Горизонтальная война – снимая маски (СИ) - "Есения". Страница 11

— Я помогал старшей сестре.

— Сестре? — поперхнулась я. — Почему за весь год я никогда о ней не слышала?

— Мел, я скажу это только потому, что вижу — без подробного объяснения ты не успокоишься и будешь себя изводить, — он немного отошёл, чтобы видеть моё лицо и улыбнулся. — Марина работает в «Штэрне», а я знаю, что ты ненавидишь тамошнего директора. Поэтому и не говорил никогда, чтобы ты не сочла меня шпионом.

— Она занимает высокий пост? — сердце ухнуло вниз. Я же знаю, что отец торговал оружием с Глебом. И если Никита предпочёл скрыть от меня сестру, чем попасть под подозрение в шпионаже, стало быть, она...

— Марина Лебедева — глава IT-отдела.

Вздрогнув, я упёрлась руками в грудь Никите и заставила его отойти.

— Какого рода помощь ей потребовалась?

— Мел...

— Отвечай!

— Почему ты кричишь? — поднял он брови.

— Потому что ты пропадаешь на ночь глядя, в день смерти моего отца, — начала я перечислять. — Ты исчезаешь, чтобы помочь своей сестре, которая является правой рукой Глеба Домогарова, моего врага и человека, который отправил на тот свет моего отца!

Ой.

Чёрт бы всех побрал!

Круто развернувшись, я вылетела из кухни и помчалась в ванную, чтобы охладиться и привести себя в порядок. Может ли быть, что Ник человек Домогарова? Да нет, — отмела я мысль. Глеб бы никогда не нанял человека, чтобы тот со мной спал... Едва не влетев в стену, я остановилась как вкопанная и медленно повернулась к кухне, в проёме которой стоял Ник. Сложив на груди руки, он хмурился и исподлобья наблюдал за моими телодвижениями.

— Только не говори, что всё это было планом Глеба, — едва не теряя сознание, простонала я. — Пожалуйста, Никита, скажи, что ты со мной не из-за Глеба...

— Что за фантастический бред?! — рыкнул он. — С чего, вообще, тебе эта идея в голову пришла?

— Я... я не знаю, — сжалась я, обхватывая плечи руками. — Я уже ничего не понимаю, мне везде мерещатся заговоры. Подбородок предательски задрожал и первые слёзы скатились по холодным щекам.

— Мел... — Никита подошёл ко мне, и крепко обнял. — Я люблю тебя, Мел. Больше жизни люблю, и даже чуть-чуть больше.

— Ч-что? — не поверила я своим ушам. — Что ты сказал?

— Что люблю, глупая, — его губы коснулись кончика моего носа. — И ни за что никому не отдам.

Глава 6

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Я плохо помнила саму поездку на кладбище и все процедуры оформления. В голове смешались цифры, договоры, обязательства и прочее, и прочее. Лиза всё время была рядом, я не отпускала дочь ни на шаг. Никита помогал чем мог, и старался облегчить боль потери нам обеим.

Первая, из бесчисленного множества, стычка с мамой, произошла прямо на кладбище. Когда гроб опустили в промёрзшую дыру в земле, она прошла мимо, шипя:

— С этого момента ты больше не имеешь отношения к семейным капиталам. Открытый отцом счёт на твоё имя я заблокировала. До оглашения завещания ты не будешь иметь доступа к деньгам.

— Я давно сама зарабатываю, мама, — я смотрела вперёд, не желая встречаться с ней взглядом.

Передёрнув плечом, она быстрым шагом дошла до могилы, и не глядя бросила ком земли. Лиза дёрнулась к матери, но я остановила её лёгким сжатием плеча:

— Не сейчас, девочка моя. Мы встретимся с бабушкой позже.

— Но, мам, — синие глаза дочки потемнели от слёз, — я хочу к бабушке.

— Лиза, давай после похорон поговорим, хорошо?

— Ладно, — буркнула недовольно дочь, складывая на груди руки.

Не хватало только бунта, — я содрогнулась, наблюдая за довольной ухмылкой Глеба Домогарова, что стоял по другую сторону могилы. Борис молча сверлил меня тяжёлым взглядом, изредка покусывая кончик ментоловой сигареты, вонь которой чувствовалась даже здесь.

Какая наглость, прийти на похороны человека, которого сами и убили. Мама подошла к близнецам и о чём-то разговорилась. Её взгляд то и дело скользил по мне и Лизе. И если в мою сторону она смотрела с ненавистью, то на Лизу с болью.

