Подарок (СИ) - "May Catelyn". Страница 39

В спальне вдруг обнаружилась Рози, старательно подшивающая подол того самого вишневого платья, подаренного Энтони, в котором она всего несколько дней назад преодолела заброшенную аллею Сент-Джеймского парка.

Вик осуждающе покачала головой, ведь девушка была освобождена от работы на целый день, но предпочла нарушить это распоряжение и снова принялась за выполнение своих обязанностей. Оправдывая такое поведение, Рози сказала, потупив глаза, что и так провалялась без дела все утренние часы. Совесть не позволяет ей продолжать нежиться в постели в разгар дня, когда платье мисс Виктории чуть распустилось после стирки, и его требуется привести в порядок.

«Да, этот мир мне до конца не понять», — подумала Вик, отходя к окну, чтобы наконец прочитать письмо Уильяма. Ее терзало какое-то навязчивое и неприятное предчувствие. Она смогла справиться с волнением и ее пальцы проворно вскрыли послание.

«Дорогая Виктория. Вынужден сообщить, что дела государственной важности задержат меня в Лондоне гораздо дольше, чем я рассчитывал. Смею надеяться, что завтра, после доклада королеве, я смогу выехать обратно. Ваш Уильям».

Всего несколько деловых и лаконичных фраз… А на что она, собственно, рассчитывала?! На горячие признания в любви, сонет политый слезами и грустный смайлик в конце?

Если она останется здесь навсегда, то ей придется привыкать к постоянным отъездам Мельбурна и своему вынужденному одиночеству в Брокет Холле. Королева и государственные дела не оставят его в покое, пока он не сложит с себя полномочия премьер-министра страны. Нет, она пока не готова провести остаток своих дней в бесконечных ожиданиях и тревогах. Пусть ее чувства сильны, но она должна быть уверена в том, что ей не придется каждый божий день делить внимание дорогого и любимого человека со своей венценосной тезкой!

Вик в каком-то безвольном оцепенении прилегла на кровать. На ее глазах не было слез, а в голове звучало только одно желание — забыться и постараться настроится на лучшее. Сколько она так пролежала? Минуту, час, год? Время, кажется, растеклось как топленое молоко, медленно и верно погружая девушку в спасительную полудрему. Рози бесшумно выскользнула из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь, но этого Вик уже не заметила.

Настойчивый стук, прозвучавший в тишине, окутавшей спальню, едва долетел до ее слуха сквозь завесу сна и вновь повторился. Вик резко села на кровати, сунула записку в карман и произнесла короткое «Войдите». На пороге ее спальни стояла мисс Эттли в своем безупречно отглаженном черном платье с белоснежным и идеально накрахмаленным воротничком. Само воплощение педантичности, исполнительности и порядка. Должно быть, прислуге Брокет Холла было нелегко соответствовать ее высоким стандартам и принципам.

— К Вам гость, мисс! И это мужчина! — экономка произнесла это таким тоном, словно в дом явился снежный человек. К ее словам помимо сильного удивления примешивалась хорошо различимая толика осуждающих нот. — Наш дворецкий уже сказал ему, что в отсутствие хозяина мы не принимаем гостей, но молодой джентльмен был очень настойчив!

До Виктории не сразу дошёл смысл этого взволнованного сообщения «… гость…к Вам…молодой…»

— Я сейчас спущусь. Спасибо, мисс Эттли, — нарочито бесстрастно сказала Виктория и подошла к зеркалу. Волосы чуть растрепались, примялись оборки лифа клетчатого платья, и лицо немного осунулось, но в остальном она смотрелось неплохо.

Экономка все еще продолжала стоять на пороге и после небольшой паузы, очевидно, сделав внутреннее усилие над собой, спросила:

— Вы хотите принять его одна? — Виктория кивнула в ответ. Мисс Эттли часто заморгала выцветшими глазами.

— Но мисс, не лучше ли мне, как Вашей временной компаньонке и лицу, наделённому некоторыми полномочиями в этом доме, сопровождать Вас? — вновь спросила она с таким выражением лица, словно Виктория собиралась сделать что-то непотребное.

— В этом нет необходимости. Спасибо за Вашу заботу! — твердо и безапелляционно заявила Вик, понимая, что по-другому отвязаться от бдительной экономки не получится, и, не проронив больше ни звука, вышла в коридор.

