Мой наркотик (СИ) - "зеркало мира". Страница 13

Я никогда прежде не кричал на заказчиков, не срывался, не закатывал истерик. Но то был не мой день. У меня словно пелена была перед глазами. Не помню, что и наговорил ему. Сначала просто что-то рычал и отвечал сквозь зубы, потом откровенно назвал его тупым и буквально вытолкал из кабинета. Увы, мой приятель Саша не смог спасти положение. Очнулся я после его увесистой оплеухи:

– Да что с тобой?! Ты соображаешь, что делаешь?!

– Нет, – честно признался я и упал на ближайший стул.

Моя рубашка была мокрой насквозь, со лба и висков струился пот, сердце трепыхалось где-то в горле, а перед глазами шли круги. Мне нужна была доза. Я даже сообразить не мог, в какой стороне выход из кабинета.

– Пашка, тебе плохо? – склонился надо мной обеспокоенный друг. – Может, «скорую» вызвать?

– Отгадай с трех раз, докуда она меня довезет, – глухо проговорил я. – Воды дай.

– Держи, – протянул мне стакан Александр. – Господи, ты зеленый.

Я представляю, как печально выглядел тогда. И мне было все равно, что обо мне подумает друг, когда доставал из внутреннего кармана пакетик с наркотиками. Нет, безусловно, Сашка все обо мне знал, но такой наглости точно не ожидал, судя по его округлившимся глазам:

– Ты совсем охренел?! Увидят же!

– Мне нужно срочно, – бормотал я, высыпая порошок прямо на переговорный стол.

Беликов стоял на стреме, пока я затягивался двойной дозой героина. После этого меня слегка отпустило и стало легче дышать, но все равно эффект был не тот. Именно в тот момент пришло осознание, что я крупно попал, и самостоятельно с наркоты не слезу.

– У тебя что, ломка? – интересовался Сашка, с опаской поглядывая на стеклянные перегородки кабинета.

– Вроде того, – честно ответил я, жадно припадая к стакану с водой.

– Тебе в больницу надо, дурная твоя башка!

– Я сам разберусь!

– Я вижу. У меня знакомые есть в клинике, помогут устроиться по блату.

– В клинике – это которая дурдом? – огрызнулся я, действительно чувствуя себя лучше.

– Тебе лечиться надо.

– А мой парень терпит.

– Вот и подумай, каково ему тебя терпеть. Не боишься заразить его чем-нибудь?

Я отвернулся к окну. Настроения это обсуждать совершенно не было. Но он был прав. И я это понимал. Я не нужен Ваньке. Зачем ему смотреть, как я скатываюсь? Дальше, несомненно, будет хуже: я не смогу работать с клиентами в состоянии постоянного кайфа, закончатся деньги и я начну продавать имущество, в результате окажусь в грязном притоне, да там и скопычусь. Во мне зрела какая-то решимость, но тогда я не смог дать ей название. Внутри все переворачивалось и давило грузом. А когда через два часа мне вновь стало плохо и я понесся домой ради внутривенного укола, решил свести наше общение с Ваней к минимуму и, наконец, разобраться в себе окончательно. Решить, какой жизни я действительно хочу, а, возможно, поскорее приблизить ее печальное завершение.

Правда, сказать – это одно, а сделать – другое. Все мои попытки соскочить с иглы заканчивались полным провалом, что вызывало неконтролируемое раздражение. Я не мог поверить, что так слаб и зависим. Я продолжал колоться втихаря в малозаметные вены и врать Ваньке. Также ограничить наше общение у меня не получалось, как бы я ни старался. Мои руки сами тянулись к телефону, сами писали ему в сети, а тело рвалось на встречу. В моей жизни появился новый наркотик, от которого я так же не мог отказаться. Он был единственным человеком на всем белом свете, которому почему-то на меня не плевать. Я не мог понять, зачем он со мной общается? Зачем терпел мое вранье, он же прекрасно все видел? Я ненавидел себя за свои слабости. Чувствовал себя человеком, который упал в бурный поток реки и обреченно несется в бездну без единого шанса на спасение.

