизнулся Аллигатор, а это не много, очень не много, капитан. Славная мордашка, ножки в шелковых чулочках, пухленькая — цыпленочек, да и только.
Капитан постепенно начинал верить в то, что имеет дело с маньяком:
— И вы беретесь показать все на месте?
— Да, капитан, да, только следует поторопиться, потому что я запихнул ее в бочку с серной кислотой. Еще час-другой — и доказательства растворятся.
20
Выходя из депорта, Аллигатор вовсю изображал психопата. Он залихватски крутил головой, плевался и показывал окружающим язык, всем своим видом говоря об остром приступе идиотизма. Сдерживая распирающий нутро смех, Бронсон выкрикивал матерные разносолы. Конвоиры из последних сил старались сохранять спокойствие.
— Я купила колбасу
И в карман положила,
А она, такая стерва,
Меня растревожила, — орал Бронсон на весь Манхеттен. — Кушай, лопай, ровняй рожу с жопой!
— Да заткнись ты, гаденыш, — не выдержал один из конвойных и врезал дубинкой Аллигатору по затылку.
Бронсон приумолк, но в полицейской машине принялся за свое:
— Говно, соломка и моча — вот пища первая врача!
Водитель со всего маху дал по тормозам:
— Уломайте его, не то я…
Ударом в солнечное сплетение Аллигатор был приведен к социоприемлемому виду.
— Нас бьют, а мы крепчаем, — выдохнул он и замолк, к великой радости полицейских.
Харрингтон, сидевший на переднем сиденье, делал вид, что ничего не слышит. Он действительно пребывал в некоторой прострации, и внешние раздражители доходили до него со значительным опозданием.
— Вы там полегче, — сказал он, когда инцидент был уже исчерпан, подследственного не прибейте!
Путь до «места преступления» оказался недолог. Вдохнув свежего воздуха, Бронсон успокоился. Движения приняли приятную плавность, резкие выкрики прекратились.
— Простите, капитан, нервы сдали.
Харрингтон понимающе мотнул головой:
— Ну, пошли.
Войдя в здание, Бронсон повел полицейских к лестнице, ведущей на второй этаж.
— Она там. — Бронсон показал пальцем наверх. — Вон она стоит…
— Прикусите язык, мистер Бронсон, — озлобился Харрингтон, — не то я сам найду средство вас утихомирить.
Аллигатор покорно замолчал.
— Томпсон и Гринсон, прочесать второй этаж, — приказал капитан.
Полицейские мигом вскарабкались по обветшалой лестнице.
— Там ничего нет, голые стены, капитан, — донеслось сверху.
Харрингтон с неприязнью посмотрел на Аллигатора и потребовал объяснений:
— Что это значит, господин Бронсон? Вы решили поиграть с нами?
Гарри не нашел ничего лучшего, кроме как вновь впасть в буйство:
— На чужие кучи глаз не пучи! — возмущенно заявил он. — Сволочь пучеглазая.
Подавив гнев, Харрингтон припомнил лекцию по психологии. Кажется, существует психическое заболевание «копролалия», при котором человек не может контролировать агрессивные импульсы. Подобные типы отличаются повышенной возбудимостью и орут бог весть что.
Вторя мыслям начальника депорта, Гарри расстарался:
— Дерьмо! — рявкнул он на весь склад. — Собачье дерьмо.
Капитан с грустью подумал о том, что поездка оказалась совершенно бесполезной.
— Боюсь, нам здесь нечего делать, господа, — сказал он, возвращаемся.
Эскорт уже следовал к выходу, когда раздался оглушительный взрыв. Здание медленно начало оседать, и полицейские стремглав бросились наружу. Их спасло только то, что подрывники, очевидно, использовали технику «направленного взрыва» и строение свернулось, словно улитка.
— Все целы? — Начальник депорта вылез из-под обломков.
— Кажется…