Давай сыграем… в любовь… (СИ) - Каблукова Екатерина. Страница 40

— Если будете настаивать — обязательно сделаю, — пригрозила девушка, — Интересно, как долго вы подслушивали?

— С самого начала. Я зашел чуть раньше ваших гостей. Мне сказали, что вы завтракаете, и я решил подождать.

— За портьерой?

Рудольф слегка замялся:

— Я засмотрелся на парк…

— О да, цветники прекрасны, и вы ведь никогда не видели их именно из этого окна, — мысль о том, что император подслушивал, уязвила её. Рудольф заметил это, слегка поколебался, а затем признался:

— Меня заинтересовал Эдмунд. Я заметил его, прогуливающегося в парке, наверное, впервые в жизни.

— Вот как? — Амалия подошла к окну и аккуратно выглянула из-за шторы как раз в тот момент, когда адъютант сорвал с клумбы розу и протягивал ее какой— то девушке. Та слегка помедлила, затем робко улыбнулась и взяла цветок. — Ведь это же Мари!

— Да, — Рудольф подошел и стал рядом, с интересом наблюдая, как его адъютант пытается подстроится под неторопливый шаг свой спутницы, — Кажется, они решили заключить пакт о перемирии. Если так будет продолжаться, то вам придется искать новую фрейлину…

— Думаете, у него дурные намерения? — забеспокоилась Амалия, она подхватила юбки, собираясь бежать в парк, но император легко удержал её за руку:

— Не стоит так волноваться! Вы же не почтенная матрона, приставленная как дуэнья! О намерениях Эдмунда говорить еще рано, но я уверен, что он не причинит Мари никакого вреда.

— Но…

— Амалия, несколько лет назад мой друг влюбился по уши и уже хотел сделать предложение одной небезызвестной вам особе, но её мать устроила скандал, и он из чистого упрямства предпочел разорвать эти отношения. К тому же тогда баронесса очень сильно болела, и Эдмунду было не до любви. Поэтому дайте им еще один шанс!

— Но вы же слышали, как я только что уверяла родителей про то, что их дочь под неусыпным надзором!

— Прекратите! — поморщился Рудольф, — Уж кому, а вам должно быть абсолютно чуждо это ханжество! Они оба на виду у всего замка, Эдмунд держится от Мари, по крайней мере, на расстоянии её кринолина, к слову сказать, достаточно пышного, так что приличия соблюдены. К тому же на соседней дорожке прохаживается кто— то из прислуги.

Амалия опустила голову, затем вновь взглянула на императора:

— Я выгляжу глупо?

— Скорее, растерянно. Вы не привыкли быть компаньонкой своим сверстницам, — он протянул руку и поправил выбившийся из ее прически локон. От этого простого движения Амалия вздрогнула и неосознанно сделала шаг к мужчине. Он выдохнул и привлек её к себе, легко поцеловал, но тут же отстранился:

— Сюда могут войти, — заметил он. Девушка кивнула, пытаясь скрыть свое разочарование. Император усмехнулся, снова обнял ее, поцеловал, на этот раз в щеку, — Мы обязательно продолжим, но пока хотя бы один из нас должен думать и о вашей репутации, моя дорогая.

— Вы опять шутите?

— Увы, мне ничего другого не остается. Но, могу вас утешить, в глубине души я так же страдаю, как и вы.

— Никогда не поверю! — девушка насмешливо посмотрела на императора, но он промолчал, лишь загадочно сверкнув глазами.

— Так зачем вы шли ко мне? — вдруг вспомнила Амалия.

— Хотел пригласить на прогулку в парк. Ваш отец хвалился, что вы — прекрасная наездница, и я хотел просить вас составить мне компанию…

Его слова были прерваны женским криком, не сговариваясь, Амалия с Рудольфом подскочили к окну, едва не столкнувшись, он успел удержать ее рукой.

Адъютант держал на руках бесчувственную Мари, а к нему спешили слуги и — почему— то — гвардейцы.

Рудольф выругался себе под нос и направился к дверям. Амалия последовала за ним. Из-за юбок она не могла угнаться за императором, а он и не думал останавливаться или притормозить, чтобы она могла поравняться с ним.

Когда девушка выбежала в парк, там уже столпились слуги. Отовсюду слышались ахи и охи, гвардейцы старательно сдерживали их полукругом. Рудольф стоял около своего адъютанта, лица обоих мужчин были мрачными, Мари уже пришла в себя, но судя по бледному виду, потрясение было сильным.

