Тайны Васильков, или мое нескучное лето (СИ) - Филимонова Лина. Страница 42

Баба Груша с упреком посмотрела на Кольку. Он подавился пирожком и закашлялся. Светка с размаху треснула его кулаком по спине.

— Спасибо, — прошептал он охрипшим голосом и жалобно посмотрел на меня.

Я отвернулась, пряча улыбку.

— Ты бы привела его, что ли, — сказала баба Груша.

— Зачем? — спросила я. — Я пока за него замуж не собираюсь.

— Сегодня не собираешься, а завтра… еще бабушка надвое сказала.

— Ладно, — согласилась я. — Сейчас я ему позвоню.

Я достала из кармана телефон. Ваня взял трубку после первого гудка.

— Привет, — сказала я. — Приходи к Белке. То есть к бабе Груше.

— Хорошо, — ответил Ваня. — Сейчас буду.

Я отключилась и снова засунула телефон в карман.

— Ну, что он сказал? — с интересом спросила Светка. — Что он занят и у него голова болит?

— Сейчас придет, — ответила я.

— Вот это дрессировка! — восхитилась Светка. — Даже не спросил, зачем.

— А чего спрашивать? Понятно же: раз зову, значит, надо.

— Ох, — засуетилась баба Груша. — Я сейчас молочка принесу. И вареньица.

— Баба Груша, — сказала я серьезно. — Я надеюсь, вы не будете… спрашивать его, когда он собирается на мне жениться?

— Я ж не совсем дурная, хоть и старая, — обиделась баба Груша. — Я деликатность понимаю…

Но понимала она ее, как оказалось, очень своеобразно.

Ваня появился ровно через одиннадцать минут. С напряженным лицом. Но, когда он увидел нашу компанию, сразу подобрел и расслабился. Он вежливо поздоровался с бабой Грушей и не стал отказываться от пирожков и молока.

— Очень кстати, — обрадовался он. — Я как раз жутко голодный.

Когда он уничтожил тарелку пирожков с капустой и тарелку с картошкой, баба Груша придвинула к нему поближе тарелку пирожков с творогом.

— Ох, — выдохнул Ваня. — Этого я, наверное, уже не осилю.

— Как это не осилишь? — возмутилась баба Груша. — Не нравится, что ли?

— Ничего себе, — удивился Ваня. — Как вы могли такое подумать, после того, как я целую гору пирожков слопал? Да я в жизни ничего вкуснее не пробовал.

Баба Груша расцвела, но от своего не отступилась.

— Ешь, — сказала она. — В старину, знаешь, как работников выбирали?

— Знаю, — вздохнул Ваня и взял пирожок с творогом. — Тогда можно мне чаю? — Он умоляюще посмотрел на Белку.

— Можно, — сказала Белка. — Я сейчас чайник поставлю.

Белка ушла в дом, баба Груша вслед за ней. Ваня быстро сунул мне пирожок с творогом и скомандовал:

— Ешь. Только жуй быстрее.

Потом он попытался сунуть по пирожку Кольке и Свете, но те бурно запротестовали.

— Ты только что пришел, — сказал Колька, — а мы, между прочим, тут уже два часа сидим. Так что извини.

— Эх, вы, — Ваня с неприязнью посмотрел на пирожки. — А что, мне обязательно все съедать? — спросил он, глядя на меня с надеждой.

— Без вопросов, — сказала я. — Если не съешь — баба Груша решит, что ты зазнавшийся городской жлоб и даже здороваться с тобой перестанет.

— Прямо так и решит? — Ваня с подозрением посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Кольку и Свету.

— Да, — энергично закивали они.

— Это что-то вроде обряда инициации, — со знающим видом пояснил Колька. — Сможешь съесть пятьдесят пирожков — значит, ты свой в доску парень. А не сможешь… тогда извини.

— Прямо-таки зверские здесь, в Васильках, обычаи, — заметил Ваня, давясь очередным пирожком. — Особенно в некоторых семьях.

Он покосился на меня. Я сохраняла на лице крайнюю невозмутимость.

Вскоре появилась баба Груша с запотевшим графином и двумя маленькими гранеными стаканчиками.

— Начинается, — тихо пробормотала Светка.

Колька же смотрел на бабу Грушу вполне одобрительно.