— Мел... Мелания, твоя очередь, — шепнул Никита, вырывая меня из раздумий.

Сжав ручку Лизы, я потянула её за собой, чтобы зря не тратить время. На краю могилы дочь немного замешкалась, но всё же набрала в руки холодной земли и несколько неуклюже бросила в яму.

Когда церемония подошла к концу, я поспешила назад, в тепло машины. Никита сел за руль, а Лиза ещё долго дула губы, смотря в окно. Поминки были организованы в ресторане, в центре. Нужно только потерпеть. Совсем немного. Когда машина выруливала на проспект, нас подрезал джип Домогаровых.

— Сволочь, — прошипел Никита, которому пришлось приложить массу усилий, чтобы не улететь в кювет.

Зал ресторана был украшен очень богато. Такое ощущение, что мама не горюет, а празднует. Мерзкое такое ощущение. Столы ломились от еды и алкоголя, звучала классическая музыка в исполнении квартета. Ампельные растения свисали с потолка зала, тянули гибкие стебли к головам гостей. От сотен маленьких цветов разного окраса тянулся лёгкий аромат, кружащий голову после стылой улицы.

Нас с дочкой усадили за один стол с мамой и Домогаровыми, Никиту отправили подальше к выходу. Когда я возмутилась подобной рассадке, мама невозмутимо ответила:

— Здесь сидят только члены семьи.

— Позволь узнать, — сжала я пальцы, — кто в этом случае нам Домогаровы?!

— Глеб твой будущий муж, — как попугай ответила она. — Лизонька, детка, садись поближе ко мне.

— Через мой труп, мама, — скривилась я.

— Не закатывай истерики, Мелания, — она не повела и бровью. — Мы на поминках, имей уважение.

— Это поминки?! Да здесь только фанфар не хватает! Ты будто празднуешь смерть отца!

Передёрнув плечом, мама отвернулась, что-то говоря внимательно слушающей Лизе. Задохнувшись от возмущения, я, не глядя на уже пьющего Глеба и как всегда равнодушного Бориса, встала, чтобы пойти к Никите.

— Не смей уходить, — не сдержала яда мать.

— Я иду к своей семье, мама. Лиза ты останешься здесь или пойдёшь со мной?

— Она посидит с нами, правда, Лиза? — вкрадчиво ответил Глеб, привлекая дочь к себе. — Такая красивая девочка, твой папа, наверное, очень красивый и хороший человек?..

— Мой папа умер, — просто ответила Лиза, поворачиваясь к бабушке.

Глаза Домогарова медленно налились красным. Повернув ко мне лицо, он приподнял бровь и откинул волосы назад:

— Умер, значит?

— Умер, — сделала я ударение и усмехнулась: — Погиб, защищая родину.

— Как печально, — протянул Домогаров.

— Наоборот, — осклабилась я. — Он герой. В отличие от некоторых. Прошу меня извинить.

Как во сне я дошла до стола Никиты, за которым собрались какие-то незнакомцы. Сев на пустой стул, я откинула голову и вздохнула:

— Поскорей бы домой попасть. Завтра на работу, разгребать оставленные отцом проблемы.

— Проблемы? — удивился Ник, наливая мне вина. Сам же он довольствовался соком.

— Неважно. Это всё рабочие моменты, которые не касаются наших отношений. Надо как-то Лизу оттуда забрать.

Гости за нашим столом усиленно делали вид, что им наша беседа не интересна. Устав, от постоянных подглядываний, я вышла на улицу подышать воздухом.

Сквозь мутно-серое небо с трудом пробирались лучи по-весенне холодного солнца. Голые скелеты деревьев расстилали свои покорёженные морозом ветви над подтаявшими аллеями. В воскресенье город практически вымирал. Кому охота выходить на улицу в небольшой плюс, когда сосульки грозят упасть тебе на голову, или грязно-коричневая каша готова оказаться на твоей одежде, если какой-нибудь неосторожный водитель увеличит скорость? Кутаясь в шарф, я смотрела на одиноких прохожих, натянувших шапки с шарфами по самые глаза, и думала над тем, что делать с Лизой и компанией.

Во-первых, мне нужно было ограничить свидания между матерью и дочкой. Не нравится мне поведение матери. Конечно же, вреда она Лизе не причинит, но остановится ли, если поймёт, что Лиза не будет с ней жить и что дочь она всё-таки моя?