Время вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада". Страница 184

  - Что-о?

  - Да ничего. Наклз нигде не держит Фарэссэ и уж точно он ее не убивал. Вообще-то, Фарэссэ убила я. А закопал Гребер, если кому-то интересны радужные детали.

  На несколько секунд в гостиной стало тихо.

  - Этого быть не может, - выдохнула Кейси.

  - Чего не может быть, так это Наклза, убивающего кого-то из соображений ревности, - усмехнулась Дэмонра. - Бесы дери, вы так меня напугали с этим письмом. Я подумала, что что-то и вправду произошло.

  Зондэр сверкнула глазами:

  - В таком случае, нет, все в полном порядке, у тех, кого такой порядок устраивает.

  - Не совсем, - покачала головой Кейси. - Я тогда вообще ничего не понимаю. Магрит говорит...

  Дверь открылась. В комнату вернулась рэдка, несколько запыхавшаяся.

  - Я сказала насчет лифта, они проверят...

  - Магрит, а ты что-то знаешь про Абигайл Фарэссэ? - поинтересовалась Дэмонра.

  Та на минутку задумалась, а потом простодушно ответила:

  - Ну да. Наклз к ней... ну... вечерами ходит. На Болотную, дом восемь.

  - К ней? - мертвым голосом уточнила Дэмонра. - Ты уверена?

  - Да. Я однажды видела, как Наклз начал читать письмо и пробормотал что-то вроде "Ну, Аби, это-то зачем?"

  - А письмо видела?

  Магрит покраснела до ушей.

  - Да говори уже! - рявкнула Дэмонра. Зондэр знала нордэну достаточно давно, чтобы понимать: та чудовищно напугана.

  - Я обша... я смотрела его пальто. Там нашла письмо. Правда, внутри оно было...

  - Магрит!

  - Оно пустое. Чистый лист.

  Дэмонра поднялась так резко, что едва не перевернула кресло.

  - Все, - как-то очень спокойно сказала она.

  Магрит шмыгнула носом. Кейси молча заплакала. Зондэр подумала, что ей стоило догадаться раньше.

  Человек читал пустые письма из пустых конвертов. Все было даже слишком очевидно.

  Глава 4

  1

  Дэмонра всегда знала, что Наклз, скорее всего, умрет раньше нее. Из среднего срока жизни мага - сорока-сорока пяти лет - в Каллад никто не делал особенного секрета. Когда нордэне было двадцать с небольшим, это казалось ей бесконечно несправедливым. Став старше, Дэмонра осознала, что справедливость - справедливостью, а предъявить обвинение в преднамеренном убийстве лучшего друга имперскому Создателю у нее вряд ли получится. К сожалению, за последующие годы дальше этой мысли в своем смирении перед судьбой она так и не продвинулась. Нордэна знала, что Наклз умрет молодым, и при этом верила, что он будет с ней до самого конца ее земного забега по приключениям. Потому что без Наклза этот забег лишался половины удовольствий и, пожалуй, всей надежды понять его смысл. Такие парадоксальные размышления легко уживались в ее голове, как там вообще уживалось множество противоречащих друг другу идей и концепций. Как истинная нордэна, Дэмонра верила, что скоро зазвонят колокола, история завершена и ничего тут больше не будет, только лед и небо. Это не мешало ей, как истинной калладке, носиться с пистолетом и шашкой по городам и весям во имя вящего блага кесарии в несуществующем и невозможном будущем. Кипучую смесь любви и ненависти к Дэм-Вельде не стоило даже упоминать. Какие чувства Дэмонра испытывала к Каллад, не разобрали бы и бесы, но огромная гордость за кесарию сочеталась с сильнейшим желанием повесить на ближайшем фонаре половину ее верхушки и запустить по этому поводу торжественный салют. Вот с таким сумбуром в голове, мыслях и чувствах она и ехала через густые южные сумерки к родным черно-белым флагам.

  Рейнгольд спал, отвернувшись к стене. За окном поезда лениво проплывали редкие огни. Колеса издавали мерный перестук. Из вагона-ресторана доносились голоса и смех. Дэмонра смотрела то в потемневшие окна, то на затылок Рейнгольда, смутно белевший в полумраке. Зажигать лампу нордэна не стала, чтобы свет не мешал Зиглинду спать, и стеклянный плафон тускло поблескивал на столе. Самой Дэмонре не хотелось ни читать, ни спать, ни думать.

