Опьянение (СИ) - Кошкина Татьяна. Страница 8

— Тогда не буду заставлять её ждать, — кивнул Ворон и отправился в комнату Софии, провожаемый тяжелым взглядом Головы.

Наблюдатель встрепенулся. Дождался. Сделал правильно. Попал в десятку, ткнув пальцем в небо. На самом деле, Наблюдатель просто не видел никого более интересного. Голова — средоточие тьмы, как и все члены Своры. Ворон же был странным. Не светлым, нет. Убийца, насильник, жестокий и расчетливый, но тьма вокруг него была другого рода. Наблюдатель всем своим естеством чувствовал, что приближается к чему-то интересному. К истории, достойной Создателя.

Рисунки художника

— Что с моим рисунком? — с порога расстроилась София, впуская мужчину в мастерскую. Выкрашенная в белый, комната казалась ярко освещенной. Девушка выстроила свет особым образом. В одном углу стояло все для портретов, в другом, конструкция для натюрмортов с несколькими белыми простынями, настольными лампами и странной коробкой из-под обуви, обклеенной изнутри белыми листами бумаги. На полках картины разного размера и содержания: пейзажи, портреты, был даже один автопортрет. Девушка с золотыми кудрями в лучах солнца, когда-то давно София нашла книгу с похожим снимком и не смогла удержаться от этой маленькой фантазии. С каким восторгом она тогда рассказывала об этом всем и каждому!

В центре комнаты стоял диван, заваленный пледами, альбомами для эскизов, огрызками карандашей. Творческий беспорядок, как дипломатично называл это её папа, но в этот раз что-то отличалось. Ворон заметил сразу. Три букета цветов. Белые розы. В ряд.

— Одна криворукая шлюха все испортила, — буркнул он.

— Понятно, — выдохнула одними губами девушка.

— От кого гербарий? — кивок в сторону букетов.

— Сэм извиняется. Он по глупости натравил на меня бандитов. Хотел впечатление произвести, перестарался. Садись, привезли новые краски, — она указала ему на край дивана, — держатся долго, до недели. Хочу испробовать.

— Слушай, вышла бы ты уже за Сэма, — Ворон и не думал слушаться. Он подошел к цветам и несколько раз ударил пальцем по едва раскрывшемуся бутону. София вздрогнула, как от удара. — Хороший парень, влиятельная семья. Ты будешь жить в центре, максимально далеко от этой грязи, рисовать. Тебе не придется каждое утро наблюдать, как с пола твоей гостиной оттирают кровь.

— Ты знаешь, что не выйду, — девушка бросила на стол коробку с новыми красками. — Я уже выбрала себе жениха. Если не он, то никто.

Уперев руки в бока, она стояла напротив Ворона и единственная в мире не боялась смотреть на него в упор. Рядом с ним она казалась ребенком. Маленьким, хрупким и сияюще светлым. Наблюдатель зажмурился — такой ослепительный свет исходил от девушки.

— Он чудовище. Выбери другого, — отрезал Ворон и снял плащ, повесив так, чтобы кровь убитой им меньше получаса назад женщины не испачкала ничего в студии.

— Я не хочу другого, — София приблизилась. Тонкие пальчики медленно расстегивали пуговицы на черной рубашке. Она прикасалась к его груди осторожно, словно боясь причинить боль.

— Он жесток и не сможет любить тебя так, как ты этого заслуживаешь. Он убийца. Мужчины. Старики. Женщины. Дети. Он убивает всех, — рубашка соскользнула с тела, обнажая бледный торс, весь сотканный из шрамов: следы пуль и ножевых ранений, ожоги от черного дождя.

— Ты лжешь. Только злодеев и тех, кого ждет участь хуже смерти. Он спасает их, прерывая жизнь, — прохладная ладонь коснулась груди. Ворон вдохнул и замер, наслаждаясь этой медленной пыткой. — Краска здесь совсем стерлась. Пора обновить рисунки.

София отошла к крану, чтобы налить воды в небольшое блюдо и вернулась с мягкой губкой в руках. Ворон получил возможность выдохнуть.

— Краска стерлась, потому что моего тела касается много женщин.

Девушка намочила губку. Прикосновения вернулись. Снова. Вода теплая. Именно той температуры, которая не причиняет ему боль. Максимально близкая к температуре тела. Этот секрет знает только эта маленькая художница.

