Псиматы - Дель Рей Лестер. Страница 25

— Не могли бы вы выразиться попроще? — наморщил лоб Аллигатор. — Ваше заведение, знаете ли, не способствует усвоению абстрактных сентенций.

— Я имею в виду, что вы не хотели убивать того парня, это произошло само по себе, если так можно выразиться.

Прилипшее слово начинало веселить Аллигатора. «Как бы мне не расхохотаться, если так можно выразиться, — подумал он, — нехорошо обижать служивого человека».

Видимо, ухмылка проскочила-таки на угрюмом лице «убийцы» полицейского, потому что Харрингтон внезапно взвился:

— Вы, наверное, думаете, молодой человек, что вам все сойдет с рук. Смею вас заверить в том, что это глубокое заблуждение. Вы вляпались в дерьмо по самые помидоры, если так можно выразиться.

Далее капитан вовсе сошел с рельсов, и за какие-нибудь пять минут Бронсон узнал о себе множество прелюбопытнейших вещей. Начальник депорта в моменты гнева сбивался на уголовные жаргонизмы, отчего его речь становилась путанной и невнятной.

— Ложь, бздежь и провокация, — в тон Харрингтону огрызнулся Бронсон. Не гони волну, начальник.

— Подписывай показания, Бронсон, — взорвался Харрингтон. — Держи. Капитан сунул Бронсону распечатку. — Авторучка имеется?

— Справлюсь, — процедил Бронсон, — доставая из кармана «Паркер» с позолоченным пером. — Та-а-к, что вы тут накорябали?..

«Я, Гарри Бронсон, находясь в здравом уме и твердой памяти, добровольно, без какого бы то ни было принуждения чистосердечно признаюсь в…» Гарри дочитал свои показания и озадаченно посмотрел на капитана:

— Простите, но здесь ни слова не сказано насчет способа совершения преступления.

Видя конструктивный подход подследственного, Харрингтон смягчился:

— По большому счету это не так важно, — сказал он. — Для наших присяжных будет довольно и самого признания факта убийства, но вы, мистер Бронсон, окажете мне большую услугу, если объясните, почему полицейский вдруг остановился и открыл дверцу машины.

— Видите ли, капитан, — Бронсон отчаянно скрипел мозгами, — я остановил «ягуар» и стал ждать, пока коп заметит мое отсутствие. Когда он подъехал, я подошел к его тачке. Офицер распахнул дверцу в надежде выяснить отношения… Дальнейшее вам уже известно.

— Я так и думал! — потер руки Гордон Харрингтон. — Молодец, сынок, пятнадцать лет строгого режима пойдут тебе на пользу!

— Нет, капитан, я заслуживаю куда более строгого наказания. Аллигатор состроил умильную физиономию. — Я хочу, чтобы мне дали пожизненный срок.

За всю практику работы в полиции капитану не приходилось слышать ничего подобного. Он почти нежно посмотрел на Бронсона:

— Ты, бесспорно, совершил ужасный поступок, сынок, ужасный. И тебя ожидают серьезные лишения, уж ты мне поверь. Думаю, что тебе придется отбывать наказание на «Скале», а это далеко не сахар. Но не ставь на себе крест раньше времени, мой тебе совет!

— Нет, капитан, я решил. Мне осточертело просыпаться каждую ночь и прислушиваться к шорохам, доносящимся из темноты. Это не жизнь. Трупы висят на мне, словно ожерелье из мертвых лилий.

Сравнение растрогало капитана — цветы были его слабостью.

— Не наговаривай на себя, Бронсон, ты вовсе не такой выродок, каким хочешь казаться.

— Первое убийство я совершил в тринадцатилетнем возрасте, — Аллигатор аж всхлипнул. — Я убил соседскую кошку. Содрал с нее шкуру, а тушку прицепил к дверной ручке хозяйки. Старушку хватил удар, и вскоре она умерла. В двадцать лет я убил бомжа. Я выпустил ему кишки охотничьим ножом и сбросил в канализационный люк. Насколько понимаю, тогда даже расследования не проводилось. Потом было еще пять или шесть жмуриков, не помню точно. Они приходят ко мне, господин капитан. Вот и сейчас за вашей спиной стоит задушенная мной красотка. Привет, Эльза!

