Мужчина моей судьбы (СИ) - Ардова Алиса. Страница 79
— Хорош, правда? — чуть ли не с нежностью произнес из своего убежища Орвальд. — Непросто вызвать и контролировать этот древний ужас, но, как видишь, я справился. — И тут же, без паузы, уже совсем другим, жестким, властным тоном прибавил, указывая на Рэма: — Выпей и принеси на алтарь. Калечить можно, убивать нельзя.
Страшилище недовольно заворчало.
— Я отдам тебе другого, — пообещал Астон. — Этот человек нужен мне живым.
Монстр, тяжело ступая, шагнул к герцогу, разинул громадную пасть, похожую на черный провал с острыми пиками клыков, на дне которого плескалось адово пламя, и утробно взревел.
Саллер отступил, формируя перед собой энергетический щит, но тварь снова угрожающе зарычала — на этот раз громче, и защитное плетение распалось. Развеялось легким дымом, словно его и не было.
— Ах, да, — лениво прокомментировал маркиз, чувствовалось, что поганец наслаждается каждой минутой действа, смакует его, как драгоценное вино…— Забыл сказать, это существо питается магией, постепенно высасывая искру. Чем больше заклинаний, тем быстрее оно выпьет тебя. Досуха. А потом принесет мне — беспомощного, слабого, пустого. Но пока можешь посопротивляться, а мы полюбуемся. Правда, дорогая? — неожиданно обратился он ко мне. — Кстати, я, конечно, ценю то упорство, с каким ты пытаешься дотянуться до своего ожерелья, но, право, милая, не стоит так утруждаться. Могильщик — так нарекли это создание — вытягивает магию не только из людей, из предметов и окружающего пространства тоже. У тебя на шее сейчас болтается никчемная безделушка, никто не услышит и не придет на зов. А если и хватятся случайно — то след искаженного моей зверюшкой портала не найдут. Его просто не осталось.
Нервы мои и так были напряжены до предела — Йор не откликался, как я ни звала, — а после откровения Астона стало совсем паршиво. Руки не повиновались, безвольно свисая вниз, точно к ладоням привязали свинцовые гири, но я настойчиво, сантиметр за сантиметром тянула их вверх. И, наконец, подняла, намертво вцепившись в артефакт ватными пальцами.
«Йор…»
Нет ответа.
Перевела взгляд на Петьку. Вдруг он докричится? Но брат был без сознания. Как и Эмина.
— Ну, что, убедилась, строптивая моя девочка? То-то же. Надо верить старшим. — Орвальд назидательно погрозил пальцем и снова развернулся к монстру. — Взять его! — приказал повелительно. — Да побыстрее. А то моя будущая жена немного заскучала, и ей лезут в голову всякие глупости.
Чудовище вспыхнуло гигантским багровым факелом и из его тела начали вырастать гибкие огненные жгуты. Ими Могильщик и ударил по Саллеру, один за другим ломая возводимые перед ним преграды. Если щиты и задерживали тварь, то ненадолго.
Время будто замерло, растянулось, распалось на отдельные фрагменты. Я не сводила глаз с «танцующей» посреди зала пары. Монстр хлестал тугими пламенными плетями, раздирая в клочья застоявшийся воздух подземелья. Герцог уклонялся, выставлял заслоны и бросал ответные заклинания, но все они легко отметались в сторону.
Рэм держался — пока еще держался, но было заметно, что он слабеет с каждым мгновением, каждым жестом.
Достанет… Сейчас достанет… А я ничем помочь не могу. Или все-таки могу? Получилось же у меня передать Саллеру часть силы тогда, в поединке со звездой. Вдруг дар хэллени не подвластен Могильщику, и он не сумеет его проглотить? А если и сожрет, то подавится?
Я не стала закрывать глаз.
Смотрела…
Смотрела…
Смотрела… Погружаясь все глубже и глубже в себя.
Я словно шла по бесконечной топкой трясине, с трудом волоча ноги. Тяжело… Очень тяжело… Даже самый маленький шажок давался с невероятным трудом, но я упрямо двигалась вперед. Туда, где — я это чувствовала — трепетало, билось маленькое горячее солнце. А сама все смотрела…
Удар…
Поворот…
Новый удар…
Жгут полоснул герцога по ребрам, разрывая одежду и кожу. Бок мгновенно набух кровью.
