Сердце мертвого мира (СИ) - Субботина Айя. Страница 64

  - Что-то много нынче случайных дасирийцев вьется круг моего брата, - проворчала она, недовольная.

  Письмо было опального военачальника Шаама. Катарина помнила его по неуемному фанатичному желанию захватить все рхельские земли и собрать их под стягом Дасирийской империи. Старик Шаама был горделивым ослом, как считала таремка, однако это не помешало ему обеспечить себя и весь свой выводок, получив за жен сына приличные откупные от их отцов. Катарина помнила его сынка - статного и рослого, не такого красавца, каким был Шаам-старшый два десятка лет назад, но все же достаточно привлекательного, чтоб волновать девичьи сердца. Ходили разговоры, что Шаам-младший, - таремка так и не вспомнила его имя, - тот еще душегуб и не далеко ушел от своего родителя в желании непременно обагрять меч кровью при всякой оказии.

  Но Катарину заботило другое. Шаам был одним из тех, кого рхельский шакал первым отогнал от императорского трона, сослав к себе в земли "доживать век в заслуженном почете и отдыхе". И, хоть Шаам шипел против такого указа, он подчинился воле тогдашнего императора-мальчишки, который лишь послушно исполнял все, что нашептывал регент. И с тех пор о Шаамах будто бы и думать забыли. Шаам был военачальником второй руки - не слишком крупная фигура, чтоб подкупать его, но и не настолько мелкая, чтобы упускать из виду. Не ферзь и не ладья, но и не пешка, бездумная и бестолково послушная хоть кому. Слон, с потрепанной шкурой и сбитыми бивнями, но еще достаточно крепкий.

  И вот теперь, глядя на письмо за его подписью, Катарина старалась предугадать, что за дела могли быть у этого дасирийца с Дарайтом. Не найдя и единой зацепки, таремка углубилась в чтение послания. Оно было немногословным: Шаам сообщал, что уполномочен говорить от имени дасирийской знати, которая считает своим священным долгом не допустить Шиалистана на императорский трон. От лица той же знати, Шаам выражал надежду на то, что Тарем не останется глух к тем, кто долгие годы оберегал его от напастей и врагов, исправно чтил договоры и союзы с таремским Советом. Ниже, как знак расположения и залог дружескому союзу, Шаам предлагал несколько документов, которые, по его словам, могли помочь изгнать их общего врага. Далее следовала приписка, что наследники, в которых была кровь Гирама, могут быть живы и вся лояльная Тарему дасирийская знать готова поддержать таковых в их правах на трон, если их удастся отыскать. Взамен на это, Шаама, опять же выражая мнение большинства, обещал и дальше быть Тарему верным союзником и перво-наперво прекратить строительство прямых торговых путей между Дасирией и Рхелем.

  Катарина свернула письмо и сунула его в рукав. Тупой вояка! Небось задом думал, когда марал лист своими писульками. Попади это письмо в ненужные руки - стало бы хорошим поводом развязать конфликт. Уж рхельцы непременно истолковали бы каждую строчку на свой лад.

  - Где документы о которых пишет этот идиот? - Катарина повернулась к Многоликому, нетерпеливо постукивая носком башмака по полу. Таремка не сомневалась, что мальчишка прочитал все от первой буквы и по последней, и знает, и поймет о чем речь. Она готова была растерзать мальчишку, если тот сделал промашку и не взял самого главного, подсунув ей почти бесполезную писульку.

  Но Многоликий в очередной раз заставил таремку вспомнить, с кем она имеет дело. Все тем же скользящим движением, он протянул два пергамента. В одном письме была наспех сделанная копия родового древа Гирама. Таремка повертела ее в руках, не понимая, какую часть дасирийской лояльности выражает это письмо. Катарина была одной из первых, кто озаботился поисками наследников на дасирийский трон, и она знала всех возможных наследников чуть не по именам. Беда в том, что все они либо сгинули в далеких землях, либо отреклись от престола как старики, либо сошли к Гартису, каждый в свое время. Оставался только какой-то далекий северянин, но его право на трон было слишком зыбко, чтобы играть этой фигурой. Но Катарина не стала торопиться и взглянула на второе письмо. В самом верху было сказано, что написанное ниже есть дословно переданное содержание торговой сделки, заключенной между та-хирским капитаном Ларо и иджальским торговцем Бара́гу о покупке рабыни.