  За неполные два месяца, проведенные в Виарэ, от Наклза ей пришло ровно одно письмо, если три слова на белом листке заслуживали такого названия. "Не смей возвращаться", - вот и все, что он удосужился ей написать. В ответе Дэмонра, конечно, с большими подробностями рассказала, где она видела Наклза и как высоко ценит его мнение, но отправить письмо не успела: прилетела весточка о "солнечной и ветреной погоде" от Магрит. Дальше Рейнгольд продемонстрировал очередные чудеса выдержки и благородства - после каждого такого чуда Дэмонра чувствовала себя еще хуже, чем до него - и вот они в комфортабельном международном вагоне катили в калладскую столицу, допущенные и прощенные.

  Наверное, ехать обратно в кесарию с фальшивой метрикой, в парике и с пистолетом под боком в вагоне третьего класса было бы не так удобно, но это избавило бы нордэну от четырех суток безуспешных попыток разложить по полкам принципиально несовместимые вещи. Требовалось как-то согласовать любовь к Каллад и финансирование врагов Каллад. Симпатию к рэдцам и пальбу по этим самым рэдцам. И девочку Агнешку с мятой ленточкой, и кесаря, который всегда прав. И Наклза, которому нельзя помочь и к которому она мчалась через наступающую ночь, этим вбивая последний гвоздь в крышку гроба их с Рейнгольдом будущей жизни. И Рейнгольда, который ей в этом помог. И многие другие такие же глупости и нелепости, которые складывались в ее, Дэмонры, бестолковую жизнь.

  "Какая ни есть, а другой у меня уже не будет", - вывод не то чтобы утешительный или претендующий на оригинальность, но единственно возможный.

  В конце концов, почти все события, которые Дэмонра считала важными, произошли случайно и, в большой мере, благодаря ее личной глупости. Она по глупости завалила зачет, из-за которого осталась в столице, когда ее мать и отец укатили на празднество в Рэду, чтобы никогда не вернуться назад. Правда тот факт, что из саней в последний момент вылетела она, а не Мейнард Тальбер, был уже его личной глупостью, к которой Дэмонра имела самое посредственное отношение. Потом она из упрямства, глупости и обиды на весь белый свет со страшным скандалом перевелась в высшее военное училище имени Зигфрида Зигерлейна, не имея ровно никаких склонностей к военному делу. (В нелегкой борьбе с руководством училища ей помогли родственники по отцовской линии, совершенно явно выражавшие надежду, что по окончании обучения она сложит голову каким-нибудь более приличным способом, чем ее мать, и, желательно, поскорее.) По завершении, мягко говоря, сильно ускоренного курса Дэмонра получила лейтенантские погоны и тонкий намек от преподавателей: ее выбор, конечно, заслуживает всяческого уважения, но не осесть ли ей где-нибудь при штабе? Вильгельм Вортигрен, бывший в хороших отношениях с Рагнгерд, предлагал ей должность адъютанта. По большому счету, это была огромная честь. Дэмонра до сих пор радовалась, что тогда у нее хватило гонора и глупости отказаться. Согласись она, наверное, ее жизнь сложилась бы значительно успешнее с точки зрения высшего общества и безо всяких лишних драм. Она никогда бы не ввязалась в "Зимнюю Розу". И никогда не встретила бы Наклза. Хотя последнее, пожалуй, стоило приписать заслугам одного хитрого рэдского революционера с глазами поэта и манерами принца в изгнании.

  "Кассиан Крессэ, большая ты сволочь", - почти с нежностью подумала Дэмонра, вспоминая давние дни, пропахшие паровозным дымом и разлукой. В один из тех дней она - двадцатиоднолетняя, встрепанная, несчастная, с гудящей от похмелья головой - сидела на кухне своей рэдской дачи и думала, кому бы этот треклятый дом продать. Гребер, который все никак не мог себе простить, что загулял с симпатичной селянкой именно тогда, когда "враги" взорвали его "барышню", грустно втолковывал новой "молодой барышне", что продавать дом не надо. А потом в дверь деликатно постучали.