Сердце мира: часть вторая (СИ) - Рауд Алекс. Страница 55

Клинок просто отскакивал. Он не ломался лишь потому, что его украшали тинатские узоры. Тварь могла не уклоняться, хотя и она танцевала, атакуя воина голыми руками. Наблюдая за ее выпадами, Лаана думала, что распрямленной ладонью конструкт мог бы разрубить человека надвое, как палашом. Реан постепенно уступал его силе и неутомимости. Движения замедлялись, увертки от ударов становились все менее ловкими. Трещала рубашка, на коже сверкали капли то ли крови, то ли пота. Несколько раз шерд доставал огонь из ниоткуда, швыряя горсть искр в глаза твари. С тем же успехом он мог щекотать кирпич перышком, чтобы заставить тот рассмеяться.

Воин устал. Эти бестолковые приемы – знак отчаяния, осознала Лаана, чувствуя, как у нее леденеет в животе. Она попыталась встать, но стопы опять разъехались в луже крови, натекшей из Жреца. Ей и бросить в зачарованного уродца было нечем, чтобы помочь Реану, выиграть для него хоть пару мгновений! Да и будет ли от этого польза? Как сражаться с тварью, которая ничего не чувствует, а ранить ее невозможно?

Смысл вставать и спасаться бегством пропал. Они обречены.

– Подойди к нему сзади! – хрипло крикнул Реан. – Притворись, что нападаешь!

Он уже задыхался, и слова прозвучали неразборчиво. Сперва Лаане показалось, что она его неправильно поняла. В сказанном не было смысла, если только Реан не желал ей смерти.

Или он знал, как победить. Если же нет, то какая разница? В любом случае конструкт расправится с ними обоими.

Она поднялась, цепляясь за стену, и с криком, удивившим ее саму, кинулась на врага сзади. Он отреагировал даже раньше, чем Лаана оттолкнулась от гладкой поверхности и выставила перед собой кулаки в подражание тамин-арванским уличным бойцам, развлекающим толпу на праздниках.

Крик Лааны, призванный устрашить противника, превратился в испуганный визг, который заглушил лязг входящего в твердый материал клинка. Рука конструкта застыла в пяди от нее, дрогнула и упала вниз.

Древнее оружие Айгара Безумца рассыпалось на куски. Каким-то образом Реан нашел в его теле трещину – или создал ее сам бесконечными атаками – и воткнул туда меч, а затем провернул. Этого хватило, чтобы несовершенный материал раскололся.

Это была победа.

Лаана, тяжело дыша, будто это она только что дралась, а не Реан, отпрыгнула и замерла посреди коридора. Она в любой момент была готова кинуться прочь отсюда. В победу не верилось.

Конструкт почти ее достал. Почти.

Ох, Создатель, как дрожат колени…

Реан, покачиваясь, сделал несколько шагов вперед, а потом с глухим стоном привалился к стене. На лице шерда была написана мука.

– Ты ранен? – Лаана тут же укорила себя за глупый вопрос. Конечно он ранен! Она сама видела, как его достигали удары конструкта. – Насколько сильно? Я сейчас принесу лекарства…

Она дернулась к загонам, но ее остановила вытянутая рука Реана.

– Поздно. Я уже мертв.

Его глаза смотрели куда-то вдаль, сквозь нее, как у мертвеца. Должно быть, он держался только благодаря ашарею.

Руки у Лааны тоже задрожали.

– Но… – промямлила она, не зная, что сказать.

– Он как-то нашел наш проход в загонах. Пробил его руками. Сломал чары. Все, кто там был, мертвы. Только я продержался, но рана смертельна, – Реан выпрямился. – Иди туда. Ты еще успеешь выбраться.

– А как же ты?

– Я должен помочь остальным. Пока ашарей горит. Пока я не упал.

С каждой новой фразой его голос слабел, но шерд нашел в себе силы, чтобы оторваться от стены и направиться к главному выходу из Экоранты, где гремела битва. Лаана для него как будто исчезла. Она посмотрела ему вслед, мысленно попрощалась, а потом заторопилась к загонам.

Вонь, встретившая ее на пороге, сшибала с ног. От увиденного захотелось закрыть веки, развернуться и больше никогда не возвращаться, но Лаана вынудила себя пройти дальше. Обувь тут же промокла от красной жидкости, которая стекала вниз, к главному коридору, располагавшемуся ниже, чем загоны.

