Время вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада". Страница 225

  Охранники уже заскакивали в кортеж и падали на членов венценосной фамилии. Но больше Каниану стрелять было не по кому.

  Королевы реальной власти не имели. Он только что двумя пулями оборвал четырехсотлетнее правление династии.

  "Это вам за Ирэну, Инэссу, Альму и совсем чуть-чуть - за меня и отца".

  Каниан еще несколько секунд смотрел в оптику. Толпу разгоняли нагайками, люди волновались, падали, а лепестки цветов еще летели в воздухе. Покореженная корона эфэлских владык, наверное, валялась где-то под ногами охранников. К концу неудавшегося праздника от нее остался бы только помятый кусок белого золота. Бесовски символично выходило.

  "Так вам и нужно. Если есть справедливость, то я только что совершил самый справедливый поступок на свете".

  Каниан отложил винтовку и потянулся к пистолету. Задачка была почти решена, оставалось произвести последнее действие и получить конечный результат.

  - Зачем ты стрелял второй раз? - голос Бенедикта над ухом заставил Каниана почти подскочить. А тот стоял на площадке совсем рядом, скрестив руки на груди и поджав губы.

  - Что?

  - Зачем ты стрелял второй раз? Ты разве промахнулся? - Бенедикт кричал, но после колоколов звуки доходили до Каниана не слишком хорошо.

  - Нет, я попал оба раза, - сначала ответил, а потом подумал Иргендвинд. Его мысли сейчас были больше заняты количеством патронов в пистолете, чем какими-то еще вещами. Застрелиться бы хватило.

  Оплеуха Бенедикта заставила его крепко приложиться головой о камень.

  - Ты чем думал, щенок? Ты как сам думаешь, что ты сейчас сделал?

  - Короля убил. И принца заодно. Маленькая крыса - уже крыса.

  Бенедикт на дальнейшую ругань размениваться не стал. Он резко ударил Каниана по руке, в которой тот держал пистолет. Иргендвинд, ничего подобного не ожидавший, выронил оружие. Настоятель его поднял, но стрелять почему-то не стал. Вместо этого он, размахнувшись, швырнул пистолет за перила и, почти не разжимая губ, процедил:

  - Встал и пошел вон отсюда. Захочешь умереть - выйди за ворота обители и там хоть на ближайшем дереве можешь вешаться. А здесь мне такой дряни не нужно. Встал и пошел, я сказал.

  Каниан расслышал не все слова, но общий смысл пожеланий Бенедикта уловить было несложно. Он поднялся. У него кружилась голова, болела рука и вообще его мутило. В душу Иргендвинд не верил, но, помимо головы и руки, болело что-то еще.

  - А мне что, следовало всех по-королевски простить? - зло спросил он. Каниану казалось, что его голос звучит как-то очень тихо и далеко. - За меня - бес бы со мной. За девочек тоже простить следовало? Ты их учил зачем? Затем, чтоб их потом в таком же монастыре подушками придушили? За этим?!

  - Убирайся.

  - Ну, если тебе и твоему Создателю от этого станет легче, короля я только что простил, - фыркнул Каниан.

  - Когда ты поймешь, что ты сейчас на самом деле совершил, тебе легче не станет, - сквозь зубы посулил Бенедикт. - Уходи. И никогда не возвращайся.

  В романах герои в таких случаях обещали, что вернутся королями и наведут порядок. Каниан прекрасно знал, что, скорее всего, просто не успеет никуда уйти. А если и успеет, то королем не вернется и вообще никем не вернется, потому что некоторые поступки непоправимы. Он коротко кивнул и поспешил вниз по лестнице.

  * * *

  К вечеру все газеты Эфэла написали, что рэдский снайпер по приказу калладского кесаря застрелил эфэлского короля и его сына. Нашли даже человека, который в этом сознался.

  А еще через сорок восемь часов эфэлские войска встали на границе Западной Рэды.

  В Эйнальде армия тоже потянулась к юго-восточным границам.

  Эрвин Нордэнвейде, отозванный в штаб, до рези в глазах смотрел в бинокль на ночное небо. Шла последняя неделя августа. С небес холодным и светлым дождем рвались звезды. На востоке черный бархат изредка прошивали яркие вспышки. При каждой вспышке на горизонте у Эрвина замирало сердце.

