Неприкаянное Племя: Сурвивалист (СИ) - Аразин Александр Михайлович. Страница 58

- Брат Антуан уверен в своих выводах? - аккуратно поинтересовался я.

Мишель Пти не желал упрощать мне жизнь, отвечая коротко и по существу, как истинный военный:

- Да.

- Я полагал, что последнего Ятудхана уничтожили триста лет назад.

- Мы тоже так полагали, - тихо ответил паладин и покосился назад, где бок о бок ехали Харальд и Отто. Только теперь я понял причину осторожности рыцаря: он не хотел, чтобы наши спутники узнали неприятную новость раньше времени. - Древние хроники рассказывают об убийстве последнего из повелителей чёрной крови в Сарее - его сожгли вместе с городом. С тех пор официально считалось, что Ятудханов не осталось и обнаружить следы их волшбы в провинциальном Бурлосе для нас было, по меньшей степени, неожиданно.

- Вы думаете, мы справимся с настолько сильным колдуном?

- Должны, - решительно ответил паладин. - На самом деле, брат Антуан считает, что мы имеем дело не с полноценным Ятудханом, а с начинающим колдуном. Скорее всего, младший жрец где-то раздобыл старинные учебники повелителя чёрной крови и совсем недавно начал практиковать это тёмное волшебство.

За разговором, мы подъехали к городским вратам, возле которых, кроме отряда стражи, нас поджидало четверо местных жителей в кожаной одежде охотников. Наши проводники (а это оказались именно они) были вооружены короткими копьями, луками и длинными кинжалами.

- Доброго утречка вам, святые отцы, - кивнул самый пожилой из них, с пожелтевшими от постоянного курения усами. - Я Эйнар Балдер. Мэр попросил показать вам дорогу и подсобить, если возникнут неприятности. Куда отправились братья?

- На северо-восток.

- Хм, там же, почитай, и нет ничего. Зигва, деревенька небольшая, в двух днях пути, а дальше, до самого замка Лохенов, сплошной лес.

- Неужели совсем никто не живёт?

- Ну, не так чтобы не живёт - люди там есть: заимки охотничьи, лагеря лесорубов и углежогов, но места эти дикие, нету... как её? ... цивилизации!

Я незаметно хмыкнул. Для местных, захолустный Бурлос - центр коммерции, науки и искусств; чего только стоит летняя ярмарка, когда в город приезжают скоморохи «аж из соседнего графства».

- Далеко до ближайшей заимки?

- Если через лес, напрямик, а потом через речку - то часа два. Но это на любителя, господа хорошие, и если лошадей нет. А трактом-то часа в четыре уложимся, если через мост, а затем в объезд холмов. Ну что? Тронулись, что ли?

Эйнар и ещё один его товарищ поехали первыми, двое других сопровождающих замыкали наш маленький отряд. Я путешествовал в одиночестве, пропустив паладина и оруженосца, за которыми поскакал нетерпеливый Харальд. Мы проехали мимо бедных домов пригорода, прижимавшихся к дороге, и отправились в сторону леса.

Когда мы свернули с центрального тракта на лесную дорогу, тенистую и зажатую с двух сторон обступившими её берёзами, я с наслаждением вдохнул густые лесные ароматы. Осень и весна очень похожи: то холодно, то тепло; то дождь, то снег; то всё вокруг бело, как зимой, то опять зеленеет. Перемены в погоде происходят постоянно, только если весной сочная земля жадно раскрывается солнечным лучам, то осенью - устало прячется под морозной коркой.

Опавшие листья никак не успокоятся, перекатываются по земле, собираясь в груды около зелёных папоротников, или, подхваченные вихрем, кружатся в хороводе, взмывают вверх, словно пытаясь вернуться на ветки, но падают вниз золотым дождём.

У трухлявого пня сердито наморщилась древняя, оранжево-красная сыроежка; края её огромной, как сковорода, шляпы загнулись вверх, образовав бассейн, в который натекла вода и плавали миниатюрные лодочки-листики.

Мы миновали берёзовую рощу и въехали в сосновый бурелом. Величественные, с покрытым зелёным мхом стволом, деревья стояли непоколебимой стеной, о чём-то перешёптываясь в вышине. Пауки оплели их нижние сухие ветви, но холода приморозили насекомых, а стремительные ветра порвали сети - теперь в них попадали только опавшие листья, да сосновые иголки.