Рэм пошатнутся, и в ту же секунду мое тело скрутило яростью и болью, будто меня тоже ранили вместе с ним. Кажется, я закричала. Рванулась из последних сил. Нет, не к сражающимся — к внутреннему «солнцу». И продолжала рваться и кричать… Кричать и рваться, исступленно, отчаянно, пока не оказалась рядом с источником и не погрузила в него руки.
Жадно зачерпнула полную пригоршню света, бросила герцогу.
Еще…
И еще…
Энергия лилась из меня неудержимым потоком, омывая Рэма. И вот уже его рана перестала кровоточить, шрам на лице засиял, а на руках заплясало знакомое пламя, вытягиваясь в такие же, как у монстра, плети, — только не алые, а ослепительно-белые. Теперь Саллер не ставил щитов, не отступал, не защищался — он атаковал.
— Ты что творишь, паршивка? — Мою щеку обожгла звонкая пощечина. — Немедленно прекрати.
Я совсем забыла об Орвальде. А вот он обо мне, к сожалению, нет. Ради того, чтобы остановить непокорную хэллени, даже вылез из своего безопасного угла и теперь тряс меня как грушу, осыпая увесистыми оплеухами.
Я по-прежнему почти не могла двигаться. О том, чтобы дать отпор Астону, и речи не было. Но, когда он, преисполненный «праведного» гнева, наклонился к самому моему лицу, жадно вцепилась зубами в его щеку. И, клянусь, испытала при этом ни с чем не сравнимое мстительное наслаждение.
— Сука! — Мужчина отшатнулся и еще раз ударил, уже не ладонью — кулаком. — Ничего… И за это заплатишь.
— Я готова. А ты?
Улыбнулась ему почти ласково, потому что за эти несколько секунд успела заметить кое-что интересное. В тот миг, когда маркиз отстранился от меня, Могильщик тоже отступил от Саллера и неуверенно затоптался на месте. Это, разумеется, могло быть простым совпадением, и все же…
— Рэм! — заорала я, срывая голос. Стараясь перекричать и вопли Орвальда, и рычание монстра. — Эти двое как-то связаны между собой.
Что ж, герцог недаром носил звание мэссера и занимал свою должность. Он не только услышал, но понял и сориентировался почти мгновенно.
Вольт…
Щит, отделивший Саллера от Могильщика…
Прыжок к нам…
Взмах плетью…
У Орвальда не было шанса ни убежать, ни даже уклониться — длинный хлыст яркой вспышкой вспорол воздух и обрушился на маркиза, обвивая его раскаленными кольцами. Причем, меня жгут даже не коснулся.
Астон завизжал, сморщиваясь и высыхая на глазах. Ему вторил бешенный рев чудовища. Могильщик завертелся на месте, круша все вокруг, одно из его щупалец все-таки дотянулось до Саллера и впилось ему в спину. А потом монстр вдруг раздулся, как мыльный пузырь, и лопнул, озарив помещение прощальным фейерверком.
Через минуту в зале остались только мы четверо, если не считать кучки пепла, в которую превратился Орвальд — Петька с Эминой, которые так и не пришли в себя, я, получившая, наконец, возможность двигаться, и лежавший на полу Саллер.
Не помню, как добралась до герцога. Упала с ним рядом, позвала:
— Рэм… Ты слышишь меня? Все закончилось, Рэм…
Но как я ни старалась, ни тормошила его, герцог не отвечал.
Это что, очередная магическая кома, как тогда, в Хауддане? Сейчас он полежит немного, и все опять будет хорошо… Ну, пусть не немного, а неделю… месяц… Да пускай сколько угодно лежит, лишь бы очнулся.
Наклонилась поближе, чутко ловя дыхание, биение сердца, и… не сумела этого сделать. Пульса тоже не было.
Нет! Только не это!
Я все еще чувствовала свое «солнце», все еще могла до него дотянуться. Положила руки герцогу на грудь и стала щедро делиться светом, ощущая, как тепло перетекает от меня к мужчине. В ушах зазвенело, закружилась голова, точно от потери крови, но я не убирала ладоней. Если Саллер умрет, мне тоже незачем жить. Вот так — просто, честно и совершенно искренне. Незачем. И я готова отдать все — силу, жизнь, если это поможет спасти Рэма. Отдать до последней капли.
По залу пронесся резкий порыв колючего ветра, и далекий призрачный голос еле слышно прошелестел:
— Условие отмены выполнено…
Сразу стало легче дышать, словно лопнула натянутая до предела струна… Где-то там — в самой глубине сердца.