Грешница по контракту (СИ) - Максимовская Инга. Страница 25

Он выдергивает меня из машины, словно пробку из бутылки, и тащит в дом, перекинув через плечо. Я не сопротивляюсь его грубости, бессильно обвиснув, как тряпичная кукла.

— Твою мать, Денис — его отец ждет нас в холле, и тут же начинает кричать, но посмотрев в лицо сына, замолкает на полуслове — Что то случилось? — с тревогой спрашивает Николай Георгиевич, ощупывая меня взглядом.

— Еще не знаю — спокойно отвечает Дэн — потом поговорим, пап, я сейчас не в состоянии мыслить здраво.

Дэн взбегает по ступеням, легко, не чувствуя ноши, и со всей силы бросает меня на кровать. Мне не больно, просто от удара, весь воздух вылетает из легких.

— Пошла — хлестко приказывает хозяин, бросая мне в лицо коробку с тестом. Я молча повинуюсь, чувствуя спиной, что он идет за мной.

— Ты, что будешь смотреть? — от стыда, заливаюсь свекольной краснотой, но он непоколебим.

— Ну, конечно же, зайка. Ты же не одна принимала участие в зачатии, не так ли? — ухмыляется Дэн, не сводя с меня колючих глаз.

— Нет, я не буду, не могу при тебе — выдавливаю из себя слова, застревающие в горле, словно иглы.

— Давай, писай уже — голосом, полным меда начинает он, но вдруг, озверев, со всей силы бьет кулаком в стену, сбивая костяшки. Боль его не отрезвляет, наоборот, я вижу что хозяин в ярости, и приспустив джинсы, вместе с трусиками сажусь на унитаз, сгорая от жгучего срама. От унижения плачу, но его мои слезы не трогают. Сейчас он зверь, мне становится страшно, что было бы, если бы удар пришелся не в стену, а по мне.

— Дай сюда — рычит Дэн. Я протягиваю ему полоску, и начинаю судорожно одеваться. — Нет, куколка. Не так. Снимай с себя все.

— Зачем? — от удивления, не могу соображать. Еще чуть — чуть, я просто упаду. — Какую еще муку ты мне придумал, Дэн Горячев?

— Ну, я так понимаю, теперь то нам уж точно можно не предохраняться, так что, будем пользоваться моментом — с перекошенным отвращением лицом, он кидает мне тест. Я еще издалека вижу две полоски, горящие красным, в его окошке.

— Ты, гребаный извращенец — кричу, царапаясь и кусаясь, как дикая кошка, когда сильные руки, сграбастав мое тело, опускают меня на ковер. — Не трогай меня, животное- уже плачу, пытаясь вырваться из мертвого захвата его рук. Мне страшно, лицо Дэна похоже на застывшую маску, в которой нет ничего человеческого.

— Ты здесь для того, что бы ублажать меня, шлюха — цедит он, сквозь зубы, сдирая с меня одежду. — Расслабься, и получай удовольствие.

Не могу больше бороться. Не хочу. Пьянящее возбуждение, разливается опаляющим огнем, аж до боли, когда он впивается зубами в мой сосок.

— Сопротивляйся — приказывает мне Дэн — ну же, давай. Я упираюсь руками в его плечи, ломая ногти, раздирая, бугрящуюся мышцами, плоть. Он хрипло стонет, скользя обжигающими губами по моему животу, все ниже и ниже, лишая воли, разрывая реальность.

— Боже — стону, выгнувшись всем телом, чувствуя, как его язык погружается в мой пупок. Дэн засовывает палец мне во влагалище, заставляя забыть обо всем на свете, умирать и снова оживать, от каждого легкого движения внутри. Я боюсь, что потеряю сознание, когда Дэн обводит языком клитор, кажется, что сейчас просто взорвусь, распадусь на миллиарды атомов. Оргазм скручивает мое тело, делая мир вокруг меня нематериальным, иллюзорным. Горло рвет крик наслаждения, который сдержать я не в силах.

— Встань на четвереньки — очередной приказ. Дэн не дает мне и малейшей передышки, врывается в меня сзади, грубо и напористо, вцепившись рукой в собранные в хвост, волосы. Безжалостно заполняет собой, снова и снова, пока я вновь не оказываюсь на краю бездонной пропасти удовольствия.

— Кончай, киска — рычит он, замерев, до упора войдя в меня. И я кончаю, сокращаясь вокруг члена моего хозяина, до хруста прогнувшись в позвоночнике. Чувствуя, как горячая сперма выплескивается в мое влагалище.