  - Мессир Зильдер, это звезда упала или...? - Нордэнвейдэ не хотел договаривать. Рэдцы не звали по имени вещи, которых надеялись миновать.

  Зильдер, бывалый военный, теперь приписанный к дипломатическому корпусу Каллад в Эйнальде, тоже долго смотрел на горизонт, а потом спокойно ответил:

  - Хотел бы я верить, что это звездопад.... Только уж слишком много там звезд падает.

  Ветеран вдруг замолчал и поднял руку в воздух. Сначала Эрвин не понял причины. А потом на самой границе слышимости он уловил тяжелый низкий гул. Это был даже скорее не звук, а вибрация.

  Нордэнвейдэ осознал, что его слегка трясет, и сложил дрожащие руки за спиной. По позвоночнику очень быстро прошла ледяная волна.

  - Ну вот вам и ваша первая звезда, Нордэнвейдэ, - глуховато сказал Зильдер. - Это артиллерия. Позвольте поздравить вас: война началась. Да простит меня кесарь за эти слова, но пусть нам поможет Создатель. Потому что больше нам никто помогать не станет.

  Эрвин потерянно молчал и смотрел на горизонт. Там по-прежнему виднелись вспышки, и промежутки между ними становились все короче.

  Зильдер хлопнул его по плечу:

  - Да ладно вам, Эрвин, сколько мы такого видали. Это ваша первая звезда. Пусть следующие будут сиять у нас на груди, а не над нашими могилами. Будем живы - внукам расскажем.

  А на востоке все сверкало и сверкало, как будто кто-то запускал салют накануне большого и светлого праздника.

Часть 3   

Глава 1   

      1.

 - Спасибо. Распишитесь здесь, пожалуйста. И да, последнее... Как думаете, что нужно сделать, чтобы искоренить рабство?

  Наклз почувствовал, как в висках гулко забилась кровь. Он уже рассказал об эмоциях, которые якобы вызывает у него весна. Разложил в определенном порядке цветные кружки и прямоугольники. Даже сумел более-менее сносно обрисовать, почему, на его взгляд, искусство скверно служит палачам, а деление народа на плебеев и патрициев плохо сказывается на гражданских чувствах обеих названных категорий. Иными словами, маг сделал все, к чему был самой природой не приспособлен, разве что стихов о любви по памяти не прочитал.

  Спасибо Кейси, которая до головной боли гоняла его по этим вопросам, заставляя раз за разом повторять бессмысленные утверждения в порядке, продиктованном "усредненной логикой". Наклз отчаялся постичь, и просто учил наизусть, что значит сострадание и как нужно понимать вопросы чести, отчего родина никак не соотносится с пространством и почему жизнь не стоит свободы. Добрую сотню вопросов он просто зазубрил, как какую-то адскую таблицу умножения.

  А сейчас ему попался сто первый. Тот, которого не оказалось в списке. И на него тоже следовало дать ответ, продиктованный "усредненной логикой". Наклз не понимал, что такое "усредненная логика". И уже вообще ничего не понимал. Если он прошел аттестацию успешно, его следовало отпустить. Если провалил - тем более. Добрые доктора с морфием дураками не были и о своем намерении прийти заблаговременно не сообщали.

  - Господин Наклз, все в порядке? - девушка-медик, призванная определить его вменяемость, оторвалась от тетрадки и удивленно поглядела на мага сквозь очки в тонкой оправе. Трогательно-голубые глаза излучали доброжелательность, да и ресницами она хлопнула вполне натурально, но в сжатых в точки зрачках Наклз видел любопытство совершенно определенного толку. С таким изучают омерзительную и, по счастью, издыхающую тварь. Или проверяют, убежит ли жук, которому оторвали половину лапок.

  Не исключено, что девочка, едва ли перешагнувшая двадцатипятилетний рубеж, убила больше жизней, чем Дэмонра и Магда вместе взятые. Наклз понял, что у него проблемы, еще в тот самый миг, когда она только поднялась навстречу из-за стола и протянула руку: молодой перспективный специалист, явная "первая ученица", широкая улыбка, обручального кольца нет. Вылитая Кейси Ингегерд, только без ее красоты. Он предпочел бы сотрудника постарше и семейного: кого-то, кто видит человеческие лица, а не строчки конспектов, и уже точно знает, на скольких лапках жук убежит, чтобы лишний раз не проверять.