Охотничья заимка, расположившаяся на небольшой поляне, появилась неожиданно...

- Тела уже остыли, - произнёс Эйнар, склонившись над трупом одного из оруженосцев.

Остальные охотники достали луки и отъехали под защиту деревьев. Я, Харальд и брат Мишель спешились, извлекли оружие, приступив к осторожному осмотру окрестностей, Отто Гренвуд облокотился рукой о ствол сосны и опорожнил желудок (парнишку рвало).

В центре поляны лежали два обезглавленных тела учеников Святых Рыцарей.

- Как мог этот колдун, - прошептал Харальд, провожая взглядом старшину охотников, который заглянул в один из домов. - Как он мог рискнуть напасть на отряд паладинов?

- Засада, - Мишель Пти кивнул в сторону коновязи, возле которой мирно стояли лошади. - Наши прибыли сюда в сумерках и решили расположиться на ночлег. Ученикам было поручено обиходить лошадей, но неожиданно их атаковали... бой выдался короткий.

Резкий крик Эйнара Балдера, раздавшийся откуда-то из-за дома, прервал рассказ паладина, мы поспешили на помощь старшине, встревоженные охотники торопились вслед за нами. Я махом перелетел через деревянный плетень, следом за рыцарем повернул за угол дома и резко затормозил. Бледный Эйнар замер по стойке смирно, не в силах оторвать взгляд от открывшейся картины.

- Боги, светлые небожители, - тихо выдохнул сзади Отто.

- Уведите мальца отсюда, - сказал паладин. - И не пускайте остальных охотников, нечего им это видеть.

Харальд помянул демонов, произнёс проклятие, затем ругательство, затем прохрипел нечто невыразимое, сплюнул, схватил оруженосца за руку и потащил назад.

- Какая же тварь способна на такое, - произнёс я, разглядывая тела спутников брата Мишеля. - Мне жаль.

Антуан Легон был повешен на собственном алом поясе паладина перед входом в сарай. Перед смертью кто-то выжег ему глаза и вырвал нижнюю челюсть вместе с языком и частью трахеи. Его живот был выпотрошен, и кишечник, вывалившись, лежал в луже крови, приманивая к себе мух.

- Одолжите кинжал, Сергей.

Мишель Пти перерезал удавку, подхватил истерзанное тело собрата и осторожно положил его на землю.

Я не спешил ничего у него спрашивать и шагнул в сарай, откуда несло кровью и обгорелой плотью. Молодой паладин, имени которого я не знал, был вплавлен в ближайшую стену, правая рука поднята вверх, словно он до последнего пытался колдовать. Грудная клетка юного рыцаря оказалась вскрыта, ребра вырваны и вбиты в голову наподобие венца или костяной короны. Вся эта жуткая иррациональная картина, почему-то, вызвала у меня ассоциацию с американской статуей свободы... наверно, мозг пытался избавиться от испуга, найдя аналогию в относительно безобидных образах.

- Покойся с миром, брат, - Паладин появился неожиданно и замер возле меня, потрясённый этим зверством. - Давайте снимем его.

Аккуратно, стараясь, чтобы хрупкие останки рыцаря не рассыпались в наших руках, мы отодрали их от стены и уложили на пол.

- Что думаете, Сергей?

- Кроме того, что он мясник и садист? Здесь провели ритуал, и он был отнюдь не светлый. Я мало что понимаю в тёмном колдовстве, но произошедшее здесь - это за гранью добра и зла.

- Давайте выйдем отсюда, - попросил рыцарь.

Это было очень разумным предложением, смердело смертью преизрядно. Мне тяжело было представить, что странноватый, немного не от мира сего, любитель рисовать - младший жрец, с которым мы мило общались пару дней назад, способен на ТАКОЕ.

Тяжело ступая, к нам подошёл Харальд и, увидев немой вопрос в обращённом к нему взгляде паладина, ответил:

- Ваш оруженосец, вместе с охотниками, ждёт на поляне. Эйнар Балдер пришёл в себя и обещал присмотреть за молодёжью, - говоря это, Харальд заглянул в сарай. - Да чтоб тебя! Какая тварь способна на такое? Брат Мишель, - побратим требовательно уставился на паладина, - вы что-то скрываете или недоговариваете. Ни один тёмный колдун не может уничтожить четверых Святых Рыцарей и их оруженосцев.