У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем! (СИ) - Гусейнова Ольга. Страница 38

Мы же, только-только успокоившись, вновь напряглись, зыркая на него исподлобья.

— Почему вы так считаете, ата? — осторожно спросила я, с неудовольствием услышав в своем голосе легкое заискивание.

Тьфу на меня! Я же мужик! Теперь…

— Одеты не по-сиротски. Мелкие, но при этом не задохлики полуголодные. Кожа на вид нежная, как у юнцов, ведете себя, как пацаны, но явно старше… — спокойно перечислял свои наблюдения Глен, заставляя нас нервничать еще сильнее. А потом он резко обернулся, глубоко вдохнул, стараясь уловить наш запах. Нехорошо прищурился и поинтересовался: — И почему-то совсем не пахнете!

— Бабка-злыдня на базаре прокляла, — быстро нашлась Эльса, не забыв подпустить в голос злости и обиды.

А я поддакнула:

— Да, всего за горсть семечек… бесплатных.

— Так вы на дармовщинку не только на чужих телегах разъезжаете, но еще и семечки таскаете?

Я охнула от сунутого мне в бок локтя Эльсы. А я что? Я все на лету хватаю: не умею врать, ой, на ходу сочинять — значит, больше не берусь. Оставлю эту сомнительную честь «братцу». Он у нас мастер на выдумки.

А Эльса тем временем вдохновенно исправляла недоразумение:

— Она нас обвесила, а когда ее поймали на жульничестве, устроила хай на весь торговый ряд. Ну мы и хватанули каждый по жменьке… а ведь нам должны были гораздо больше.

Я молча, но проникновенно правдиво таращилась на Глена и усердно кивала.

— Бывает, — качнул головой леопард, невольно привлекая к себе внимание.

Пшеничные волосы, яркие большие глаза, широкое лицо и высокие скулы, с виду мягкие полные губы — очень симпатичный мужчина. В свою очередь, глубоко вдохнув, я убедилась, что запах у него сильный.

Как с недавних пор повелось, язык у меня сработал раньше головы:

— А вы женаты, ата?

Светлые брови Глена взлетели на загорелый лоб, он недоуменно уставился на меня:

— А с чего это тебя моя семейная жизнь заинтересовала?

Мысленно дав себе подзатыльник, стараясь, чтобы звучало беззаботно, махнула рукой:

— Да так, для себя, на будущее. Скоро и наше с Элем время придет, ата, а у нас на севере с невестами после войны совсем худо стало, хоть волком вой. Все лу наперечет. Вот и хочется знать, как дела на юге.

Глен насмешливо хмыкнул:

— Чтобы девицей обзаводится, сначала научись ее от соперников защищать. Жених…

— Мы постараемся, — хмуро буркнула Эльса.

Леопард повел широкими плечами, расстегнул пуговицы на темной куртке: солнце все сильнее пригревало и крупному мужчине становилось жарко. Я подумала, что он уже и не ответит, но ошиблась:

— На юге издревле женщин гораздо меньше, чем нужно. Никто не знает почему, но чем жарче и суше край, где живут оборотни, тем больше мальчишек рождается, и все слабее надежда на рождение девочек. На севере равновесие вроде сохраняется, я знаю, что и на западе тоже. На востоке — с переменным успехом, уж больно погода у них из года в год переменчива: то жара и засуха, то проливные дожди месяцами и холод. Так что, боюсь, вы зря решили податься именно к нам. Лучше бы на восток или запад направились, раз остались без рода и клана. Там спокойнее. И свободных женщин больше.

— То есть, в ваших южных кланах с женщинами совсем туго? — спокойно уточнила я, только радуясь этому.

Глен пожал плечами, соглашаясь:

— Наши холостяки все чаще отправляются на поиски жен в чужие края и привозят их из разных концов Фарна. В последние годы особенно.

Эльса недоверчиво переспросила:

— Что-то я не слышал, чтобы настолько плохо на юге с девицами было. Конечно, их немного, но…

— А ты много о южанах знаешь? — насмешливо уколол Глен братца Эля.

Эльса тут же, не моргнув глазом, выкрутилась:

— Просто мама много рассказывала про свой клан, да и про жизнь на родине. Разве что за несколько лет все успело сильно измениться, в чем я сомневаюсь.