Баба Груша молча поставила на стол графин, открыла его, налила по полному стаканчику и поставила один перед Ваней, а второй — перед Колькой. Ваня проникся всей серьезностью ритуала, взял в правую руку стаканчик, в левую пирожок, провозгласил короткий тост «за хозяйку», церемонно кивнув в сторону бабы Груши, одним махом опрокинул в себя водку, с грохотом поставил стакан на стол, занюхал надкушенным пирожком и откинулся на спинку стула. Колька скрупулезно скопировал все действия Вани, включая занюхивание пирожком.

— Еще? — спросила баба Груша, снова беря в руки графин.

— Нет, — Ваня покачал головой. — Достаточно.

Баба Груша выглядела чрезвычайно довольной, удаляясь с графином и стаканами в дом. Белка тем временем разлила чай, баба Груша вернулась с еще одной вазочкой варенья, и тут началось.

— Ну, — баба Груша, раскрасневшаяся и с заблестевшими глазами, как будто это она выпила сейчас сто грамм водки, обратилась к Ване. — Как жить думаешь?

— А чего думать, — глубокомысленно ответил Ваня. — Как люди живут, так и буду. Чего велосипед изобретать.

— Люди-то, чай, разные бывают, — заметила баба Груша.

— Разные меня не интересуют, — сказал Ваня. — А вот, к примеру, дед мой, Прохор Константинович, был кузнецом.

— Да ну, — заинтересовалась баба Груша. — А где он жил-то?

— А жил он в Сибири, — сказал Ваня. — И был у него большой дом из цельных бревен. Я его в детстве видел, когда меня в дедову деревню возили, и на фотографиях. И решил такой же построить.

— Молодец, — одобрила баба Груша. — Только дому хозяйка нужна.

— Еще бы, не нужна, — согласился Ваня и кинул быстрый взгляд на меня. — Только хозяйку найти не так просто, как дом построить.

— Ну, это ты загнул. Неужто нет никого? Девок-то полно. Тем более в городе.

— Полно-то полно, да все не те.

— Так никого и не нашел? — спросила баба Груша, хитро на него поглядывая.

— Ну почему не нашел, — медленно произнес Ваня и замолчал.

— И что? — спросила баба Груша.

— Пока не знаю, — пожал плечами Ваня. — Не от меня зависит.

— А деток-то хочешь? — спросила баба Груша.

— А как же, — сразу отозвался Ваня. — Не меньше пяти штук.

— Молодец, — уважительно произнесла баба Груша.

Я вертелась на своем стуле, как уж на сковородке и не знала, как прекратить это безобразие. Очень уж складно у них все получалось, как будто месяц репетировали. Реплика за репликой, и слова вставить некуда. Я, Белка, Колька и Света только успевали глаза переводить с Вани на бабу Грушу и обратно.

— Ну все, — сказала я, вскакивая и хватая Ваню за руку. — Нам пора. У нас еще одно дело есть. Очень важное.

— Ну ладно, — неожиданно согласилась баба Груша. — Раз важное, то идите.

И мы пошли. Перед уходом Белка шепнула мне, что сегодня днем видела Антона, который стоял у забора возле моего огорода и что-то пристально рассматривал. А когда она его окликнула, сделал вид, что ничего особенного не происходит. Опять Антон! Сдался ему мой огород. Что-то здесь нечисто…

— Ты что, — набросилась я на Ваню, как только мы оказались по ту сторону калитки. — Совсем с ума сошел, что ли? Пять штук детей ему нужны, видите ли!

— Ну, если пять для тебя слишком много, то я согласен и на четверых, — улыбаясь, произнес Ваня.

— Что?! — у меня от такой наглости прямо-таки язык отнялся. — Ты…

— Ну ладно, ладно, — Ваня успокаивающе погладил меня по руке. — Пусть будут трое. Тоже неплохо.

Я резко выдернула руку из его руки и молча пошла к своему дому. Ваня догнал меня и пошел рядом.

— Не обижайся, — сказал он уже совсем другим голосом. — Сама посуди: что мне оставалось делать? Мне кажется, я действовал вполне… в соответствии.

— В соответствии с чем?

— Со сценарием, — ответил он. — А разве нет?

— Давай все это выбросим из головы, — предложила я, останавливаясь перед калиткой. — Нас действительно ждет очень важное дело, на котором мы должны полностью сосредоточиться.

— Васильки? — спросил Ваня.

— Васильки, — кивнула я.

Глава 20, рассказывающая о самых разных васильках

Список оказался не очень длинным. Всего шесть пунктов и седьмой под вопросом. В первую очередь, конечно, обои в гостиной. На них васильки. И маки. Но маки — это не важно.