Мой невыносимый босс (СИ) - Старр Матильда. Страница 19

То есть мой случай — с провалом на прошлой работе — это то самое «не о чем говорить». Но она говорит. Да еще как!

И еще вспомнилось кое-что. Что-то, что давно показалось мне странным.

Максим Геннадьевич обратился к Алевтине за помощью, и она ему отказала. А потом передумала и перезвонила. Мне еще тогда, когда Максим рассказывал мне эту грустную историю, что-то тут не понравилось. Теперь я точно знаю что: Алевтина никогда и никому не перезванивает. Если она отказала, то это окончательно и бесповоротно.

Конечно, я бы могла предположить, что ее настолько сильно взволновала моя судьба, что она решила отойти от принципов лишь бы дать мне еще один шанс. Но если бы я так подумала, это значило бы только одно: ей точно не стоит мною гордиться.

Нет, у моей наставницы вдруг резко появился какой-то интерес к моему нынешнему шефу. Что это за интерес, трудно сказать, но его хватило, чтобы она начала нарушать собственные принципы.

А теперь давайте добавим в эту сюрреалистичную картину еще и Орлова, который по совершенно непонятным причинам вдруг стал проявлять интерес к нему же, к моему шефу… История начинает выглядеть очень странно.

Во что ты вляпалась, Катя?

Во что ты вляпался, «просто Макс»?

Пожалуй, пора сделать то, что я должна была сделать сразу же, как мне предложили туда наняться. Я набрала знакомый номер. Костик. Только он может мне помочь.

Костик ответил сразу и был такой же веселый и жизнерадостный, как всегда.

— Привет, подруга! Готов поспорить, ты решила, что раз уж я однажды сделал работу бесплатно, то теперь я всегда буду так поступать, и теперь я могу ждать от тебя заказов каждый день.

Я рассмеялась:

— Нет, дорогой, для этого я тебя слишком ценю. Но кое в чем ты прав: у меня действительно есть для тебя работа.

— Слушаю внимательно, — радостно произнес Костик.

— Мне нужно узнать все, абсолютно все о Запольском Максиме Геннадьевиче, и главным образом выяснить, чем он так может интересовать влиятельных особ и олигархов.

Стоило мне произнести это имя, как настроение Костика явно ухудшилось. Словно я переключила какой-то тумблер.

— Кать, ты меня, конечно, прости, но я не могу взяться за эту работу, — он уже не балагурил, а говорил серьезно, даже несколько виновато. — В общем, проси, что хочешь и сколько хочешь, но никаких сведений об этом парне я искать и разглашать не буду. Это часть другого договора.

— Но мне не нужно что хочешь… — ошарашенно пробормотала я.

Однако меня уже никто не слушал. Костик скомкано попрощался и повесил трубку.

Так, ситуация становится совсем непонятной. Почему-то мне кажется, что вокруг моего босса сгущаются какие-то очень уж аномальные тучи.

— Риш, можно я тебя ограблю? — крикнула я через всю квартиру.

— Да ради бога, — беззаботно ответила моя подруга.

Собственно, грабить я собиралась не всю квартиру. А только бар, я вам скажу, очень даже шикарный бар.

Дело в том, что Ришкина писательница не пьет. Вообще совсем, ни капли. А благодарные читатели из каких-то своих соображений дарят ей спиртное в таких количествах, как будто единственное, о чем они мечтают, это увидеть любимого автора алкоголиком. Но все подаренное спиртное, дорогое, коллекционное и просто хорошее, выражаясь образно, протекает мимо адресата и оседает в Ришкиных закромах.

Из Ришки, прямо скажем, тоже та еще пьяница. Так что алкоголь в ее квартире постоянно накапливается. Мы периодически обсуждаем перспективы открытия винного магазина или просто акции бесплатной раздачи алкогольных напитков, но дальше разговоров дело, разумеется, не идет.

Я внимательно рассматривала полки, уставленные фигурными бутылками. Итак, что у нас есть? Есть у нас много всего, все не перечислишь. Но мой взгляд остановился на двух бутылках. Коллекционное вино, неприлично дорогое, и бутылка «Хеннесси». Собственно, решение принять было не трудно. Костик очень ценит дорогой алкоголь, но с бутылкой вина мы с ним не дойдем до нужной стадии, поэтому «Хеннесси». Я бережно поставила фигурную бутылочку в сумку и снова набрала тот же номер:

— Надо поговорить. Не по телефону.