Капитан с сомнением посмотрел на Бронсона. «Рехнулся, что ли, от угрызений совести? — Харрингтон перевидал на своем веку всякое. — Мельчает нынче преступник!»

— Ну, а из свежачка можешь что-нибудь предложить? — усмехнулся начальник депорта. — Помимо убитого тобой патрульного, разумеется!

Аллигатор только этого и ждал:

— Конечно, господин капитан, конечно! Заброшенный склад на Второй авеню. Там вы ее найдете!

— Кого?!

— Девушку, вернее, то, что от нее осталось, — облизнулся Аллигатор, а это не много, очень не много, капитан. Славная мордашка, ножки в шелковых чулочках, пухленькая — цыпленочек, да и только.

Капитан постепенно начинал верить в то, что имеет дело с маньяком:

— И вы беретесь показать все на месте?

— Да, капитан, да, только следует поторопиться, потому что я запихнул ее в бочку с серной кислотой. Еще час-другой — и доказательства растворятся.

20

Выходя из депорта, Аллигатор вовсю изображал психопата. Он залихватски крутил головой, плевался и показывал окружающим язык, всем своим видом говоря об остром приступе идиотизма. Сдерживая распирающий нутро смех, Бронсон выкрикивал матерные разносолы. Конвоиры из последних сил старались сохранять спокойствие.

— Я купила колбасу

И в карман положила,

А она, такая стерва,

Меня растревожила, — орал Бронсон на весь Манхеттен. — Кушай, лопай, ровняй рожу с жопой!

— Да заткнись ты, гаденыш, — не выдержал один из конвойных и врезал дубинкой Аллигатору по затылку.

Бронсон приумолк, но в полицейской машине принялся за свое:

— Говно, соломка и моча — вот пища первая врача!

Водитель со всего маху дал по тормозам:

— Уломайте его, не то я…

Ударом в солнечное сплетение Аллигатор был приведен к социоприемлемому виду.

— Нас бьют, а мы крепчаем, — выдохнул он и замолк, к великой радости полицейских.

Харрингтон, сидевший на переднем сиденье, делал вид, что ничего не слышит. Он действительно пребывал в некоторой прострации, и внешние раздражители доходили до него со значительным опозданием.

— Вы там полегче, — сказал он, когда инцидент был уже исчерпан, подследственного не прибейте!

Путь до «места преступления» оказался недолог. Вдохнув свежего воздуха, Бронсон успокоился. Движения приняли приятную плавность, резкие выкрики прекратились.

— Простите, капитан, нервы сдали.

Харрингтон понимающе мотнул головой:

— Ну, пошли.

Войдя в здание, Бронсон повел полицейских к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Она там. — Бронсон показал пальцем наверх. — Вон она стоит…

— Прикусите язык, мистер Бронсон, — озлобился Харрингтон, — не то я сам найду средство вас утихомирить.

Аллигатор покорно замолчал.

— Томпсон и Гринсон, прочесать второй этаж, — приказал капитан.

Полицейские мигом вскарабкались по обветшалой лестнице.

— Там ничего нет, голые стены, капитан, — донеслось сверху.

Харрингтон с неприязнью посмотрел на Аллигатора и потребовал объяснений:

— Что это значит, господин Бронсон? Вы решили поиграть с нами?

Гарри не нашел ничего лучшего, кроме как вновь впасть в буйство:

— На чужие кучи глаз не пучи! — возмущенно заявил он. — Сволочь пучеглазая.

Подавив гнев, Харрингтон припомнил лекцию по психологии. Кажется, существует психическое заболевание «копролалия», при котором человек не может контролировать агрессивные импульсы. Подобные типы отличаются повышенной возбудимостью и орут бог весть что.

Вторя мыслям начальника депорта, Гарри расстарался:

— Дерьмо! — рявкнул он на весь склад. — Собачье дерьмо.

Капитан с грустью подумал о том, что поездка оказалась совершенно бесполезной.

— Боюсь, нам здесь нечего делать, господа, — сказал он, возвращаемся.

Эскорт уже следовал к выходу, когда раздался оглушительный взрыв. Здание медленно начало оседать, и полицейские стремглав бросились наружу. Их спасло только то, что подрывники, очевидно, использовали технику «направленного взрыва» и строение свернулось, словно улитка.

— Все целы? — Начальник депорта вылез из-под обломков.

— Кажется…