Глен легонько стегнул по крупам лошадей, поторапливая, поджал губы, вновь привлекая к ним мое внимание, и пояснил:

— Жизнь меняется. И сейчас не в лучшую сторону. Старые традиции уходят в прошлое, оборотни становятся враждебнее, злее. Сам Фарн меняется! На севере льды забирают все больше земли, вынуждая исконные кланы рыбаков и охотников покидать веками насиженные места в поисках лучшей доли. На юге же наоборот климат жарче становится, значит девочек рождается меньше, а одиноких озлобленных мужчин, которые не смогли обрести семью вовремя, все больше. Душников развелось столько, что их можно встретить где угодно, в горах — особенно. Так что девицы на выданье в каждом клане наперечет и абы за кого ни одну не отдадут.

— А если любовь случилась? — вспомнила я Марийку оставшуюся с неизвестным возницей.

Глен хохотнул и с нескрываемой насмешкой ответил:

— Ну, если конечно, такого дрыща полюбит какая краса, то может и отдадут. В наших краях еще чтут традиции. Любовь для будущих супругов и родителей бесценна. Но тогда не обессудь: семья невесты с тебя три шкуры снимет, но настоящим мужиком сделает обязательно. Чтобы их кровиночку защищал, кормил, холил и лелеял.

На «дрыща» я решила не обижаться, сейчас важнее как можно больше подробностей узнать, а не устраивать склоки. Еще заметила, что Эльса мрачно провожает взглядом поля вдоль обочины. Небось сравнивает, о чем Глен сказал, со своими воспоминаниями о родном крае. Из рассказов кошки сервала я поняла, что под крылом своей семьи жила она, как отмеченная Луной, — избалованная и любимая, единственный ребенок, еще и девочка, — несмотря на излишнюю опеку дяди, младшего брата погибшей матери. Думается, Эльсе мало в чем отказывали, баловали, тешили и растили, как нежный цветочек. Суровой жизни она просто не знала и не замечала, какие трудности порой испытывают обычные оборотни, а занималась собой, волнуясь лишь о том, что «притесняют» — много воли не дают. Даже сбежав в клан погибшего отца, она и там получила любовь, заботу и полную защиту от жизненных невзгод. Ведь вертела дядей Томашом как хотела.

А вот я слушала Глена с большим интересом. О многом сама узнала, будучи повитухой и целителем. Да и Амаль меня не холил и не жалел, так что трудностей хлебнула и суровую жизнь знаю не понаслышке. Не голодала, конечно, и без крыши над головой не оставалась, но все-таки.

— А вы, ата, из какого клана? Далеко от границы с княжеством живете? — спросила я.

Мужчина вновь окинул меня пристальным изучающим взглядом. Ох, не прост этот леопард, не обычный возница, как я решила вначале. Хотя за обедом успела многих разглядеть, мне тогда показалось, что из «простых смертных» здесь нет ни одного.

— Далеко. Левее Тихой заводи, где родилась твоя мать. Вы направляетесь туда?

Я пожала плечами, а Эльса пояснила вместо меня:

— Мы думаем заехать в оба клана. Где нам будут рады, там и останемся.

— Заводь — небольшой клан, проживающий на берегу длинного озера, места там плодородные, оборотни сильные, за свое постоять всегда готовы. И девочки там рождаются чаще, чем в других кланах. Соседи всегда рады с ними породниться.

— Да, папа рассказывал мне в свое время, — с горечью и душевной болью вздохнула я. — Правда, отцу мать не отдали в жены, хоть и сильный был, и состоятельный волк. Выгнали его взашей, стоило заикнуться о браке с красивой кошкой. Но мама полюбила и сбежала за отцом. Они друг друга очень любили. И…

Я замолчала, вспомнив, что история братца Савы далека от девицы Савери. Но Глен смотрел с сочувствием, видно решил, что дальше рассказывать слишком больно.

Зато Эльса удивила: приобняла меня за плечи и прижала к себе. И главное, слушая мои откровения, леопард заметно расслабился, из его глаз ушла подозрительность.

— В обозе, как мы поняли, оборотни из разных кланов? Так, наверное, проще защищаться от лиходеев и душников? — осторожно спросила Эльса.

Мы с ней знали, что это за обоз и зачем собран, но хотелось продолжить разговор и узнать побольше.

— Да, мы из разных кланов, — кивнул оборотень, — передавали князю весточку от южан. Ну и торговые дела заодно вели. Чтоб даром не мотаться за тридевять земель.