Удивительно, сколько из людей может вытечь крови.

Ор Венешу конструкт размозжил голову, а скромную Нинеру, которая не имела никаких способностей к магии и совсем недавно присоединилась к отряду из-за своего сына, в прямом смысле слова разорвал на куски. Все было разбросано, бинты испачкались. Сундук, где Жрец хранил лекарства, перевернулся, многие склянки побились, а их содержимое вместе с кровью растоптали ногами по полу. Над этим хаосом, там, где выдолбленный в толще горы потолок сходился со стенами, зияла неровная дыра достаточного размера, чтобы через нее мог пролезть человек. Чтобы спастись, больше не нужен был кто-то из тинатов.

Лаана задержалась у Венеша и прочитала над его телом молитву, настолько короткую, что та граничила с богохульством. Какая усмешка судьбы! Ведь это он был тем хранителем, который сделал зачарованные клещи для барона эс-Бира. Полноватый шерд старательно избегал этой темы и самой Лааны с тех пор, как появился в лагере. Теперь они ее и не обсудят, если не встретятся в ближайшее время в небесных чертогах Илаана или в подземных – Кешихиина. А умирать сегодня Лаана не собиралась.

Когда она подступила к выходу, под обувью заскрипел щебень, насыпавшийся, когда конструкт пробивал дыру. В шуршании камней послышался осуждающий шепот.

Что они говорили? Называли ее предательницей?

«Же-на-а», – отчетливо услышала она.

Оставалось совсем немного – упереться в перевернутый сундук, зацепиться за неровные края и вылезти. Разгоряченной кожи коснулся прохладный воздух из выходящего к небу отверстия, суля спасение, заставляя потянуться к себе, но Лаана не могла шевельнуться.

Она жена. Пусть они не давали друг другу официальные обеты, Лаана поклялась Ташу быть с ним всегда. А что это, если не то же обещание, что в храме, только без красивого платья и толпы гостей? Таш свое слово держал, а она с легкостью забыла об этом. Таш не один виноват в том отдалении, что произошло после Меррекета. Она же первая боялась к нему подходить и старалась держаться подальше!

Лживая шлюха. И она всегда была такой, а Таш продолжал ее любить.

По щекам Лааны скатились две слезы.

Который раз она убегает без оглядки? Так больше нельзя. Их убьют, всех, но что с того? Что будет за жизнь без Таша, единственного мужчины, который полюбил ее такую, какая она есть? А если Саттаро сделает то, чего боялась мать, то в сегодняшнем спасении не будет никакого смысла. Ее ребенок погибнет, не родившись, вместе с миром, которому был предназначен.

В главном коридоре кричали совсем близко. Лаана обернулась. Где-то там Таш, может быть, он умирает прямо сейчас. Мужчина, которого она любила – действительно любила, в отличие от Лердана! – бьется ради нее, ради них всех.

Лаана быстро собрала уцелевшие лекарства в сундучок Жреца и зашагала к Срединному залу.

Она должна быть рядом с Ташем. Это ее место.

22. Хранитель

Эртанд, склонив голову и сидя на корточках, внимательно прислушивался к тому, что происходило в десятке шагов от него. Саттаро и Турн остались позади, с другой стороны горы. До сих пор в ушах звучало сопение каменщика, недовольного, что кто-то вступит в схватку прежде него. Но пока оставался шанс, что с хранителями справятся конструкты.

Это не значило, что все шло гладко. Отряд Ли Хетты преподнес пару неожиданностей, а конструкты оказались не так сильны, как Эртанд решил вчера.

Для начала им не удалось подобраться к Экоранте незамеченными. Человеческий запах, который было не скрыть никакими натами и маскировкой, учуяло несколько диких гармов, бродящих в окрестностях, хотя стояла глубокая ночь. Ящеры набросились с необычной дикостью и чуть не сцапали Эртанда, руки которого теперь покрывали ссадины от падения. Гармов удалось перебить, но отряд Ли Хетты услышал шум и поднял тревогу, а один из конструктов исчез где-то в ночи. Наверное, сломался или из-за повреждений перепутал приказ.

Потом Турн осмотрел тушу мертвого гарма и, сплюнув, объявил, что тут поработал Птица. Шкуру рептилии покрывали наты.