— Что случилось? — заметив Амалию, слуги нехотя расступились, девушка прошла и внимательно посмотрела на жениха, от нее не укрылась, что его лицо словно окаменело, стало очень резким, около носа вновь обозначились складки, а на лбу пролегли морщины.

— Ничего, — он попытался преградить ей путь, — Поверьте, вам не стоит на это смотреть!

Адъютант поддержал императора, а Мари лишь качнула головой, поднеся дрожащую руку к губам.

— На что именно? — Амалия вытянула шею и все равно увидела бурые пятна на траве и босую ногу, торчавшую из кустов. Почему— то нога была очень белой, а лунки ногтей — синими, — Кто это?

— Одна из горничных, — Рудольф мрачно посмотрел на невесту, — Она мертва.

— Мертва? — повторила Амалия, все еще не понимая, что происходит. Яркий день вдруг потемнел, и, казалось, даже птицы в парке замолчали.

— Да, Мари обнаружила тело, — подтвердил барон.

— Это… это было ужасно! — тихо отозвалась фрейлина, — Я подошла сорвать цветок, а там… У нее разодрано горло…

Амалия вздрогнула, внезапно вспомнив зверя в окне, и посмотрела на Рудольфа.

— Мне надо поговорить с вами, — прошептала она, — Наедине.

Наедине поговорить не удалось: барон с Мари последовали за ними, впрочем, Амалия не возражала, чувствуя себя виноватой перед ними за прерванное свидание.

Как только все оказались в кабинете императора, и адъютант закрыл дверь, девушка, слегка путаясь и сбиваясь, начала говорить про зверя, которого видела ночью. Мари ахнула.

— Почему вы не рассказали мне раньше! — Рудольф явно разозлился. Девушка пожала плечами:

— Я не знала… мне все это показалось каким— то сном… а потом лакей сказал, что у кухарки есть собака…

— Какой лакей? — насторожился барон Фриш.

— Полагаете, я знаю его имя? — резко ответила Амалия, но тут же взяла себя в руки, — Простите, но я действительно не знаю никого из слуг в этом дворце.

— Вы бы смогли его узнать? — поинтересовался Рудольф.

— Вряд ли. В тот момент я была… я слишком торопилась, ведь вы дали мне всего четверть часа на сборы! — она слегка обиженно посмотрела на жениха. Тот едва заметно улыбнулся ее возмущению, затем вновь стал серьезным:

— В любом случае нам необходимо попытаться избежать огласки. Иначе на этого зверя спишут все: от разбитого мальчишками стекла до растрат государственной казны!

— Это невозможно, — отозвался его адъютант, — Слишком много свидетелей. Слухи неизбежны.

— Главное — не дать им стать чем— то большим и удержать под контролем газетчиков.

— Придется привлечь полицию, — предупредил барон.

— Хорошо, но только пятое отделение! — отозвался Рудольф. Мари невольно вздрогнула: пятое отделение было создано для особых поручений, его сотрудники не гнушались никакими методами для достижения целей. Амалия задумчиво смотрела на жениха.

— Эдмунд, Амалию и Мари необходимо увезти, — продолжал император, — Распорядись подготовить Бельведер, он меньше, и его легче охранять. Сегодня же вечером они должны уехать!

— Рудольф, если я спешно уеду, слухи не удержать, — возразила Амалия, — Все решат, что я малодушно сбежала.

— Амалия, вам нельзя оставаться здесь! — воскликнул император. Девушка пожала плечами:

— Как и всем остальным. Вы не думали, что именно этот оборотень и подсыпал вам яд?

— Вряд ли. Он, скорее, ночью перегрыз бы мне горло!

— Он не смог пройти, — тихо возразила Амалия, — В ваших комнатах была магическая защита.

— Откуда вы знаете?

— Я… я ее видела…когда зажгла свечи… — она опустила голову, избегая изумленных взглядов мужчин, — Она исчезла.

— Это невозможно, — покачал головой император, — Магия Лауфенбургов слишком сильна, чтобы огонь мог поглотить её.

— Рудольф, кольцо, — напомнил ему барон, — Оно могло усилить действие.

— Возможно, — тот внимательно посмотрел на невесту, — Вы не могли бы произнести это заклинание сейчас?