Дэн падает на меня, прижимая к полу всем телом, так, что я даже пошевелиться не в состоянии. И мне становится ясно, что я принадлежу ему, не по контракту, а просто потому, что готова ради него на все. Он мой хозяин, и этим все сказано. Я сделаю все, что он потребует от меня, наплевав на свои интересы. Потому что люблю, до одури.

— Завтра поедем ко врачу — говорит Дэн, тоном не терпящим возражений. — Избавимся от досадной проблемы. Ты меня поняла?

— Да, хозяин — твердо говорю я. Мне нужен только он, и даже если мне прикажут прыгнуть в жерло вулкана, я сделаю это, не раздумывая и минуты. Денис странно смотрит на меня, а потом вдруг спрашивает.

— Что, и никаких возражений не будет?

— Я сделаю, так, как ты прикажешь — твердо говорю, но ладонь сама ложится на еще плоский живот, в защитном жесте, где растет его продолжение. Я, вдруг осознаю, что не могу лишиться этого ребенка. Денис, проследив мое движение, срывается с места, и едва натянув на себя, валяющиеся на полу, джинсы, выбегает из комнаты, словно прочтя мои мысли.

Глава 16

2002 год

— Как же мы будем жить? — спросила Зинаида. Она приняла его, не задавая вопросов, только сказала, — тебя же искать будут.

— Не будут — буркнул он в ответ — Я умер.

Женщина кивнула головой, закончив неприятный разговор. А через неделю он стал другим человеком. Теперь его звали Василием. Зинаида просто пошла в милицию, и написала заявление о пропаже паспорта ее брата. Горького алкоголика, пропившего родительскую квартиру, и остатки разума. А он, запросто получил новый документ за него. Красивый и официальный, делающий его не беглым зеком, а родственником женщины, в чьей квартире он поселился. Брата Зины он просто убил, о чем ей, конечно же, не сообщил, и с легкостью избавился от тела, закопав его в лесу, как дворового пса, без сожаления и жалости.

— Главное, чтобы Васька не объявился, — Зина вздохнула, разглядывая сожителя — проблемы могут быть.

— Не боись, не объявится — ухмыльнулся он, с жадностью хлебая из глубокой тарелки, жидкий, не вкусный суп. В глазах Зинаиды промелькнуло понимание, смешанное с животным страхом, но женщина промолчала.

Так он стал Василием Петровичем Живовым, алкоголиком и тунеядцем. Фамилия ему понравилась. Отображала ситуацию, и была хорошим знаком.

— У меня все получится — каждый день шептал он себе, словно мантру, простые слова, наполняющие его душу чернотой и лютой, нечеловеческой злобой.

Дэн

— Я не поеду — просто сказала Кэт, глядя на меня наглыми глазищами. — Ты не можешь заставить меня идти ко врачу, вопреки моей воли. Это мой ребенок.

— Ну, тогда собирай манатки и проваливай — эти слова дались мне не легко, она нужна мне. Но, только она. — Дети не входят в мои планы. Вообще. Никогда. Ты поняла меня? — уже кричу, наблюдая, как она встает с места, и начинает спокойно собирать свои вещи. Дура. Клиническая идиотка.

— Ты куда собралась? — тупо спрашиваю, словно это не я минуту назад прогнал Катю из моей жизни.

— Домой, вы же мне велели, хозяин — без тени ехидства отвечает она, машинально сворачивая в руках свитер, чтобы убрать его в валяющийся на полу чемодан.

— Ты, не имеешь права, решать судьбу ребенка одна — устало говорю я, понимая, что теряю эту несносную женщину. — И кроме того, ты мне нужна.

— Да, неужели? Не вы ли, недавно говорили обратное? — ее глаза сверкают, как звезды в ночном небе. Горят яростью, горькой обидой. — Я тоже, уже не знаю, как смогу без тебя жить — она шепчет, доставая мне прямо до, начавшего оттаивать, сердца. — Но, я возненавижу себя, если поддамся на твои уговоры. Знаешь, оказывается, этот ребенок, все чего я хочу от этой жизни. И позволить его отнять у меня я не позволю, ни тебе, ни кому бы то ни было.

— И, как же ты собираешься его воспитывать? Неужели на деньги, заработанные проституцией. Великолепную жизнь ты ему обеспечишь. Браво, куколка. Просто мать года — едва справляясь со злостью, хриплю, крепко ухватив Кэт за локоть. Она морщится от боли, а потом опускается на пол, закрыв руками лицо, и вздрагивая тонкими плечами. Я стою рядом, не зная, что предпринять.