Переломный момент жизни случился в конце августа. К тому времени я смирился с неспособностью что-либо исправить. Считал невнимательность Вани к моему состоянию везением и благим стечением обстоятельств. Я понимал, что серьезного разговора не избежать, и после него, скорее всего, последует тяжелое расставание, но надеялся на какое-то чудо и провидение. Оно не случилось. Мой запас наркотиков подходил к концу, и мне необходимо было встретиться с другом детства, которого я динамил практически все лето. На это требовались приличные финансовые вливания, потому что я закупал «товар» на длительный срок. С деньгами у меня проблем не было: я откладывал на это, особо и не ограничивая себя. Ваня был парнем не требовательным, на себя я тратил мало… В общем, встретиться с дядей Ромой мы планировали у меня. Тихо-мирно произвести куплю-продажу и разойтись по домам. Но я не учел одного: у Романа были иные планы.

Я не помню, что наплел Ване, чтобы остаться одному, но в тот вечер было именно так. Я расхаживал из угла в угол, дожидаясь друга, а мой мальчик присылал мне в соцсетях забавные картинки с енотами. В назначенный час раздался дверной звонок, и я пошел открывать. Однако на пороге оказался не Рома, а веселая разношерстная толпа молодежи, хлынувшая сплошным потоком в распахнутую дверь. В конце нее шел улыбающийся друг, уже пребывающий под кайфом.

– Дядь Ром, это что за хрень? – выкрикнул я на ухо другу, стараясь перекричать шумных незнакомцев.

– Если ты не идешь к веселью, то оно придет к тебе! – заявил Рома и похлопал меня по плечу.

Он повлек меня в кухню, где вовсю хозяйничали непрошенные гости. Я ненавидел собирать у себя компании, но и разогнать эту толпу было проблематично. Проще было смириться, переждать и между делом не давать воровать ценности. Мы произвели обмен на глазах нескольких человек и моментально решили снять пробу. Ко мне подскочил худосочный, скуластый паренек, призывно строящий глазки, один из халявщиков, готовых на все ради дозы. И в прежние времена я бы воспользовался его растраханным задом, но теперь мне это было не интересно. Он жадными глазами следил, как мы с другом вводим в вены наркотик, а потом схватил использованные шприцы в надежде найти остатки. Это было отвратительно, а я потерял себя и растворился в кайфе совершенно не похожем на предыдущий. Помещение словно залил свет радуги, искажая при этом и звуки, и время. Я смеялся, наблюдал за переливами цветов, изучал свои руки и одежду. Сумев сфокусировать взгляд на довольном Романе, спросил:

– Что это?

– Новый состав, – самодовольно ответил друг. – Как тебе?

– Круто!

Это были последние слова, что я запомнил с того вечера. Последний ясный момент. Все, что происходило позже, я не помню. И это к лучшему, потому что мне страшно подумать, что я мог творить в том состоянии. Пляски голым на столе и беспорядочный секс – это цветочки из того, что можно сделать под кайфом. Это была не смесь героина с чем-то, а сплошная химия, которая превращает человека в зверя.

Очнулся я с жуткой головной болью и тошнотой, опутанный капельницами и привязанный к металлическому основанию кровати. Я и не понял, что нахожусь в больнице, и, скорее всего, в соматическом отделении. Палата была достаточно большая, рассчитанная на шесть пациентов, но сейчас нас находилось в ней трое. Один лежал без сознания, второй общался с родственником, а я вертел головой, рассматривая высокие потолки и желтые стены. Дернув руками, я понял, что самостоятельно выбраться не смогу, поэтому попытался привлечь внимание женщины, сидевшей у постели соседа по палате:

– Эй! Позовите врача!

Мой голос оказался хриплым и тусклым, и женщина глянула на меня лишь мельком, крепко вцепившись в руку так же привязанного к постели мужчины. Я прочистил горло и хотел позвать эту курицу еще раз, но дверь палаты открылась и вошел пожилой врач.

– Отпустите меня немедленно! – заголосил я. – Вы не имеете права! Где моя одежда?

– Успокойтесь, – проговорил доктор, выставив руки вперед. – У вас случилась передозировка тяжелыми наркотическими препаратами и необходимо лечение.

– Иди в жопу со своим лечением! Отпусти меня или я в суд на тебя подам! Ты хоть знаешь, кто я?!