По пути на первый этаж к малой гостиной ей казалось, что сейчас ее сердце выскочит из груди и покатится по полу. Кто мог знать ее и тем более искать встречи с ней здесь, в Брокет Холле? Ответ был очевиден и напрашивался сам собой, несмотря на кажущуюся фантастичность.

Еще несколько шагов, и она переступила порог комнаты. Около окна, отодвинув длинными нервными пальцами плотную занавесь и зачарованно разглядывая сонный зимний пейзаж, стоял высокий молодой мужчина.

Глава 21

Несмотря на позднее возвращение домой, Мельбурн проснулся рано. Он за много лет практически отвык просыпаться в своей спальне: вольтеровское кресло кабинета давно и привычно заменяло ему постель. Но теперь после нескольких дней проведённых в Брокете кровать показалась уютным и комфортным местом сна.

В комнате стоял предрассветный декабрьский полумрак. Он накинул халат и пошевелил щипцами почти догоревшие поленья камина. Сонетка тотчас призвала к нему камердинера со сменой чистого белья, дюжих лакеев с переносной медной ванной и вёдрами тёплой воды. Последние остатки сна тотчас слетели с его лица, и утро этого насыщенного событиями дня началось…

Ещё до отъезда в Уайтхолл к началу назначенного на 10 утра совещания он успел внимательное рассмотреть и отсортировать содержимое вчерашнего сундучка. Золотые гинеи с профилем королевы были аккуратно завернуты столбиками в папиросную бумагу и занимали не менее трети пространства, футляры с вензелями ювелирных домов на крышках ждали своего часа.

Среди них, отобранных им вчера в сейфе банка, он безошибочно нашёл маленькую коробочку с кольцом своей матери. Оно покоилось в глубине чёрного бархата и сверкало своими рубиновыми гранями в обрамлении нескольких бриллиантов. Это кольцо принадлежало будущей виконтессе Мельбурн ещё в пору помолвки и предназначалось только для избранницы Уильяма.

Никому, даже своей дочери-невесте Эмили Лэм и будущей невестке Каролине Понсонби, леди Элиза Мельбурн этого кольца так и не отдала. Не одобряя выбора сына, она хранила его до самой смерти, будучи уверенной, что обожаемый Уильям когда-нибудь женится повторно, и этот брак станет для него спасением. Она об этом уже никогда не узнает, но все же…

После долгих раздумий в Брокете и по дороге в Лондон Уильям, наконец, принял решение. Теперь он твёрдо знал, что вскоре кольцо обретёт свою законную хозяйку. Захлопнув маленький футляр, он положил его в ящик своего стола и тут же с улыбкой вспомнил Викторию в темно-вишневом платье, неожиданно появившуюся здесь на Довер-стрит накануне Рождества. Ее смущение, чувственные подрагивающие губы и глаза, полные одновременно надеждой и тревогой. Неловкость первых слов, трепет прикосновений, сладость поцелуя украдкой в холодном полумраке кареты…

Великолепная малая парюра из изумрудов и россыпи бриллиантов лежала, девственно сверкая, в объёмном футляре. Изящная диадема, ожерелье и серьги были верхом ювелирного искусства своего времени и стоили Уильяму немалых денег. Он заказал ее для Каро втайне и хотел подарить ей на рождение второго ребёнка, но… Трагическая смерть малышки и последующий скандал с молодым щенком Вебстером, не скрывающим своей связи с его женой, заставили забыть о так и не вручённом подарке. Мать, недолюбливавшая Каролину, но по-женски жалея прежде, теперь откровенно ее игнорировала и была против такого бесценного дара беспутной невестке.

Пусть же это великолепие станет первым в бесчисленной веренице тех знаков внимания, что он будет готов преподнести своей будущей жене. А узнав вкусы и пожелания Виктории, сможет заказать нечто уникальное, что будет без слов выражать силу его чувств.

Другие украшения из богатой коллекции Мельбурнов Уильяма вчера не интересовали. Пусть оставшиеся и дальше лежат в сейфе банка, дожидаясь своих законных наследников. Брата, сестру, племянников, а может, моих… От этой неожиданной мысли у Мельбурна на мгновение сбилось дыхание, и он не сразу вернулся в реальность.