  Катарина сложила оба письма и потерла уставшие от полумрака глаза. Неужто дасирийцам удалось найти то, чего не могли найти два десятка вышколенных шпионов ее брата - Сиранну?

  - Пойдем, мне нужно подумать, - позвала она мальчишку, и тот двинулся за ней бесшумной тенью.

  В покоях жарко пылал камин. Таремка опустилась в кресло, высвободила уставшие ноги из башмаков; Многоликий пристроился на полу, взялся ладонями за ступни госпожи и принялся массировать их. Катарину это расслабляло. Она откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться. Сиранна, прозванная Потерянной - еще когда ей исполнилось четырнадцать лет, за ее руку велись непрерывные войны. Рхельцы - и те стремились заполучить юную красавицу. Сиранна была дочерью Сатара Второго, рожденной от невесть откуда взявшейся рабыни. Говорили, что мать ее, Джахайя, была столь же прекрасна, как и дочь. Ходили разные толки, мол, как старик заполучил себе такую красотку-рабыню. В то время Сатар Второй уже отрекся от трона в пользу своего сына, Тирпалиаса, и коротал старость в обществе Джахайи. Когда она родила ему ребенка, многие злопыхатели утверждали, что не обошлось без помощи доброжелателей. В то время Сиранна была не более чем дочерью бывшего императора, и не могла бы претендовать на трон, но теперь...

  Теперь Сиранна оказалась одной из тех, кто носил в себе кровь Гирама. И в жилах потерянной принцессы ее было больше, чем у кого бы то ни было из нынешних претендентов. Только кроме одной единственной бумажонки, - Катарина пока смутно представляла, как бы она могла помочь в поисках Сиранны, - дасирийская принцесса не оставила никаких следов по себе.

  Многоликий, закончив массировать обе ступни госпожи, устроился удобнее на подушке, облокотился спинной о колени Катарины, и перебрал пальцами струны лютни. Сегодня ее голос был тягучим, словно топленное с медом молоко, и был таким же сладим. Катарина поддалась неге, давая себе недолгое расслабление. Последнее время времени на отдых случалось все меньше, и таремка не брезговала никакой передышкой.

  - О чем они говорили? - спросила она мальчишку после недолгого затишья, разогнав сонливость, навеянную лютней.

  - Тот стрикашка убеждал твоего брата пристать на уговоры, о которых написано в письме. Слыхала бы ты, ясноликая, как старик подначивал господина Замка на Пике сопроводить флот до Та-Дорто.

  Катарина хмыкнула, привычным движением потрепав мальчишку по голове. "И отчего он вечно наполовину грязный, точно беспризорник?" - подумала она, выуживая из сбитых в клоки лохм обломанную ветку. Осторожно принюхалась - красный клен, его терпкий запах знал каждый в Тареме.

  - Шаам припозднился со своими предложениями. - Катарина бросила ветку в камин, наблюдая, как на нее набросился огонь, и тут же сожрал, приумножив пепелище под собою. - Та-хирцы когда-то были друзьями Тарему, но те времена миновали. Теперь пираты сами себе на уме, нет им указа, чьи корабли грабить, а чьи - стороной обходить. Фиранд долго не простит им своих усов и бороды.

  - Твоя проницательность достойна хвалебной песни, госпожа моя - именно так он и ответил, - подтвердил мальчишка.

  - Проницательность тут ни при чем, просто я слишком долго живу тенью брата, чтобы не знать его мыслей прежде, чем он придут в его натруженную голову.

  Катарина кликнула рабыню, и велела принесли подогретой мятной настойки, а к ней - засахаренных бананов, которые Фиранд привез из Эфратии. Пока Многоликий растянулся у камина, она поднялась, чтобы размять ноги, а заодно и подумать. Она вышла на обнесенный частыми решетками и наполовину заложенный балкон, на который вела западная арка ее комнаты. Ночной воздух Тарема пах нарциссами и тюльпанами - в первом весеннем месяце их было великое множество. С высоты того места, где раскинулся Замок на Пике, в ночь полной луны хорошо просматривался уснувший город.