— Я буду для тебя лучше их всех. Я научусь.

Он закрыл глаза, позволяя мягкой губке смыть краску с лица. Теплая вода медленно стекала вниз по скулам, капая на грудь. Отличный повод молчать, чтобы не дать словам сорваться. «Ты уже лучше всех».

— Я стану твоим кошмаром. Ты возненавидишь меня и мою жизнь. Моих женщин, которые никуда не денутся. Кровь на моих рубашках.

— Сядь. Мне неудобно рисовать. Ты слишком высокий.

Наблюдатель не понимал, что происходит. Такой феномен он встречает впервые. София сияла сейчас, как ослепительная звезда: ярко, завораживающе. В прошлый раз такого не было.

Кисть медленно скользила по телу. София расписывала спину, смакуя этот момент. Она знала, что сейчас она доведет рисунок до маленькой точки между лопатками и…

— Сиди смирно, — маленькая ручка легла на плечо, — иначе рука дрогнет.

Ворон улыбался, послушно склонив голову. Только здесь, только во время этой игры он позволял себе улыбку. София прекрасно знала, что именно там щекотно и всегда с удивительной тщательностью прорисовывала именно в этом месте, заставляя вздрагивать от каждого прикосновения.

— Готово, — довольно выдохнула девушка и, перебежав вперед, уселась коленями на маленькую подушку. — Осталось привести в порядок лицо.

Её непослушные волосы растрепались, несколько прядей выскользнули из косы. Девушка взяла в руки тонкую кисть и поднялась на коленях.

— Подвинься ближе. Не шевелись.

Рука осторожно коснулась его лица. Мягким движением девушка отвела в сторону волосы, обнажая огромный уродливый шрам целиком. Обычно его скрывали волосы и челка. Сейчас же он был, как на ладони. Ворон закрыл глаза. Смотреть на неё так близко было тяжело. Действительно, тяжело. Он чувствовал её дыхание совсем рядом.

— Ты улыбаешься, — констатировала она, не отрываясь от процесса, — чудовища не улыбаются.

— Что должно делать чудовище? — спросил Ворон, поддерживая игру Софии.

— Похищать прекрасных принцесс, держать их в заточении и никому не отдавать, — со знанием дела ответила, запечатлев легкий, почти детский поцелуй на его лице. На той части, которую когда-то давно изуродовал черный дождь.

— Если принцесса будет так себя вести, чудовище никогда больше не придет.

София съежилась под строгим взглядом Ворона и, не удержав равновесие, полетела назад. Сильная рука вовремя подхватила её за талию, не дав упасть. Кофта прилипла к не высохшей краске на торсе мужчины. Руки девушки скользнули по оголенным плечам.

— Тогда принцесса умрет от горя, — прошептала она, приближаясь к его губам.

— Чудовище никогда этого не допустит, — он поднялся на ноги, оставив на белой рубашке художницы следы свежего рисунка.

Наблюдатель продолжал свое дело и не верил глазам. Они жили по другим законам. Никто. Уже давно никто не мог вовремя остановиться. Никто не мог противостоять опьянению. Ворон же сделал это, не моргнув глазом.

Эми

Громкий хлопок двери. Тяжелые шаги сообщили о возвращении хозяина. Эми, как ошпаренная, подскочила на месте и подбежала к дверям.

— Ждешь, — подтвердил очевидное Ворон.

— Всегда, — эхом отозвалась девушка, привычными движениями помогая ему снять плащ. На белом фартуке остались едва заметные следы крови. Чьей? Уже не угадаешь.

Наблюдатель заинтересовался этой хрупкой голубоглазой блондинкой. Она суетилась вокруг Ворона и была слишком нежна для простой прислуги. Недолго думая, он переместился.

— Плащ в стирку. Смени форму и приходи в кабинет, — краткие распоряжения. Эми знала, что это значит. Хозяин не в духе. Она заметила на лице новые рисунки. Ему потребуется утешение. Много утешения.

Сердце девушки напряженно сжалось. Нельзя так страдать. Нельзя. Ни одному человеку не под силу выдержать подобное. Да он и не человек больше, кажется, боль выела его изнутри, оставив только оболочку. Эми прижала к себе кожаный плащ и вдохнула его запах.