И снова странность. Насколько я знаю Костика, идея поговорить не по телефону, должна была вызывать у него исключительно энтузиазм, а тут он какое-то время мялся и даже не сразу согласился.

Но согласился. Даже перепуганный Костик, это все-таки Костик.

Когда бутылка дорогого алкоголя подошла к середине, я решила, что нужно поговорить о деле.

— Костя, — заканючила я, — ну мне очень надо узнать про Максима.

— А зачем тебе?

— Это личное.

— Так уж и личное? — усмехнулся он что-то слишком трезво, неужели я слишком рано начала опасные расспросы?

— Так вышло… — у меня получилось очень правдоподобно. Может, потому что было не совсем неправдой?

Костик посмотрел на меня удивленно:

— Что продолжаешь танцы на граблях? Не ожидал от тебя. Умная вроде бы женщина.

Я вздохнула: ну, конечно, он знал про мою прошлую работу, и все равно слышать это было неприятно.

Но выхода нет, я пожала плечами:

— Так получилось. Максим… он… В общем для меня это очень важно.

Костя покрутил дорогой напиток в бокале, выпил еще чуть-чуть и сказал серьезно:

— Я тебе скажу, но имей в виду. Об этом не должен никто: ни твой психотерапевт, ни твой священник, ни даже этот твой Запольский тоже об этом не должен узнать. Клянись мне тем, что тебе дороже всего. Потому что если проболтаешься, мой хладный труп будет на твоей совести.

Глава 17

После такого предупреждения я поняла, что смогу не только поклясться всем, чем угодно, но если меня хорошо попросить, то еще и убить кого-нибудь, лишь бы узнать, что за страшная тайна связана с моим Максимом. Стоит ли говорить, что я была согласна.

Далее следовало минут пятнадцать торгов и моих горячих уговоров, что я ничто, никому, никогда и ни за что… А потом Костик обреченно вздохнул и плеснул дорогой коньяк по бокалам.

— Помнишь эту историю с Пожарским?

Я зависла на несколько секунд. Историй с Пожарскими — вагон и маленькая тележка, некоторые мы проходили даже в школе на уроках. Но вряд ли он сейчас об этом. Скорее речь идет о старике Пожарском — потомке эмигрантов из России, который благополучно скончался месяц назад в Париже, оставив после себя весьма солидное состояние.

Это была и правда восхитительная история!

Состояние он оставил, а вот наследников — нет. Детьми не обзавелся, а с бывшими женами разошелся так, что ни одна из них претендовать на несметные богатства не могла бы.

Поговаривают, собирался завещать все имущество благотворительным организациям, а те, кто знал старика хорошо, утверждали, что таки завещал. Да только завещание это никто не нашел.

Зато через какое-то время объявилась невзрачная мадам лет сорока и заявила, что она единственно возможная наследница.

Тамошние специалисты изрядно поползали по генеалогическому древу, но разоблачить мадам не смогли: она действительно оказалась ближайшей родственницей почившего миллиардера. И вот тут-то информационное пространство взорвалось. Перед вчерашней серой мышкой сегодня, как в сказке, открылись все двери.

Она еще только собиралась вступить во владение наследством, юристы что-то химичили, но мир уже был готов открыть ей беспроцентный кредит.

Какое-то время она не сходила с обложек журналов, и всякий таблоид считал за честь взять у нее интервью. Это как раз не удивительно: обывателю жуть как интересна волшебная история о девушке, которой повезло. Это даже круче сказки о Золушке, потому что той в довесок к королевству все-таки выдают зануду мужа, кучу его родни, которая считает, что она ему не пара, и немаленькую такую толпу врагинь, тех самых претенденток, которые, может, с детства готовились в королевские жены, да пролетели из-за какой-то выскочки.

Тут же ничего этого не было. Только деньги, чистые, незамутненные, с кармой, не попорченной чужими посягательствами. В общем, звание счастливчика года, а то и десятилетия она вполне могла получить.